В толпе воцарилось гробовое молчание.

— …получат по акру незанятой земли, дом и фермерский инвентарь! Каждому финалисту бесплатно предоставляется государственный транспорт, который перевезет его вместе с семьей на земельный участок. Вышеуказанный участок площадью в один акр поступает в собственность победителя и принадлежит ему и его наследникам на вечные времена — даже до третьего поколения.

Услышав это, толпа вздохнула. Никто из собравшихся никогда не видел один акр незанятой земли и даже не мог мечтать о таком счастье. Акр земли на всю жизнь, акр, который не надо ни с кем делить, — такое не могло даже присниться!

— Сим постановляется, — продолжал судья, — что государство не несет никакой ответственности за смерть участника во время соревнований. Я обязан довести до вашего сведения, что уровень смертности во время Земельных Гонок составляет шестьдесят восемь и девять десятых процента. Любой, кто решил отказаться от участия, может сделать это сейчас.

Судья ждал, и Стиву Бакстеру вдруг захотелось бросить эту самоубийственную затею. Ведь он, Адель, дети, тетя Фло и дядя Джордж как-нибудь смогут прожить в их уютной однокомнатной квартирке в Жилом Кластере имени Фреда Аллена для семей со средним достатком в Ларчмонте. К тому же он совсем не был героем со стальными мускулами и пудовыми кулаками. Он работал консультантом по системам деформации и неплохо справлялся со своими обязанностями. Стив Бакстер был воспитанным эктоморфом с вялыми мускулами и постоянной одышкой. Так ради чего ему сейчас бросаться очертя голову навстречу опасностям мрачного Нью-Йорка, самого жуткого из городов-джунглей?

— Брось ты все это, Стив, — произнес за его спиной голос, будто в ответ на его мысли.

Бакстер обернулся и увидел Эдварда Фрейхофа Сент-Джона, своего богатого и, надо сказать, весьма противного соседа по Ларчмонту. Сент-Джон, высокий, элегантный, с мускулистыми руками бывшего спортсмена-гребца. Сент-Джон с его безукоризненной внешностью и томным взглядом, который все чаще останавливался на очаровательной белокурой Адель.

— Ничего у тебя не выйдет, Стив, — сказал Сент-Джон.

— Возможно, — ровным голосом ответил Бакстер. — Но у тебя-то, полагаю, все получится?

Сент-Джон заговорщически подмигнул. Уже несколько недель он намекал на какую-то информацию, которую за немалую мзду сообщил ему один из контролеров Земельных Гонок. Эта информация должна повысить его шансы, когда он будет преодолевать Манхэттен — самый густонаселенный и опасный район в мире.

— Давай выходи из игры, Стив, — подначивал его Сент-Джон. — Выходи из игры, и я отблагодарю тебя. Ну как?

Бакстер покачал головой. Он не считал себя смельчаком, но готов был скорее умереть, чем согласиться на предложение Сент-Джона. В любом случае он уже не сможет жить, как раньше. Согласно Закону о Совместном Проживании, принятому в прошлом месяце, Стив обязан взять к себе трех незамужних кузин и вдовствующую тетю, чья однокомнатная подвальная квартира в промышленном комплексе Лейк-Плесида была снесена, чтобы освободить место для строительства туннеля Олбани — Монреаль.

Пусть даже антишоковые инъекции, но десять человек в одной комнате — это уже чересчур… Он просто должен выиграть этот участок земли, другого выхода нет.

— Я остаюсь, — тихо произнес Бакстер.

— Ладно, сопляк, — отозвался Сент-Джон, кривя лицо в злобной усмешке. — Но помни, я тебя предупреждал.

— На старт, джентльмены, — раздался голос судьи.

Участники гонок умолкли и заняли места на стартовой линии, прищурив глаза и сжав губы.

— Внимание!

Напряглась сотня ног. Пятьдесят мужчин, настроившихся на победу, подались вперед.

— Марш!

И Гонки начались!

Рев сверхзвуковых динамиков на некоторое время парализовал толпу, Участники состязания прорвались сквозь неподвижные ряды и бросились бежать вдоль длинных верениц заглохших в пробках автомобилей. Затем их плотная группа распалась, но в целом держала направление на восток, к Гудзону и раскинувшемуся на противоположном берегу зловещему городу, который едва виднелся под маслянистым дымным покрывалом.

Все, кроме Стива Бакстера.

Он был единственным, кто направился на север, к мосту Джорджа Вашингтона и к городу Медвежья Гора. Плотно сжав губы, он двигался, как во сне.

В далеком Ларчмонте Адель Бакстер следила за Гонками по телевизору. Она невольно вскрикнула. Восьмилетний сынишка Том сказал:

— Мама, он идет на север к мосту! Но ведь мост в этом месяце закрыт! Там не пройти!

— Не волнуйся, милый, — сказала Адель. — Твой папа знает, что делает.

Как бы ей самой хотелось верить в это… И когда силуэт ее мужа затерялся в толпе, ей снова осталось только ждать… и молиться. Знает ли Стив, что делает? Или потерял голову, не выдержав напряжения?

Семена проблемы были посеяны еще в двадцатом веке, но ужасный урожай созрел столетие спустя. После несчитанных тысячелетий медленного роста население планеты внезапно увеличилось, удвоилось, потом удвоилось еще раз. Болезни были побеждены, недостатка в продовольствии не ощущалось, смертность падала, а рождаемость увеличивалась. Угодив в кошмарный капкан геометрической прогрессии, население Земли росло как раковая опухоль.

Четыре всадника Апокалипсиса уже были не в состоянии поддерживать порядок. Чуму и голод объявили вне закона, а войны стали слишком дорогим удовольствием. Осталась только смерть — но и она являла собой лишь бледную тень своего прежнего величия.

Наука же с маниакальным упорством искала способ продления жизни для все большего числа людей.

И население продолжало расти, переполняя Землю, загрязняя воздух и отравляя водоемы, поедая спрессованные водоросли с рыбным хлебом и напрасно ожидая, когда вселенская катастрофа уменьшит его ряды.

Количественный рост качественно изменил образ жизни людей. В безобидном прошлом веке приключения и опасности поджидали лишь в безлюдных местах — в горах, пустынях, джунглях. Но в двадцать первом столетии все они были утилизованы, унифицированы и заселены. Зато опасностей с избытком хватало в городах, не управляемых и не контролируемых.

В городах можно было обнаружить все, что угодно: современный вариант диких племен, свирепых зверей и смертоносные болезни. Путешествие в Нью-Йорк или Чикаго требовало гораздо больше мужества и ловкости, чем викторианские прогулки на вершину Эвереста или в дельту Нила.

В этом спрессованном мире земля считалась наибольшей ценностью. Правительство распределяло всю свободную землю путем региональных лотерей, вершиной которых и были Земельные Гонки, устроенные по образцу тех, что проводились в девяностые годы девятнадцатого столетия на Территории Оклахомы или на землях чероки.

Земельные Гонки считались и спортом и зрелищем, захватывающим и лечебным. Миллионы людей следили за гонками, а медики отмечали определенный психотерапевтический эффект, который сам по себе служил их оправданием.

К тому же следовало учитывать и высокую смертность среди участников Гонок. И хотя их число было несопоставимо с абсолютным приростом населения, переполненный мир с радостью приветствовал каждый подобный исход.

Гонки продолжались уже три часа. Включив крохотный приемник, Стив Бакстер слушал последние новости. Он узнал, что первая группа участников добралась до Голландского туннеля, где их повернула обратно вооруженная полиция. Другие, наиболее сообразительные, пошли в обход и сейчас приближались к мосту Веррадзано.

Фрейхоф Сент-Джон, действуя в одиночку и размахивая удостоверением заместителя мэра, сумел прорваться через баррикады у туннеля Линкольна.

Пришло время делать ставку и Стиву Бакстеру. Нахмурившись, с бьющимся сердцем, он вступил на печально знаменитую территорию свободного порта Хобокена.

Берег Хобокена тонул в сумерках Перед ним покачивались на волнах быстроходные суда контрабандного флота Хобокена. Некоторые уже погрузили на палубы товар — коробки с сигаретами из Северной Каролины, спиртное из Кентукки, апельсины из Флориды, наркотики из Калифорнии, оружие из Техаса. На каждом ящике стояло официальное клеймо: «Контрабанда, налог уплачен» — потому что в эти тяжелые времена правительство оказалось вынуждено облагать налогом даже нелегальные сделки, придавая им тем самым полузаконный статус.