Был конец июня, и хотя из окна спальни Саймон мог видеть солнечный свет и цветы в садиках своих соседей, его собственный дом, казалось, все еще хранил зимний холод.

Однако еще более вероятно, подумал он, что просто холод был у него внутри. А, вообщем-то, это не имело значения.

Он спустился вниз и приготовил себе чашку чая, а затем сел в кухонное кресло и рассеянно слушал, как тикают в прихожей дедовские часы. Он так сжился с молчанием своего дома, что оно стало как бы спутником его изменяющегося настроения. Сегодня было доброе настроение, и потому услышанный им стук в парадную дверь был нежеланным вдвойне.

Саймон замер в ожидании, что стук прекратится. Иногда к его дверям действительно подходили люди, которых он считал назойливыми благодетелями. Они обычно быстро прекращали стучать и уходили. Но этот стук был более настойчивым, чем обычно, более громким и энергичным. Наконец, с некоторой долей надежды, что это, может быть, Харриет, Саймон с трудом поднялся с кресла и пошел, еле волоча ноги, по коридору к парадной двери.

На ступеньках стоял молодой человек, которого он никогда раньше не видел. У него была короткая стрижка, и от этого он выглядел агрессивным; на нем были джинсы и куртка с какой-то эмблемой или надписью на груди и рукавах. Саймону показалось нелепым, что у него в левой руке был портфель. Он резко протянул Саймону свою правую руку, и когда Саймон не взял ее, она повисла между ними, словно обвиняя.

— Привет!

У молодого человека была широкая, дружелюбная улыбка. Саймон подумал, что он, возможно, агент по продаже движимого и недвижимого имущества или представитель фирмы, занимающейся постройкой частных домов. Он должен избавиться от этого человека как можно быстрее.

— Барри Бакан.

Только когда молодой человек увидел, что его имя ничего не говорит Саймону, он уточнил — из газеты «Мэйл». «Мидлэнд Мэйл» была популярной местной газетой, которая обслуживала целый городской район. Саймон, по крайней мере, слышал об этой газете, хотя никогда не читал ее.

— Боюсь, что вы ошиблись домом. — Он начал закрывать дверь, но бедро и плечо Бакана мешали.

— Я так не думаю. — Незваный гость все еще улыбался. — Ведь вы — мистер Саймон Арчер, не так ли? Лейтенант Арчер, который служил в Королевской артиллерии?

Удивление пробило оборону Саймона. Он отступил от двери, и через секунду Барри был внутри его дома. Он потер ладонью плоскую макушку своей головы, а затем стряхнул невидимую пыль с рукавов своей куртки, словно хотел найти какое-нибудь полезное занятие своей непожатой руке перед тем, как положить ее туда, где ей и надлежало быть, — в карман джинсов.

— Прекрасно. Большое спасибо. Простите, что появился нежданно-негаданно, без предупреждения, но вашего имени нет в телефонном справочнике, не так ли?

— Что вам угодно? — только и смог проговорить Саймон.

— Да просто поболтать о том о сем, выяснить кое-какие биографические данные, получить некоторые объяснения, ну и все такое прочее. Видите ли, эта великолепная история. Получится большая газетная статья. Это будет сенсация для местных жителей. Не пройти ли нам туда, Саймон? — Барри кивнул на проход в кухню, где было немного светлее.

Саймон потуже запахнул халат на груди, сердце его колотилось. Он испугался этого хорька, который что-то разнюхивал в его норе. Он знал, что есть такие люди на свете, как этот тип, конечно же, они есть, но не здесь, где он был защищен.

— Поболтать? О чем? Это, должно быть, ошибка. Никакой истории здесь быть не может. — Это прозвучало неубедительно и глупо, и он сам почувствовал это.

Барри выглядел изумленным:

— Конечно, есть. Это «Мейзу». Это не обычная пустая болтовня для сенсации. Это настоящая человеческая история, не так ли?

— Я ничего не знаю о «Мейзу». Я никогда не слышал об этом. Это ошибка.

Но как только он произнес это слово, возникло смутное воспоминание, которое смешалось с мрачным предчувствием и опасением. Не он, а этот парень, этот хорек, был прав. Это могло быть историей. И он испугался, что частью этой истории была невидимая связь между этим посетителем и голодной дочерью Кэт Пикок.

Репортер подтолкнул Саймона в его собственную кухню, усадил на стул и вынул записную книжку и бумаги из своего портфеля. Из пачки бумаг он выбрал несколько плотных страниц желтоватого цвета и передал их Саймону.

— Вот, пожалуйста, «Мейзу». Самое модное увлечение этого года, если верить сообщению для прессы. Теперь поправьте меня, когда я буду не прав. Ведь вы тот самый военнопленный, не так ли?

Саймон стал читать. Его предчувствия полностью подтвердились. Опубликованный материал содержал сообщение о японских палачах и британском офицере, который не сошел с ума только благодаря числовой игре.

Там также сообщалось, что игра находилась в забвении в течение сорока лет и была вновь открыта фирмой «Пикокс». О последнем было упомянуто вскользь, как о чем-то незначительном. Заканчивалось все словами, что игра была спасена и запущена в производство, и, таким образом, все могут насладиться ее загадочностью и простотой. Доска была точной копией оригинала, сделанного в лагере военнопленных, как бы отдавая этим дань смелости и мастерству английского офицера. Ниже были приведены фотографии игры. Сходство с доской от упаковочного ящика, которую подарил Саймон, было достаточно полным.

Харриет Пикок сделала хорошее дело. Но вот только не совсем хорошее, недостаточно хорошее. Она изменила имя офицера, однако либо из-за невольной оплошности, либо, что более вероятно, сознательно, сохранила настоящее звание офицера и его полк настолько точно, насколько это было возможно.

Только горсточка офицеров, сослуживцев Саймона, осталась в живых после лагеря и всех последующих лет. Харриет едва ли понимала, как мало их осталось.

Хватило всего нескольких часов работы в архиве с документами полка, чтобы удалось выявить всех этих людей. Для энергичного журналиста, для такого проницательного молодого человека не составило большого труда найти именно того человека. Не важно, кто сделал это, — сам Барри Бакан или один из его знакомых местных жителей, который продал информацию.

Это не имело значения. Он уже был здесь, у Саймона, в самом его убежище. Саймон изучал последние слова на толстой желтоватой бумаге.

— Это правдивая история. «Мейзу» — японское слово, означающее путаницу или лабиринт.

Саймон аккуратно сложил бумагу по старым сгибам и швырнул ее через стол Барри Бакану.

— Все верно?

— Интересно, — подумал Саймон, — что хорьки делают со своей добычей, когда схватят ее?

В любом случае он может не отвечать. Барри кивнул в знак того, что он удовлетворен.

— Вас ждет осада лихих ребят-репортеров, — сказал он с явным знанием мира этих лихих ребят. Он открыл блокнот.

Губы и язык Саймона пересохли, но он заставил себя холодно ответить:

— Это вполне законно. Больше сказать нечего, кроме того, что вы уже узнали.

Это Барри Бакану было безразлично. Более того, для него это был газетный материал — чем скандальнее, тем лучше. Саймону вдруг пришло в голову, что, возможно, Харриет слишком уж хорошо выполнила работу. Вероятно, она сделала завесу столь тонкой для того, чтобы молодые люди вроде этого могли разыскать его и можно было бы продать побольше «Мейзу».

Саймон поднялся:

— Я хотел бы, чтобы вы сейчас же ушли. Я не приглашал вас в свой дом и не давал вам разрешения заходить сюда. Если вы не уйдете, то мне придется вызвать полицию.

— Спокойно, — Барри все еще ухмылялся. — Я понял, что это потрясло вас, и сожалею об этом. Может быть, мне поставить для вас чайник или сделать что-нибудь еще?

Саймон сжал спинку стула.

— Сейчас же убирайтесь!

Барри начал собирать свои бумаги.

Саймон указал на сообщение для печати Харриет:

— Захватите и это с собой.

К его великому облегчению, репортер действительно уходил. Его массивная фигура удалялась по коридору, а затем уже от парадной двери послышался его глухой голос, в котором прозвучали веселые нотки: