– Классно работаете! – восхитился профессор. – А что привело вас на нашу планету?

– Работа такая, – пришелец помог своим товарищам убрать пушку и помахал Крюкову. – Прощай, землянин!

– Эй, подождите! – воскликнул профессор. – У нас же контакт, нам же пообщаться надо, знаниями обменяться!

– Некогда, приятель, – отозвался инопланетянин и закрыл люк.

Тарелка бесшумно приподнялась над столом и рванула на воздух, снова разбив стекло.

– Стекло! – закричал Крюков и проснулся.

Поезд стоял. За окном по пыльной платформе бегали деловитые старушки, предлагая путешественникам вареную картошку, соленые огурцы и черешню. Профессор вышел в коридор и спросил у стоящего напротив окна мужчины в очках:

– Что за станция?

– Тула, – вяло отозвался очкарик.

По коридору, толкая стоящих у окон пассажиров, к пятому купе пробирался бритый под бобрика гражданин, одной рукой тащивший за собой еще одного гражданина, другой – небольшой чемоданчик.

– Это пятое купе? – поинтересовался новый пассажир у Крюкова.

– Пятое, – кивнул Федор Иванович.

– Мы здесь, – заявил гражданин своему приятелю и, войдя в купе, кинул чемоданчик на полку. – Садись, Суворов.

Профессор Крюков тоже зашел в купе и сел напротив.

– Самойлов, – представился гражданин, протянув руку. – Вася.

– Крюков Федор, – профессор пожал руку.

– Вот и познакомились, – весело воскликнул Самойлов и потянулся за своим чемоданчиком. – А у нас с собой было…

Он покопался в чемоданных внутренностях и вытащил литровую бутылку.

– Спирт пьешь?

Профессор пожал плечами.

– Все пьют, – утвердительно сказал Вася. – Ты не боись, спирт чистый, медицинский. Сам наливал! Я вообще-то доктор. Эх, закуски маловато…

Вслед за бутылкой Самойлов вытащил кусок вареной колбасы, завернутый в бумагу, еще дымящуюся картошку, видимо купленную на перроне, соленые огурцы и три зеленых яблока.

– Закуска у меня есть, – профессор потянулся к сумке, в которую хозяйственная Люся уложила еду, как она выразилась: «на тебя и на того парня».

– Грамотно! – обрадовался доктор. – Жареная курица под спирт – это первое дело! Надо у проводника пару стаканов стрельнуть!

– Почему не три? – спросил профессор, указывая на приятеля Самойлова.

– Суворов спирт не употребляет. Правда, Суворов? Суворов мрачно взглянул на Самойлова и не ответил. Вася засмеялся и убежал к проводнику.

– Вы не потомок Александра Васильевича?

– Какого еще Васильевича? – хмуро спросил Суворов.

– Суворова. Который через Альпы переходил.

– Нет, не потомок. И фамилия моя не Суворов, а Багратион. Это дурак Самойлов меня с кем-то спутал.

– Багратион? – удивился Крюков. – Значит, вы потомок того самого Багратиона?

– Я сам тот самый Багратион.

Вернулся со стаканами Вася Самойлов.

– Ну, вот, – он взял бутылку и, отвинтив пробку, налил по полстакана себе и Крюкову. – За знакомство!

Спирт обжег горло. У профессора перехватило дыхание, и он замер с раскрытым ртом.

– Закуси, – доктор протянул Крюкову огурец. – Да ты, братец, совсем не умеешь спирт пить! Где-то тут был компот, на, запей!

Профессор запил компотом, закусил огурцом. Внутри желудка полыхал огонь.

– Это по первому разу всегда так, – объяснил Самойлов. – Вторая легче пойдет. Надо сначала выдохнуть, потом выпить, а затем вдохнуть! И сразу закусить.

– Ну и ну! – протянул Крюков. – Никогда раньше спирт не пил.

– Век живи, век учись. Ты кем работаешь?

– Я – профессор.

– Что, настоящий?

– А что, не похож?

– Ну, почему, похож. Был у нас один профессор. Голова у него была замечательная. Как куриное яйцо! И фамилия подходящая – Яйцев! Суворов, помнишь Яйцева?

– Я – не Суворов! – огрызнулся Багратион и полез на верхнюю полку. – Не приставай ко мне, ты, быдло!

– Ругается! – весело рассмеялся Самойлов и снова взялся за бутылку. – Ну, между первой и второй перерывчик небольшой!

– Я, наверно, больше не буду… – попытался отказаться профессор, но доктор отодвинул его руку.

– Я, как врач, прописываю! Когда одну выпьешь – это плохо, надо, как минимум, две!

– А почему вы своего приятеля Суворовым дразните? – спросил профессор.

– Я дразню? – удивился доктор. – Да вы что?

– Ну, его же фамилия Багратион…

– Товарищ Самойлов, – свесился с верхней полки Багратион. – Оградите меня, пожалуйста, от издевательств этого гражданина. То он меня Суворовым называет, то Багратионом, того и смотри Кутузовым назовет! А я не Кутузов! – он помахал пальцем перед профессорским носом. – Слышите, вы!

– Хорошо, – согласился Самойлов. – Кто ты сегодня?

– Я – король Франции Людовик XIII. Если кто меня будет оскорблять, прикажу своим мушкетерам его повесить! Понятно?

– Так точно, Ваше Величество! – отрапортовал Самойлов и подмигнул профессору. – Да ты не волнуйся, он не буйный. Давай!

И они опрокинули еще по полстакана. Действительно, вторая порция пошла легче.

– Он что, сумасшедший? – шепотом спросил Крюков.

– Ну да, – обгладывая куриную ножку, сказал Самойлов. – Полный козел! Причем, ладно бы был кем-то одним, допустим Наполеоном, так нет, он каждые полчаса меняет свое амплуа. Сейчас он Людовик XIII, а через час будет каким-нибудь Д'Артаньяном.

– И что же, вы с этим психом так и путешествуете? Его же изолировать надо?

– Так он по национальности – хохол. Как Украина от России отделилась, главврач постановил, всех хохлов – на фиг, пусть их хохлы и кормят! Вот я его и везу в Харьков.

– А почему так, в обычном поезде? Надо же, наверно, как-нибудь в спецмашине или еще как?

– Надо-то, надо, а денег-то нет! Вот и возит Вася Самойлов разных психов. Недавно киргиза вез в ихний Кыргызстан, а он себя Лениным считал. Не хочу, говорит, в Кыргызстан, хочу в Цюрих! Губа не дура, а! Я бы тоже не отказался в Цюрих съездить. Еще по одной?

Третий стакан прошел совсем легко. У профессора загудело в голове, купе подернулось легким туманом. Доктор, доедая курицу, рассуждал:

– Был у нас один психованный философ, так он вывел, что задница – это почти одна шестая часть человеческого тела. А, как известно, Советский Союз – это одна шестая часть земной поверхности. Следовательно, наша страна – задница Земли, и живем мы все в заднице! Еще по одной, профессор?

– Еще по одной, – с трудом выговаривая слова, согласился Крюков.

Они выпили еще по одной. Туман вокруг головы профессора сгустился, и Крюков уснул.

Он очнулся от того, что над ним кто-то стоял. Это был Багратион или, вернее, Его Величество Людовик XIII. Крюков пару раз моргнул, помотал головой, полагая, что после спирта голова должна страшно болеть. Ан нет, голова была свежей, как после бани.

– Ваше Величество, – пробормотал профессор бывшему Багратиону.

Тот оглянулся назад и сообщил профессору:

– Тут никого нет. Никаких Величеств. Крюков сел.

– А вы кем сейчас будете?

– Я? – почему-то смутился Багратион. – Меня зовут Катя.

– Что вы говорите? – удивился профессор. – Вы – женщина?

– Да, – вяло согласился больной. – Я – любовница царя Петра.

– Это очень интересно, – согласился Крюков, вспомнив, что возражать психам опасно, – а сам царь Петр едет в соседнем купе!

– Правда? – недоверчиво спросил псих.

– Вот те крест!

– Он меня ждет, наверно?

– Конечно, ждет!

– И я к нему схожу?

– Конечно, сходи!

Багратион встал и подошел к двери. Постояв немного у зеркала, он обернулся и доверительно сообщил Крюкову:

– Знаешь, Алексашка, а ведь я его совсем не люблю!

И вышел. Крюков замер, ожидая скандала из соседнего купе, но все было тихо. Странно, подумал Крюков. Тут дверь растворилась и в купе властно вошел Петр I. Усевшись напротив профессора, царь строго спросил:

– Крюков, где моя Катька?

– Вышла, Ваше Величество, – заробел Крюков. – К вам, в соседнее купе.