Уже около месяца я брожу по родным землям в своих поисках. Две недели назад вернулись они. Кошмары. Этот безумный бред. Прости, Арэй, ты был прав, а я глуп и упрям. Я не готов. И никогда не буду готов к такому. Уже третий раз я нахожу себя посреди выжженной, вырезанной подчистую небольшой деревеньки. И ничего не помню. Это уже не сны. Не просто провалы в памяти. Где я?! Что происходит?! Я никого не убивал! Никогда никого не убивал! На мне ведь нет крови... здесь всё вокруг в крови, если бы это я их всех... то должен быть в крови с головы до ног. А на мне её немного. Не настолько много. Будто я раны чужие руками зажать пытался.
Я никого не убивал. Я не убивал всех этих людей! Арэй, забери меня из этого ставшего явью кошмара... Ты же обещал, что защитишь!.. Обещал!
А вы ещё кто такие? Какое тёмное искусство и массовое жертвоприношение?! Какой ещё прорыв Инферно?! Вы что, с ума съехали?!
Отец... Это ты. Да, да, я вернулся...
...Ровно до тех пор, пока меня не потянуло снова сбежать. Потому что мой дом в Итиилисе. Арэй хоть и опекает, но не собирается отдавать меня менталистам. А добровольно я им не дамся. Мой разум -- это только мой разум! И никто не имеет права влезать в мою голову! Изначальные мне скорее помогут, чем родной отец. И против моей воли делать ничего не будут. Какие же вы все сволочи, мои сородичи.
Всё вокруг снова погружается в этот удушающий липкий кошмар.
Небо, неужели этот весь ужас -- действительно моих рук дело?!
Сейчас, снова записывая всё в дневник и вспоминая, боюсь всё сильнее. Мне кажется, что в памяти живёт всё это. Как я убиваю, как черчу пентаграмму, как совершаю обряд на крови. Иначе откуда бы в моей голове эти детальные знания? А ведь действительно -- знаю! И знаю всё! Это очень страшно. Пусть это прекратится. В Сияющем кошмар растворялся без следа. Значит, мой долг -- повзрослеть и стать сильным настолько, чтобы держать под контролем это... наследственное безумие.
...Зря остановился в этой деревеньке на ночлег. Переночевал бы в лесу, не помер бы! Они на меня ещё вечером странно косились, но я так устал, что не обратил внимания. Деревенька-то в десяток домишек.
Какие ещё выжившие с каких "мёртвых деревень"?!
Это не я, идиоты! Какой монстр?! У меня даже боевой ипостаси нет, я ещё не дорос до неё! Я никого не убивал!
Хотя и не уверен в этом. Страшно...
И очень больно. Это очень больно, когда тебя прибивают к стене. Когда в крылья вгоняют эти железные штыри. Так больно, что на пятом штыре сознание уходит в небытие...
Холодно. Очень холодно. Болезненный мороз прокатывался по телу, заставляя меня открыть глаза. Предрассветный час особенно тёмен и холоден в эту ночь. Осень.
За спиной -- пропитавшиеся кровью доски деревянного щита, к которому меня прибили.
Рука соскальзывала с холодного и влажного железа. Но я всё равно выдирал их из себя, сдерживая стон. Только слёзы по лицу текли. За что же со мной так?
А может и вправду виноват? Никогда о таком не думал, Ильен? Думал, конечно. Но -- свобода. Это то, что мама заклинала меня сохранить. Любой ценой. Поэтому, эльйин ташшас, давай, дотянись, сожми клыки покрепче и выдерни последние штыри, которыми тебя прибили к дереву. Тебе ещё домой возвращаться. Крылья болят люто, до воя, до крика. И не шевелятся. Кости перебили. Но это ничего, Арэй вылечит. Снова. Как когда-то. Только бы добраться домой. В Итиилис.
Земля вся промёрзла. Как же по ней холодно ползти. И никак не встать...
...Инферналы бы вас забрали. Не хочу в империю! Домой хочу в Итиилис! Даже уползти от вас не могу. Лихорадка сожрала все силы...
...-- Заражение охватило оба крыла. Император, разве вы не видите?! Это же гангрена!
Слова звучат приговором где-то под потолком. А сам потолок теряется в какой-то далёкой дали.
-- Он не приходит в себя. Если мы не уберём источник заражения, он умрёт.
Тихо. И глухой, отчаянный голос отца:
-- Но ведь он так любит летать...
-- Раен, он ещё получит вторую ипостась, -- третий голос. Тень. -- Будь разумен.
Молчание. Долгое, звенящее. Я должен. Должен сказать...
-- Я никого не убивал, папа... Я никогда никого не убивал...
Рука отца. Очень холодная.
-- Тише, малыш. Ты должен беречь силы.
-- Я ничего этого не делал... ты слышишь меня?! Ничего...
-- Слышу. Тише. Тебе нужно беречь силы.
Не поверил. Знаю, что не поверил. Но сил больше нет.
-- Другого способа спасти моего сына нет?
-- Нет, ваше величество.
-- Хорошо. Хорошо, я даю своё согласие. Потом с ним обязательно должны работать менталисты, чтобы ничего не случилось... нежелательного. И отрежьте крылья так, чтобы ему не было больно...
Что? Что он такое говорит? Отрезать мне крылья?! Нет! Нет!!!
-- Лучше убей меня, отец!..
...Я отбивался. Сражался за свою жизнь так, как никогда не дрался раньше. Но их было больше. И они гораздо сильнее. Теперь не знаю, сплю я или уже нет. Но крыльев больше нет. Только больно при каждой попытке пошевелить ими. Наверное, я сплю. Иначе, почему ты, друг, сейчас у моей кровати?
-- Привет, Арэй.
-- Ильен... ну что же ты наделал, мальчик, -- во взгляде изначального застыла кромешная боль. Отражение моей.
-- Не знал, что так выйдет... Ты был прав. Как всегда. Скажи, Арэй, ты сможешь вернуть мне крылья?..
Повелитель отрицательно качнул головой. Ссутулился по-стариковски, этот вечно прямой как меч бессмертный.
-- Уже ничто не сможет вернуть тебе небо. Даже вторая ипостась.
Вокруг всё поплыло. Это просто слёзы мешали видеть.
-- Мне ведь кажется, что я сейчас с тобой говорю. Тебя нет рядом. А когда мы встретимся, ты скажешь другое...
-- Нет, малыш. Меня нет в твоей комнате, но это не значит, что мы не разговариваем. Я приду за тобой и заберу домой. Ты только дождись.
-- Нет, Арэй, не надо. Не успеешь. Через пару дней за мной придут те, кто выворачивает разум наизнанку, и свободы воли я лишусь. Уйду сам.
-- Тогда я тебя встречу в пути, малыш, -- улыбнулся мой друг. -- Ты даже не представляешь, насколько на самом деле силён и отважен. Держись...
...Рука дрожала. Буквы выходили кривыми, строчки прыгали. Не получится нам снова встретиться, друг. Сколько раз за последний месяц меня ловили при попытке бегства? Сегодняшний бой с мозгоправами я выдержал, но надолго меня не хватит.
И неба больше нет. Нет больше неба! Нет...
От боли хочется плакать, но я держусь. Это последняя запись. Прощайте, отец и дядя Арсен. Вы лишили меня неба. А без него мне не жить. Никак.
Всё. Дневник лежит на столе. Пусть там и остаётся. Я же шагнул к окну, распахнул настежь створки. Колени подгибаются от слабости. Звезда на цепочке как никогда сильно обжигает холодом. Страшная буря. Малый замок стоит на обрыве. Моя темница на самом верху башни над морем.
Вы все даже не представляете, какой подарок мне сделали, заперев именно здесь. Вы подарили мне последний полёт. Забравшись на подоконник, я посмотрел вдаль, ввысь. Туда, где бушевал шторм. Небо сливалось с морем и уже невозможно различить, где кончается одно и начинается другое. Так даже лучше.
Я оттолкнулся от подоконника, в прыжке взмывая ввысь. В последнее небо. Последний полёт. И небо, казавшееся бушующим морем, рванулось мне навстречу...
Боль в голове такая сильная, будто мне пытаются выдавить мозг через глаза. Та-ак... как меня зовут? Ирдес Крылатый. Точно. А ещё меня клиническим кретином братья называют. И они совершенно правы. Ох, Небо, я живой...
Пытка постепенно стихала, позволяя мне понять, что помимо прочего, у меня изрядно затекла шея, рука и спина. А ещё за окном темно. И я тут головой стукнутый провёл весь день.
С трудом выбравшись из-за стола, я размялся и прислушался. Из моей спальни доносились разговоры и весёлый смех. Ван, двойняшки.
