— Это в Казахстане? — проявила полную географическую тупость учительница.

— В Узбекистане. — вежливо поправил её Женька.

— Узбек, значит! — крикнул плюгавый мальчишка и класс расхохотался, словно это была удачная шутка.

— Тихо, тихо, уркаганы! — рявкнула учительница. — Какой у тебя голос, Евгений?

— Голос? — не понял вопроса Женька. — Человеческий.

— Узбецкий! — не унимался плюгавый.

До плюгавого было два шага.

Ростом Женёк был мелковат, но жизнь в Хиве научила его драться беспощадно. Он сделал два шага и влепил плюгавому кулаком в нос.

— А-а! — заорал плюгавый и кровь полилась на его клетчатую рубашку.

— Бей узбека! — заорал толстый переросток и толпа мальчишек накинулась на Женьку, как свора собак.

— Стоять! Стоять! — пыталась остановить драку учительница пения. Нападавших было много и они просто смяли Женьку. Его давили и топтали ногами, но он умудрялся и в таком положении укусить противника за ногу, либо пнуть куда-попало ногой.

В кабинете директора школы Женька вёл себя спокойно, с достоинством. Он всё больше молчал и слушал, как ябедничали жалобными голосами плюгавый и толстый.

— Хватит травить! — вмешалась учительница пения. — Вы зачем на пацана наехали? Кто его узбеком обозвал? Уркаганы!

— Спокойнее, спокойнее, Маша, — урезонил уительницу директор, — разберёмся. Идите — ка все, а ты, Евгений, останься.

Учительница пения пнула толстого так, что он вылетел из кабинета, плюгавый трусливо засуетился вслед.

Директор помолчал, а потом спросил Женьку:- И на что же ты так обиделся? Ты же русский?

— Я не за себя, — вздохнул Женька, — за друзей. Чего им плохого узбеки сделали?

— А! — вдруг засмеялся директор. — Я же забыл! Ты ведь у нас воин-интернационалист! Ну, тогда, так им и надо…А не боишься, что тебе накостыляют после уроков?

— Не боюсь, — соврал Женька.

— Это хорошо, — постучал карандашиком по столу директор, — трус не играет в хоккей. Только давай так договоримся: — больше ты не дерёшься. У нас тут с этим строго. Можешь и на «зону» загреметь. Ты лучше приходи ко мне после уроков в секцию.

— Какую секцию? — не понял этого слова Женька.

— Спортивную. — записал что-то на бумажке директор. — Будешь заниматься в секции борьбы «самбо». У меня там парни хорошие. Интернационалисты.

— Ладно, — обрадовался Женька, — прийду.

Женька вышел из кабинета директора и выглянул в окно. Темнело в августе рано, и в лёгких, ещё дневных сумереках, полуголые, кривые сосны напротив школы вдруг вытянулись, засветились отблесками уходящего солнца и Женька отчётливо услышал крик муэдзина, собирающего паству к вечерней молитве.

Весна затягивала свой приход и в июне было холодно.

— Ну, что могу сказать, — нормально. — отец покрутил в руках табель с пятёрками. — Так держать. Чтобы в девятом классе было ещё лучше. И чтобы в следующем году в финале ты выиграл, а не этот — «жир-пром»!

— Батя, — басовито заметил заметно подросший, повзрослевший Женька, — он же на десять килограмм больше меня весит!

— А ты не ломись в лоб! — азартно продолжил отец. — Ты его гоняй по кругу, он под своими килограммами и загнётся!

— Ладно, — примирительно согласился Женька, — сделаю.

— Держи фасон, Женька. — Пусть другие ползают, сынок, а тебе-владеть небом.

Ровно через неделю отец разрешил Женьке самостоятельно поднять вертолёт в воздух! У машины их встретил Андрианов, друг и второй пилот отцовского экипажа. Заметный мужик с лицом не стареющего бабника.

— Салют мальчишам! — откозырял лихой пилот.

— Всё, Володя, — усмехнулся отец. — Собирайся на пенсию. Я смену привёл.

— Правильно! — обрадовался Володя, — Пилотов на Севере не хватает, нам такая смена нужна! Но — вторая смена!

— Хватит тебе, старый кобель, медиков дурить! — усадил отец Женьку в кресло второго пилота. — Говорят, что на последней комиссии ты снова на два года стал моложе по документам? Так мы и не дождёмся твоего юбилея!

Андрианов хитро подмигнул и громко пропел:

— Мать-природу не обманешь и судьбу не об…бёшь,

На год ты моложе станешь, если тёлку з…бёшь! На взлёт, мальчиши!

Левая рука отца страховала правую руку сына, но рычаг управления был у Женьки! Голос отца звучал ровно и уважительно, он коротко отдавал команды и немногословно комментировал действия юного пилота.

Неба Женька не боялся — там было просторно!

Частокол тайги и проплешины болот оставались где-то далеко внизу, а Женькина душа была в этот момент рядом с отцовской. Сладкое чувство счастья накрепко впитывалось в каждую клетку его мозга. Отец с удивлением поглядывал в сторону сына, который вёл себя в кресле пилота как заправский асс:

— Как увидишь большую воду — будь начеку. В любой момент может может затянуть в нисходящий….

— А мы её — по краю! — прокричал Женька и заложил крутой Вираж. — Гюрза пошёл!

— Не выпендривайся, — строго сказал отец, но посмотрел на сына с любовью и гордостью.

Как-то летом, после очередного полёта, Женька решился и спросил отца о маме.

— Слушай, батя. Может я бы написал бабушке…То есть — маме.

Он так и не понял, почему отец так разозлился и стал орать:

— Захочет тебя увидеть — сама напишет!

Женька понял, что отец не хочет будоражить этими разговорами Ирину, и решил действовать самостоятельно. Он послал письмо точь-в-точь, как Ванька Жуков дедушке: «УССР, г. Житомир. Шияновой Галине».

Осенью его вызвали к директору школы. Кроме самого директора, в кабинете сидело несколько крепких, явно приезжих, дядек и начальник Горотдела милиции, не раз бывавший дома у Женьки.

— Тебе сколько лет, Женёк? — поинтересовался один из чужаков, состроив доброжелательную мину.

— Пятнадцать, — вежливо ответил Женька и ощутил, как нехорошее предчувствие надулось пузырем в его груди.

— Да ты уже взрослый мужик! — похлопал его по плечу другой дядька и закурил.

— Ты что же это по такому адресу странному письма пишешь? — первый протянул ему знакомый конверт. — Не знаешь бабушкиного адреса?

— Не знаю, — виновато опустил голову Женька, — я её никогда не видел…

— Понятное дело, — поспешил первый, — это я так, пошутил. Бабушка тебя больше года разыскивала. А что, разве у отца ты не мог точный адрес узнать?

— Так он, — начал фразу Женька и осёкся. Он увидел, как внимательно уставились на него все присутствующие в кабинете, и понял, что происходит нечто очень серьезное, — он тоже её никогда не видел, — пробомотал Женька, и ему показалось, что в глазах у дядек промелькнула злоба.

— Это ты мне брось, — наклонился к самому его лицу второй, — сам знаешь, до появления детишек на свет у родителей свадьбы бывают, а на свадьбах молодые пьют-закусывают вместе с родителями.

Первый остановил второго достаточно резко:

— Оставь парня в покое! При чём здесь он? Что он может помнить о свадьбе?

— Мало ли что, — буркнул второй и закурил.

— А бабушка? — встрепенулся Женька. — Она нашлась? То есть, я понимаю, вы нашли её!

— Мы-то нашли, — погасил сигарету второй, — только бабушка твоя не дождалась встречи. Померла твоя бабуля.

Женьку качнуло из стороны в сторону, и его подхватил под руку начальник Горотдела.

— Ну, что ты за козел такой? — неожиданно взвился первый. — Что же ты так, с плеча?

— Так здоровый мужик уже! — растерянно пробормотал второй. — Зачем ему мозги пудрить? Умерла бабушка — и точка.

Женьке стало жалко бабушку, но не так, чтобы до слёз. Бабушка была существом нереальным, фантастическим, и её смерть не имела для Женьки физических ощущений.

— Мама об этом знает? — как-то очень хитро построил фразу Женька, надеясь, что это поможет получить мгновенную информацию.

— Иди-ка ты на свою физику, — грустно подмигнул первый, — а то двойку схлопочешь.