— Ведь я всего лишь пошутила, когда упомянула о пароходной экскурсии, — сказала она Ло Манто. — Вот уж не думала, что это действительно выльется в приглашение на речную прогулку.

— Мне подумалось, что это понравится моему другу, — кивнул Ло Манто в сторону Фелипе. — Я в любом случае должен был отплатить ему любезностью за одну услугу, которую он оказал мне на днях.

— А мне об этой услуге позволительно узнать? — спросила Дженнифер. — Или, может быть, хотя бы расскажешь чуть–чуть о своем друге? С учетом того факта, что мы все–таки напарники. Во всяком случае, до твоего отлета из Нью—Йорка.

— Я же сказал вам, как меня зовут, — подал голос Фелипе. — А больше и рассказывать–то нечего.

— А если я задам несколько вопросов? — проявила настырность Дженнифер. — А ты постараешься дать правильные ответы.

Фелипе отошел от ограждения и бочком двинулся к двери, ведущей к лоткам с едой и сувенирами.

— Можно, я сперва куплю пару шоколадок и газировку?

— Плати за все, к чему бы ни прикоснулся, — напутствовал его Ло Манто. — А не то нас вышвырнут за борт, и нам придется вплавь добираться до города.

Мальчик нырнул в дверной проем, а Ло Манто приблизился на шаг к Дженнифер, сунув конверт с вложенным внутрь листком в задний карман брюк.

— Вылазка из города нам всем не помешает, — сказал он ей. — Речная вода хорошо очищает ум, да и свежий воздух этому способствует.

— Раньше по тебе вряд ли можно было сказать, что ты любишь возиться с детьми, — слегка поддразнила его Дженнифер. — Для этого терпение нужно, а у тебя его, кажется, не слишком много.

— Фелипе только внешне ребенок, — заметил на это Ло Манто. — Внутри он старше нас двоих, вместе взятых. Для своего возраста он насмотрелся более чем достаточно. А на кораблике «Серкл Лайн» не катался ни разу. Вот я и подумал, что пора восполнить этот пробел.

— Мы с друзьями, бывало, зайцами пробирались на эти кораблики, — вспомнила детство Дженнифер, внезапно чуть смягчившись. — Обычно по средам, когда учились полдня, поскольку вторая половина была отведена специально для ребят из государственных школ. Их приводили к нам на уроки религиозного воспитания.

— И я приходил сюда с одноклассниками, когда учился в седьмом классе, — тоже предался воспоминаниям Ло Манто. — Неуправляемая была шайка. Гремучая смесь — итальянцы, ирландцы, испаноязычные, выходцы из Восточной Европы, — и на всех один брат–воспитатель. Наверное, он молился перед каждой такой экскурсией. Знал, какое испытание его ожидает, вот и просил у Всевышнего помощи в укрощении этой шпаны.

— Ну и как, сопутствовала ему удача хоть раз? — поинтересовалась Дженнифер.

— Ему и пяти минут покоя не выпадало, — ответил Ло Манто, улыбаясь, при воспоминании о давно минувшем. — Для начала мы набрасывались на лоток со сладостями, как красные муравьи на кусок яблока. А как только доплывали до острова, тут же перебегали на другой кораблик, плывущий в обратном направлении. Наш бедняга оставался на острове почти в одиночестве. Только он и еще тройка мальчишек, у которых не хватало храбрости на отчаянный шаг.

— И за такой подвиг ты, должно быть, огребал неделю домашнего ареста? — предположила Дженнифер.

— А месяц не хочешь? — горделиво сообщил Ло Манто. — И домашних заданий — столько, что все выходные напролет зубрить приходилось. Вот так и проходили четыре недели подряд — никакой тебе улицы. Не говоря уже о тех страданиях, которые приходилось принимать от руки родителей. Но, несмотря ни на что, жизнь была прекрасна, и пострадать за нее стоило.

Дженнифер повернулась лицом к перилам и оперлась правой ладонью на твердое красное дерево. Лицо и волосы ее оросили мельчайшие брызги морской воды^[28]. Склонив голову набок, она взглянула на Ло Манто. Солнце словно позолотило резкие черты его лица.

— А как насчет следующего отчаянного шага? — тихо спросила она. — Как думаешь, стоит пострадать?

— Если не здесь и сейчас, это все равно произойдет на другой улице какого–нибудь другого города, — проговорил Ло Манто. — Бороться с ними — моя работа. И я буду бороться, пока они меня не остановят.

— Похоже, они хотят организовать для тебя последнюю остановку на улицах твоего детства, — заметила Дженнифер. — Ты успел доставить им немало неприятностей. И теперь они хотят навалиться на тебя всей силой, чтобы не допустить подобного впредь. Поставить точку. Не знаю, что ты собираешься им противопоставить, но надеюсь, что эта штука не слабее, чем та, которую они заготовили против тебя.

— Пока дело не кончено, наверняка ничего не скажешь, — произнес Ло Манто. — И вообще, в большинстве случаев помогают не планы, а везение.

— И какое место во всем этом отведено парнишке? — спросила Дженнифер.

— Никакое, — твердо ответил Ло Манто. — Нет там ему никакого места. Я не хочу, чтобы он участвовал в финальном действии. На его долю в жизни дерьма и так достаточно выпало, а в моем ему копаться и подавно нет необходимости.

— Это и меня касается? — осведомилась Дженнифер, придвигаясь ближе к Ло Манто. Его темные глаза смотрели на нее, густые волосы трепал южный ветерок. — Ты и меня попытаешься отодвинуть в сторону?

— Тебе было дано задание присматривать за итальянским копом на протяжении его визита в Нью—Йорк, — напомнил Ло Манто. — Со своей задачей ты справилась на все сто процентов, и даже больше. За что я тебе весьма признателен и благодарен. Но заметь, ни капитан Фернандес, ни я не просили тебя жертвовать жизнью. Ни в начале дела, ни тем более в конце.

— Интересно, у меня есть право голоса? — спросила она, несколько удивленная тем, с какой решимостью и страстью прозвучали слова Ло Манто — первое свидетельство того, что он относится к ней не просто как к коллеге по полицейской службе. — Или решения в данном случае принимаешь только ты?

— У тебя есть право голоса только в том случае, если ты будешь голосовать так же, как я, — подчеркнул Ло Манто. — Только таким образом мы можем победить, обеспечив себе подавляющее большинство.

— У меня есть приказ, детектив, — веско произнесла Дженнифер, оттолкнувшись от перил бортового ограждения. — И я намерена делать то, что делаю с первого дня на службе: исполнять приказ наилучшим образом. Нравится тебе это или нет, меня не волнует.

Ло Манто взял ее за обе руки. Его прикосновение было теплым и мягким — это чувствовалось даже сквозь тонкую кожу куртки.

— Я уже много раз видел, как погибают небезразличные мне люди, занимаясь тем же делом, что и я, — проговорил он. — И многие из них погибли из–за меня. Из–за того, что я поставил их на такой участок, из–за того, что позволил им сделать такой выбор. На сей раз подобного не случится. В этой битве каморре нужен я. К тебе у них вопросов нет. Но если я позволю тебе стать рядом с собой, то они в тот же момент ополчатся и на тебя. Этого я допустить не могу.

— В том–то и дело, детектив, — со злостью произнесла Дженнифер. — Значит, черт возьми, тебе нужно сыграть так хорошо, как ты еще в жизни никогда не играл. Потому что я сама не в восторге от перспективы оказаться с биркой на ноге в каком–нибудь из моргов Бронкса.

Ло Манто молча отвернулся и принялся глядеть на суровые волны холодной реки. Над водой поднимался живописный берег, покрытый деревьями, в ряды которых то там, то сям вклинивалось какое–нибудь строение. Работа рука об руку с напарником Ло Манто была непривычна. Еще меньше ему нравилось делиться с кем бы то ни было планами игры. Если для других полицейских напарник служил дополнительной страховкой, дополнительным стволом, который в случае чего всегда прикроет твою спину, то Ло Манто рассматривал напарников в качестве серьезной помехи в исполнении поставленной задачи. Они ограничивали его гибкость, мешали принимать решения на ходу, заставляя придерживаться заранее разработанного графика.

Теперь ситуация уже не зависела только от достоинств плана и личного мастерства Ло Манто. Речь шла даже не о том, удастся этот план или провалится. Главное состояло в том, чтобы Дженнифер действовала и реагировала мгновенно, ни секундой позже, чем того требовала обстановка. Это означало, что она должна видеть не только то, что происходит вокруг нее, а гораздо дальше. Она должна знать не только то, что кто–то стреляет, но и почему в нее стреляют именно с той позиции. Нужна была также интуитивная способность предугадывать события. От этого зависело, какой Дженнифер выйдет из перестрелки — живой или мертвой.