— Я не собираюсь их тратить, — ответил Ло Манто, делая шаг вперед и оказываясь в круге света от тусклой лампочки. — Я использую их на благотворительные цели. И не волнуйся, пожертвование будет сделано от твоего имени.

— Это не мои деньги, — сказал Терри, — а человек, которому они принадлежат, ненавидит благотворительность.

— Еще один недостаток Пита Росси, — недобро улыбнулся Ло Манто. — А теперь раздевайтесь! — скомандовал он. — И ты, и твой жирный приятель!

— Мы можем и отказаться, — сказал Терри.

Ло Манто больно ткнул его стволом под ребра.

— Этим вы окажете плохую услугу и своему здоровью, и своей одежде. А мне, учти это, испорченный пиджак ни к чему.

Угловатое лицо Терри покраснело от злости, но он кивнул головой и безропотно стащил с себя пиджак и протянул его Ло Манто.

— Хорошо, — заявил тот, — а теперь разденьтесь догола и бросьте одежду в угол.

— Деньги у тебя, — мрачно проговорил Терри, — что тебе еще нужно?

— Я в Нью—Йорке совсем недолго, а вы, ребятки, гоняетесь за мной с того момента, как я сошел с трапа самолета. Поэтому у меня не было времени пройтись по магазинам и обзавестись приличной одеждой. Поэтому я выберу что–нибудь подходящее из ваших тряпок.

— Я раздеваться не буду! — прорычал Бруно. — Я скорее сдохну, чем останусь здесь с голой жопой!

Ло Манто несколько секунд смотрел на низкорослого гангстера, а затем нанес молниеносный и сильный удар рукояткой пистолета по губам Бруно, выбив ему сразу три передних зуба. Затем он сунул дуло под подбородок Терри, заставив того прижаться затылком к каменной стене.

— Я опаздываю на обед, — сообщил он, — а приходить в ресторан, не приодевшись, я не привык.

Терри расстегнул штаны, и они упали ему на колени. Бруно, по подбородку которого текли струйки крови, снял рубашку и бросил ее поверх пиджака Терри.

Ло Манто стоял в двух футах от гангстеров и наблюдал за тем, как они освобождаются от одежды. Когда оба оказались в чем мать родила, он протянул им полиэтиленовый пакет с эмблемой и логотипом музея и приказал:

— Положите одежду и ботинки сюда. Сворачивать не трудитесь, и так сойдет. А вот пиджак я надену прямо сейчас. Будет в чем появиться в ресторане. Такая уж у меня работа — не могу позволить себе шмотки от Армани!

— Я позабочусь о том, чтобы тебя в этом пиджаке и похоронили, — пообещал Терри.

— Моей маме это понравится, — хмыкнул Ло Манто. — Она постоянно пилит меня по поводу того, как я одеваюсь.

Сунув пистолет за пояс, Ло Манто взял пакет, набитый одеждой и обувью, и пошел в ту часть музея, что была ярко освещена.

— Поосторожнее, когда будете уходить, — предупредил он двух голых торговцев наркотиками. — Полы могут быть скользкими, а мне бы не хотелось, чтобы вы ушиблись.

* * *

Фрэнк Сильвестри смотрел на стоящего перед ним молодого человека. В пропитанной потом и покрытой пятнами синей рубашке он нервно мял в руках стаканчик с кофе.

— Значит, товар ты потерял, — бесстрастным тоном констатировал Сильвестри. — Каким образом?

Они находились в стойле пустой конюшни, вход в которую стерегли двое мужчин в одинаковых коричневых пиджаках. Приближались сумерки, и в огромном помещении, где в беспорядке валялись снопы сена, седла и попоны, начинали сгущаться тени. Люди Сильвестри подобрали парня, когда тот в панике бежал по авеню Форт—Вашингтон. Он был босиком, а в руке держал кожаную сумку. Еще утром он получил ее, полную наркотиков, теперь же в ней находились флаконы с кремом для рук. Сейчас парень изо всех сил пытался не расплакаться.

— Эта леди подошла ко мне в музее, — рассказывал молодой человек, торопясь и глотая окончания слов, — и сказала, что заблудилась. Попросила помочь ей выбраться, найти выход из музея.

— Что ты и сделал, несмотря на то, что тебя предупреждали: не говорить ни с кем и даже не смотреть ни на кого, включая тех, кому ты должен был передать товар, — подвел итог Сильвестри. — Я правильно понял?

— Мы находились почти рядом с выходом, — продолжал говорить молодой человек. — Я думал, это займет у меня не больше трех–четырех минут.

— Когда она вытащила пушку? — задал вопрос Сильвестри.

— Откуда вы знаете, что у нее была пушка? — спросил парень. Любопытство заставило его на секунду забыть о страхе.

— Потому что, если бы ты отдал ей на пятьдесят тысяч дури не под дулом пистолета, а ради ее красивых глазок, тебе сейчас было бы совсем хреново.

— Это случилось, когда мы подошли к ее машине, — ответил парень, потея словно после шестичасового марафона. — Она приставила пистолет к моей спине, взяла сумку и бросила ее на заднее сиденье своей машины.

— Ты запомнил марку и модель? Может, хотя бы несколько цифр номера? Хоть что–нибудь, мать твою, чтобы я мог отыскать эту суку?

Молодой человек повесил голову на грудь.

— Извините, — промычал он, — я в тот момент ничего не соображал. Я не ожидал ничего такого, и она застала меня врасплох.

— Неудивительно, — проговорил Сильвестри. — Лучше бы я поручил это дело умственно отсталому из фильма «Человек дождя». Он хотя бы сумел бы запомнить номер ее машины.

— Не знаю, что сказать, — продолжал мямлить парень в ожидании неизбежной расплаты. — Я действительно облажался. Поверьте, такого больше не повторится.

— Это уж точно, Реймонд, — печально кивнул Сильвестри, — такого больше не повторится. По крайней мере с тобой.

Протянув руку, Сильвестри обнял юношу за хрупкие плечи и повлек в дальний угол стойла. Тот едва волочил ноги, цепляя носками кроссовок валявшиеся на полу комочки земли и пучки сена.

— Дай мне еще один шанс, Фрэнк! — молил парень. — Я не подведу тебя, клянусь!

— Зачем торопиться, — проговорил Сильвестри, вынимая из кармана пиджака нож с изогнутым шестидюймовым лезвием. — Сначала нужно довести до конца одну сделку и уж потом приниматься за другую.

— А что для этого нужно? — замирая, спросил Реймонд.

— Самую малость, — ответил Сильвестри. В сле–дующий момент он всадил нож в грудную клетку Реймонда и, удерживая его одной рукой, смотрел в его глаза до тех пор, пока в них не погасла последняя искорка жизни.

Глава 18

Чарли Саншайн затаился в темном углу под лестницей. На его руке был кастет, в кобуре на правой щиколотке ждал своего часа коротконосый револьвер, а на толстой цепи вокруг шеи висел закрытый нож с зазубренной верхней стороной лезвия. Дыхание вырывалось из его впалой груди болезненными толчками. Чарли до сих пор не пришел в себя после очередного приступа астмы. Правая часть его тела была туго забинтована, а под бинтами скрывались пятнадцать швов, которые пришлось накладывать после того, как Бен Мерфи полоснул его разбитой бутылкой. Рана заживала плохо.

Саншайн знал, что Бен припрятал деньги, доставшиеся ему в результате давнего ограбления, но не знал, куда именно и кому он их для этого передал. Однако Чарли было известно, что первым человеком, который вошел в бар после их с Беном потасовки, был бездомный мальчишка Фелипе Лопес. Этот парень время от времени помогал Бену по хозяйству, поэтому в том, что он заглянул в бар погожим летним утром, не было ничего странного. Было бы также логичным предположить, что через пару часов после этого он вышел оттуда — грязнее, чем прежде, но зато богаче на несколько долларов. Однако кое–кто шепнул Чарли, что мальчишка вышел из бара меньше чем через час после того, как вошел туда, за несколько минут до того, как раненого Мерфи забрала «Скорая помощь». Этого было вполне достаточно, чтобы в душе Чарли Саншайна зародились подозрения в отношении Фелипе. Он стал следить за каждым его шагом, пытаясь выяснить, не изменилось ли его поведение с того дня, когда он в последний раз наведался в бар, нет ли каких–нибудь признаков того, что мальчишка подобрался к главному призу.

Тот факт, что спустя пару дней парня заметили в компании копа, еще больше укрепило Чарли в его подозрениях. Этот коп был незнаком Саншайну. На улицах шептались, что он залетный, но Чарли не сомневался, что легавый каким–то образом подцепил мальчишку на крючок и намерен урвать свой кусок жирного пирога.