Майлз узнал энергетический профиль еще прежде, чем визуальный экран дал изображение. «Вот так пробный заплыв они себе устроили».

— Это «Принц Серг». Только что прибыли наши барраярские подкрепления. — Он сделал вздох, голова закружилась. — Разве я тебе не обещал…

От чисто эстетического восхищения Тан страшно выругался. Прибывали другие корабли: аслундские, полианские, быстро разворачивающиеся даже не в оборонительное, а атакующее построение.

Рябь, пробежавшая по рядам цетагандийских кораблей, напоминала беззвучный вопль досады. Вооруженный гравидеструктором цетагандийский корабль смело нырнул к «Принцу Сергу» и был разрезан на две части, обнаружив, что гравидеструкторы «Принца» имели в три раза большую дальность, чем цетагандийские. Это был первый смертельный удар.

Второй пришел по комм-связи: призыв цетагандийским агрессорам сдаваться или быть уничтоженными. От имени космического флота Хедженского Союза и объединенного командования флота: императора Грегора Форбарры и адмирала графа Эйрела Форкосигана.

На мгновение Майлзу показалось, что Тан упадет в обморок. Тан возбужденно вдохнул и радостно взревел:

— Эйрел Форкосиган! Здесь? Черт меня побери! — И лишь немного более личным шепотом добавил: — Как это они выманили его из отставки? Может, мне удастся с ним встретиться!

Майлз вспомнил, что Тан — помешанный на военной истории — был одним из самых преданных фанов отца. И если (и до тех пор пока) ему грубо не закрыть рот, мог без умолку обсасывать каждую известную деталь ранних кампаний адмирала.

— Я посмотрю, что можно устроить, — пообещал Майлз.

— Если ты сможешь организовать это, сынок… — Тан с трудом отвлекся от своего любимого хобби: изучения военной истории, обратно к, следует признать, близко связанной работе: ее, истории, творению.

Цетагандийские корабли отступали, сначала по одиночке, затем более координированными группами, пытаясь организовать прикрытие. «Принц Серг» и группа поддержки не тратила ни миллисекунды и немедленно бросилась в погоню, атакуя и разбрасывая массивы вражеских кораблей, пытавшихся прикрыть самих себя, разгоняя получившиеся отдельные корабли. В последующие часы отступление превратилось в беспорядочное бегство, когда верванские корабли, защищавшие орбиту своей планеты, воодушевленные, наконец присоединились к атаке. Верванский резерв был безжалостен, находясь под влиянием страха за свои дома, который внушили им цетагандийцы.

Детали зачистки, серьезные проблемы с устранением повреждений, спасение персонала — все это настолько затягивало, что Майлзу понадобилось несколько часов, чтобы постепенно осознать: для дендарийского флота война закончилась. Они выполнили свою работу.

Прежде чем покинуть тактическую рубку, Майлз предусмотрительно связался со службой безопасности «Триумфа» и узнал у них, как продвигаются поиски сбежавших заключенных. Все еще не найдены были Оссер, капитан «Сапсана» и двое других лояльных Оссеру офицеров, а также командор Кавило и генерал Метцов.

Майлз был вполне уверен, что видел на своих мониторах, как Оссера и его офицеров превратили в радиоактивный пепел. Были ли на борту того убегавшего шаттла Метцов и Кавило? Какая ирония судьбы, если Кавило в конце концов погибла от рук цетагандийцев! Впрочем, следовало признать: можно было бы сказать то же самое, если бы она погибла от рук верванцев, рейнджеров Рэндолла, аслундцев, барраярцев и кого угодно еще из тех, кого она предала за свою короткую и головокружительную карьеру в Ступице Хеджена. Если так, то это был для нее подходящий и своевременный финал, но… Ему не нравилась мысль, что в этом случае ее последняя обращенная к нему тирада обретала пророческую силу предсмертного проклятья. Ему следовало больше бояться Метцова, чем Кавило. Следовало, но не получалось. Он поежился и подозвал одного из охранников для сопровождения до своей каюты.

По пути он натолкнулся на привезенных на шаттле раненых, переводимых в лазарет «Триумфа». «Триумф», находясь в резервной группе (если ее можно было так назвать), не получил ударов, с которыми не справились бы его силовые щиты, но другим кораблям повезло меньше. Списки потерь после космических сражений содержали пропорции, противоположные тем, что характеризовали сражения планетарные: количество мертвых, как правило, превышало количество раненых. Однако при удачном стечении обстоятельств, если искусственная среда оставалась нетронутой, бойцы могли пережить полученные ранения. Майлз нерешительно изменил маршрут и последовал за процессией. Какая польза может быть от него в лазарете?

Легкораненых на «Триумф» не посылали. Три человека со страшными ожогами и один с тяжелым ранением в голову были перенесены в начало очереди, и их быстро взял в оборот нетерпеливо ожидавший персонал. Несколько солдат были в сознании и тихо ожидали своей очереди, зафиксированные надувными перевязями на плавающих носилках. Их глаза туманились от боли и болеутоляющих.

Майлз попытался сказать несколько слов каждому. Некоторые смотрели на него непонимающим взглядом, некоторые, кажется, были благодарны: рядом с такими он задерживался немного дольше, пытаясь ободрить их, как только мог. Затем он отступил к двери и молча стоял там несколько минут, погруженный в знакомые, пугающие запахи лазарета после сражения: дезинфицирующие средства и кровь, горелое мясо, моча и пластик. Наконец он осознал, что от истощения стал тупым, бесполезным, трясущимся и едва не плачущим. Он оттолкнулся от стены и заковылял прочь. Постель. Если кому-то действительно понадобится его командирское присутствие, они могут сами за ним придти.

Он набрал код на замке каюты Оссера. Сейчас, когда Майлз перебрался в нее, цифры следовало, пожалуй, сменить. Он вздохнул и вошел внутрь. Сделав шаг, он осознал два неприятных факта. Во-первых, он отпустил своего вооруженного охранника, входя в лазарет, а обратно позвать забыл, и, во-вторых, он был не один. Дверь закрылась за ним прежде, чем он успел отскочить в коридор, и он шлепнулся об нее спиной.

Мрачный красный цвет лица генерала Метцова даже более задерживал на себе взгляд, чем серебристое сверкание раструба нацеленного в голову Майлза нейробластера в его руках.

Метцову где-то удалось раздобыть дендарийскую серую форму, которая была ему немного мала. Командор Кавило, стоя за спиной Метцова, была одета в похожую форму, которая ей была немного велика. Метцов выглядел огромным и взбешенным. Кавило выглядела… странно. В ней была горечь, ирония, жутковатое веселье. На шее видны кровоподтеки. Оружия у нее не было.

— Попался, — триумфально прошептал Метцов. — Наконец-то.

С отвратительной улыбкой он небольшими шагами начал приближаться к Майлзу, пока не смог пришпилить его шею к стенке одной своей огромной лапищей. Он со стуком уронил нейробластер и обернул другую вокруг шеи, не чтобы сломать, но чтобы сжать ее.

— Вам никогда не спастись… — успел прокряхтеть Майлз, прежде чем у него перехватило дыхание. Он чувствовал, как начала хрустеть, ломаясь, его трахея, а из-за перекрытого доступа крови в голове вот-вот взорвется чернота. Нет, от этого убийства Метцова не отговорить…

Кавило скользнула вперед, присела беззвучно и незаметно, как кошка, и подняла упавший нейробластер, затем сделала шаг назад и вбок, влево от Майлза.

— Станис, дорогой, — проворковала она. Метцов, поглощенный продолжительным удушением Майлза, не повернулся. Кавило, явно имитируя модуляции голоса Метцова, процитировала: — Раздвинь свои ноги, стерва, или я вышибу тебе мозги.

Тут Метцов повернул голову, его глаза расширились. И она вышибла ему мозги. Потрескивающая голубая молния ударила прямо между глаз. В своей последней конвульсии он чуть не сломал Майлзу шею, несмотря на то что кости были усилены пластиком, а затем упал на палубу. В ноздри Майлзу ударил горелый электрохимический запах нейробластерной смерти.

Майлз осел на стену и замер, боясь пошевелиться. Он поднял глаза с трупа на Кавило. Ее губы изгибались в улыбке насыщенного удовлетворения. Были ли слова Кавило прямой цитатой из недавнего прошлого? Что они делали все долгие часы, проведенные в каюте Оссера, на которую не обращали внимания охотники? Молчание затягивалось.