Стала ужасно жалко себя, я шла по дороге, ведя в поводу Савраску, и глотала слезы. Беркут шел впереди, ведя в поводу Серую, Терим, как заправский кучер, ловко управлял телегой. Погода была под стать моему настроению, накрапывал дождик, серые тучи закрыли небо. Широкий и укатанный тракт тянулся между скучных полей с колосящейся пшеницей. Местность вокруг была равнинная, с редкими и невысокими холмами, похожими на старые курганы. За полями, с обеих сторон дороги виднелся лес, чьи языки иногда подходили к самому тракту, и тогда мы двигались промеж тех же странных кленов и кустов.

Людей на дороге меньше не стало, но вчерашние попутчики от нас старались держаться подальше — случай с инспектором не остался незамеченным. Время от времени мы проходили мимо сидящих прямо на обочине путников, видимо остановившихся на отдых. Как правило, это были те, кто нес свою поклажу на себе или семьи с большим количеством маленьких детей. На последних я старалась не смотреть, иначе расклеилась бы совсем.

Меня позвал Вадим, попросил зеркальце, что-то сделал с собой и, спустя несколько минут, соскочил с телеги и затопал рядом, будто бы и не умирал только что от головной боли.

— Ты как? — спросила я его, забирая пудреницу.

— Уже хорошо, — бодро откликнулся он.

— А что это было?

— Судя по всему — реакция мозга на проникновение в чужое сознание, — он оглянулся на Динари, шедшую с другой стороны телеги и понизил голос. — Стех вон, вообще инсульт схватил, когда мне в голову залез…

— Ты так к любому можешь? — спросила я, поеживаясь. Не хотела бы, чтоб кто-то в моем мозге копался.

— Не знаю, пока только к этому залез. Но теоретически — наверное, да.

— Ко мне не лезь, пожалуйста, — попросила я его.

— Как скажешь, — усмехнулся он. — Мне это удовольствия не доставляет, как раз наоборот. — Вадим помолчал, потом продолжил. — Но, с другой стороны, я сделал так, что ко мне теперь никто не залезет. И вам с Андрюхой тоже могу попробовать соорудить такую защиту.

Я задумалась. Страшно, но с другой стороны Вадиму я доверяла, а вот если какая-нибудь нелюдь полезет…

— Это больно? — спросила я.

— Для тебя нет, — он покачал головой. — А вот для меня очень…

— О чем речь? — подошел Беркут. — Как ты, Вадик?

— Нормально уже. Мы говорим о том, что можно попробовать защитить ваши мозги от проникновения.

— Вот как, — Беркут зачем-то оглядел нас с головы до ног. — Это хорошая новость. Надо будет сделать как можно быстрее.

— Только после этого вы в коме будете какое-то время, — предупредил Вадим.

— Какое? Мы вообще выйдем из нее?

— Несколько часов. Выйдете, куда вы денетесь.

— Лады. Окажемся в месте поспокойнее, обязательно сделаем, — решил Андрей, и вернулся к своей кобыле, которая начала останавливаться.

Вот так. Все решил сам, мое мнение ему не интересно. Ну и ладно.

Вадим отошел к своей Динари и о чем-то заговорил с ней по эртазански. Опять сказки рассказывает, подумалось мне. Просто идти было скучно, и чтоб перестать киснуть, я привязалась к Териму и попросила его называть слова на эртазанском. Мальчик явно хотел послушать рассказы Вадима, но я была настойчива и пообещала тоже рассказать ему сказку, если он научит меня сотне новых слов. Терим, как оказалось, считать умел только до десяти, и мы занялись математикой. Для чего пришлось привлечь Вадика, потому что только он из присутствующих знал числа больше десяти на эртазанском. Динари тоже проявила интерес к счету, и мы устроили совместный урок. За этим занятием время пролетело быстро, я уже почувствовала, что проголодалась. И только хотела попросить Беркута о привале на обед, как услышала его хмыканье и посмотрела вперед. Впереди было селение.

До сих пор по дороге нам попадались только хутора, стоящие в отдалении, возле леса. А тут тракт проходил через полноценную деревню, или скорее село, потому что справа на холме виднелось здание, которое своей архитектурой очень напоминало церковь. Только на куполе вместо креста висела странная фигура, чем-то напоминающая дельфина.

Село было огорожено частоколом, а тракт проходил через открытые добротные деревянные ворота, оббитые железом. Над частоколом торчали несколько вышек. В самих воротах никого не было, змея из беженцев беспрепятственно вползала внутрь.

Домики в селенье богатыми назвать было сложно, однако они выглядели куда зажиточнее, чем оставленный нами хутор Динари. Бревенчатые срубы были украшены дощечками с красивой и разноцветной резьбой. Местные жители неодобрительно косились на нас, и я их вполне понимала. Живешь себе, а тут через твое село идет толпа бродяг.

В центре села раскинулась большая площадь, окруженная несколькими двухэтажными домами. Один из них, судя по вывеске, являлся трактиром — на доске, прибитой над дверью, была нарисована кружка пива с пеной. Нарисована, надо сказать, с любовью и знанием дела. Большой дом справа скорее всего был постоялым двором или гостиницей.

На площади было полно людей: здесь организовался стихийный базарчик.

— Так, коллеги! Следим за вещами, — скомандовал Андрей. — А я попробую кое-что продать, скопилось тут у нас барахла.

Наша процессия остановилась на относительно свободном пятачке. Сняв с лошадей несколько мешков, Беркут начал перебирать вещи. Отложил в стороны два меча и два больших ножа, пояс, снятый с налогового инспектора и еще что-то по мелочи. Мешок опустел, Андрей уж хотел его сложить, но потом потряс, сунул руку внутрь и достал большущий перстень, который мы нашли в руке трупа в первый день нашего пребывания в этом мире.

— О, а это что такое? — спросил Вадим, увидев кольцо.

— Перстень, — буркнул Андрей. — Тебе нужен?

— Ну-ка, дай посмотреть, — попросил Вадик и взяв в руки кольцо, начал что-то внимательно рассматривать в нем. — Где ты это взял?

— С трупа, — пожал плечами Беркут. — В первый день, помнишь, когда ты колдовал и взрыв устроил. Там монах мертвый лежал со стрелами в спине. Так вот, перстень у него в руке зажат был. А что? Разбираешься в камнях? Ценная штука?

Вадим взъерошил волосы у себя на макушке, как он всегда делал, когда о чем-то размышлял.

— В камнях не разбираюсь. Но вот эта вещь, — он потряс кольцом, — сложнейший магический артефакт. Тут столько накручено, схема в сотни раз сложней того, что у нас в мозге. Я даже представить не могу, кто и как это смог сделать. Тончайшие нити субстанций, прям микросхема какая-то. Стех даже не слышал ни о чем подобном.

— Лады, забирай себе, разбирайся, может чего путного выйдет. А эти железяки я сейчас продам. Динари, пошли, поможешь мне.

Беркут с девочкой двинулись к торговым рядам, а я полезла в мешок с едой.

— Торговля — торговлей, а обед по расписанию, — пробормотала я, доставая копчености и хлеб, который нам надарили вчера. — Налетай, ребята. Нет сил ждать, пока они вернутся.

Мальчик и я набросились на еду, а Вадим будто бы не слышал. Оглянувшись по сторонам, он зачем-то снял с себя деревянный медальон и одел перстень на палец. Потом долго его крутил и рассматривал себя, а затем начал колдовать. Выглядело это как шевеление пальцами в комплекте с отрешенным взглядом в никуда.

— Вадик, ничего не взорвется? — Попыталась поддеть я его. — Иди, поешь лучше. Наколдуешься еще!

— Не мешай, — буркнул он в ответ, даже не взглянув на меня. Вот и дома так же было: когда у него возникала проблема по работе, на обед он с нами не ходил. Мог сутками сидеть за компьютером. Хорошо, что у нас была сердобольная секретарша Надя, которая в таких случаях обязательно приносила Вадиму большую кружку кофе и тарелку бутербродов. Наде было пятьдесят два, детей у нее не было, и она ко всем нам питала материнские чувства.

Я вздохнула, отогнав воспоминания, порезала мясо. Почистила пару яиц и подвинула это все поближе к Вадиму.

Терим, наевшись, занялся лошадьми. Прикрепил им на шею кормушки и засыпал туда зерна из мешков, что лежали не телеге. Потом, схватив ведро, побежал к большому колодцу, который находился посреди площади.