Кэри снова рассмеялась, а Клайд с грустью подумал, как тихо станет в Синди Лу, когда здесь перестанет раздаваться этот звонкий, веселый смех.

— Если свадьба состоится на Новый год, то я смогу надеть венок из белых камелий, — продолжала Кэри. — Они так красиво будут смотреться с бабушкиным розовым ручным кружевом! Мы украсим камелиями и кружевной воротник, и фату… украсим ими всю процессию. Я буду держать в руке огромный букет. Конечно же, подружкой невесты у меня будет Арманда, она понесет букет розовых камелий. У нее будет головной убор из них и ими украшено платье. Обязательно бледно-голубое. А другие подружки невесты будут в темно-голубых платьях, и камелии у них будут не бледно-розовые, а почти красные. Ну, ты уже представил, как мы все будем выглядеть, папа?

— Конечно же! Вы будете самыми красивыми на свете, что я еще могу сказать!.. Ведь все твои друзья и подружки — красивые молодые люди. Хотя никто из них не может сравниться с тобой. Ты среди своих подружек выделяешься, как горящая в темноте свеча…

— Кстати, раз уж ты заговорил о свечах; вокруг непременно будут гореть канделябры и люстры. И будет сказочный ужин со множеством шампанского. А потом танцы, танцы, танцы… на любой вкус!

Тут на террасу вошел павлин и гордо направился к ним, распустив свой пестрый хвост.

— Посмотри на этого щеголя! — воскликнула Кэри. — Не удивительно, что в народе говорят «важный, как павлин»! Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь был таким нарядным. Мне пришла в голову одна мысль — почему бы процессию не украсить опахалами из павлиньих перьев? Не понимаю, как это я раньше до этого не додумалась? Тебе не кажется, что это будет просто потрясающе?

— Да, вполне. Но, знаешь, милая, есть примета, что павлиньи перья приносят неудачу.

— То же самое некоторые говорят об опахалах! Помнишь, когда я была еще маленькой, ты говорил мне, что почти каждый человек в чем-то суеверен, но суеверия не всегда оправдываются? Будем надеяться, что ни одна из приглашенных на свадьбу девушек не относится с предубеждением к павлиньим перьям, потому что я хочу сделать эти опахала. И веера! Я так и вижу их, словно воочию. Как прекрасно это будет смотреться во время бала… И еще их можно использовать во время менуэта, когда танцующие будут в нарядах всех цветов радуги! А в середине бала мы с Савоем стремительно прорываемся к выходу и уезжаем в карете, украшенной лентами и цветами. Савой всегда говорил, что хочет провести наш медовый месяц в Европе. И мне тоже хочется поехать туда. Мы, не торопясь, объедем всю Европу, посетим и Францию, и Италию и будем ходить туда, куда захочется, а не осматривать достопримечательности по путеводителю, как это обычно делается. Савой постоянно рассказывает мне о родственниках и друзьях их семьи, об их приглашениях. А одно приглашение пришло от маркизы де Шане. Она приглашает нас погостить у нее в замке.

— Маркиза де Шане?

— Да, ты ее знаешь! Это та самая дама, у которой ты купил наш дом, когда она была мадам Лабусс. Ты наверняка слышал, что по возвращении во Францию она снова вышла замуж! Она постоянно переписывается с Винсентами. Ну, это вполне понятно, ведь долгое время она была их соседкой, а ее нынешний муж к тому же приходится им дальним родственником. И она в своих письмах настоятельно приглашает в гости. Савой считает, что мы обязательно должны к ней заехать. Он уверен, что будет очень интересно погостить у французской маркизы в замке. И я так думаю. Правда, папа, как это должно быть увлекательно! Что случилось? У тебя такой вид, словно тебе не нравится эта идея!

— Ничего не случилось, — отозвался Клайд довольно резко. — Просто я вдруг подумал, что тебе, наверное, следовало бы узнать побольше об… об этой маркизе, прежде чем вы решите остановиться в ее доме. В конце концов, прошло довольно много времени с тех пор, как Винсенты видели ее.

— Да, конечно, но она прислала фотографии — свои, мужа и сына. Она очень красивая, папа! Разве ты этого не заметил, когда общался с ней?

— Ну, насколько я могу припомнить, она показалась мне весьма привлекательной. Однако я бы не сказал, что ее можно назвать красавицей.

— Да ты просто тогда этого не замечал, потому что был влюблен в маму, ведь правда? И ты не видел тогда в мадам Лабусс никого, кроме человека, продающего тебе дом, который тебе понравился… По-моему, на фотографии она очень красива; ее муж и сын мне также понравились!

— Сколько же лет ее сыну? И не будет ли он представлять собой угрозу для Савоя, раз он такой красавец? А? Савой об этом не подумал?

— Не говори глупостей, папа! Я не знаю, сколько лет Пьеру де Шане… Ну, наверное, он приблизительно моего возраста… Нет, конечно же, нет, он немного моложе! К тому же Савой прекрасно знает, что если я решила, то не передумаю! Кроме того, после свадьбы я и не посмотрю ни на какого молодого маркиза. Вот так-то вот! И еще обещаю, что, прежде чем остановиться в замке, мы съездим туда и как следует приглядимся ко всему вокруг, в том числе и к его титулованным обитателям. Но все же я совершенно уверена, что нам захочется погостить у них. Естественно, подобный визит весьма удлинит наше путешествие, так что мы довольно долго будем странствовать. И я подумала, может быть, тем временем ты построишь нам дом?

— Разве тебе будет плохо жить дома после того, как ты выйдешь замуж, Кэри?

— Да нет, конечно! Я буду просто счастлива. Но, если мы будем жить в Синди Лу, это может не понравиться Винсентам, а если поселимся на Виктории, это может не понравиться тебе с мамой. Мы с Савоем прекрасно понимаем это… и мы все время будем ощущать некую вину, хотя на самом деле ни в чем не будем виноваты. Оттого… Я считаю, что нам будет лучше в нашем собственном доме, где мы будем делать все, что нам заблагорассудится. Разумеется, если есть какая-то причина, по которой тебе не хочется строить для нас дом…

— Ну, конечно же, никакой такой причины у меня нет! — с чувством произнес Клайд. — Конечно же, я сделаю все, что от меня зависит, только бы тебе было хорошо, Кэри. Я готов сделать все для твоего счастья, милая… Но ведь ты не захочешь, чтобы этот дом находился далеко отсюда, правда?

— Да нет же, нет! Мне хочется, чтобы наш дом стоял здесь, на нашей земле. Ведь так и будет, верно, папа? То есть он будет стоять или на нашей земле, или на земле Винсентов. Савой никогда не хотел быть никем, кроме как плантатором, и мне хочется того же. В конце концов, он же сын плантатора, а я — дочь плантатора, и мы оба всегда жили на плантациях. И счастливо жили! Совершенно естественно, что мы хотим пойти по стопам наших отцов.

— Ламартин Винсент, человек значительно важнее меня, и я не знаю, польстит ли ему, что ты приравниваешь нас друг к другу.

— Ну, разумеется, Виктория намного больше Синди Лу. Я знаю, там выращивается очень много сахарного тростника и черного табака. Но ведь дом или парк Виктории нельзя даже сравнивать с нашими! О, у них же нет сада с камелиями! И ты, верно, забыл о сокровищах, зарытых на нашей земле.

— Возможно, насчет зарытых сокровищ произошла ошибка. Я имею в виду место их нахождения. Может быть, они зарыты на земле Виктории, а вовсе не на нашей.

— О, да такого быть не может! Как ты можешь такое говорить, папочка? Мы всегда считали, что сокровища — наши, я и сейчас так считаю! Ты всегда говорил, что однажды мы найдем их, и не очень далеко от того самого места, где мы сейчас с тобой сидим!

— Я уже давно не говорю этого, Кэри. В конце концов, вот уже почти четверть века мы живем в Синди Лу, а намека на сокровища так и не обнаружили.

— Это все потому, что ты не хочешь искать вместе со мной, а я устаю копать в одиночестве! Но ведь это не значит, что ты перестал думать о них, правда, папа?! Конечно, всякий раз, когда кто-нибудь подшучивает над нами…

Очевидно было, что она все еще цепляется за свою детскую мечту, которая с самого начала так воодушевляла ее. Ну что ж, в конце концов, ее непоколебимая, безусловная вера в зарытые сокровища является как бы основанием неоспоримой веры в него самого. И посему, если он не останавливается ни перед чем и лезет вон из кожи, чтобы не поколебать одно, так зачем же ему расшатывать другое? И он проговорил: