– Да, очень может быть, – пришел в большое возбуждение Танцор. – Ну, Следопыт, вспоминай, это лошадь ходила?

– Вроде не ржала.

– Нет, по шагам!

– А я знаю, что ли, как лошади ходят?

Танцор вздохнул, сказал: «Что бы вы без меня делали?» и надел ботинки. Свои на ноги, а стрелкины на руки. И опустился на четвереньки.

Следопыт закрыл глаза и приготовился внимательно слушать.

Танцор вначале прошелся иноходью. То есть одновременно продвигал вперед правую ногу и правую руку. Потом левую ногу и левую руку. И так это у него хорошо получалось, что будь у Танцора хвост, он непременно начал бы помахивать им в такт ходьбе.

– Нет, – сказал Следопыт, – это не то.

И тогда Танцор начал ходить правильно. То есть так, как это делает подавляющее большинство лошадей. Выдвигал вперед правую руку и левую ногу. Опирался на них, перемещая туловище по ходу движения. Затем размашисто выносил левую руку и правую ногу. Причем ставил копыта на пол акцентированно, чтобы Следопыт улавливал ритм.

За этим занятием его и застал Дед.

Однако немая сцена не состоялась. Дед мгновенно врубился и начал сердито покрикивать на Танцора:

– Что ты, ексель-моксель, раскорячился, как каракатица! Бабки, задние бабки надо резче выносить!

Танцор послушался, хоть уже почти плевался пеной. Ни о каком помахивании хвостом не могло быть и речи. И наконец-то Следопыт радостно воскликнул:

– Точно! Именно так он и ходил. Значит, была лошадь.

Деду все быстро объяснили, и он одобрил выбранную стратегию расследования.

У Танцора появилась ещё одна идея. Попросил, чтобы Следопыт скачал со своего мэйнфрейма несколько файлов, где Козел вел учет траты денег. И все вместе начали внимательно их изучать.

– Вау! – завопила Стрелка. – Вот, вот! Двести килограммов овса. Все сошлось!

– Ну, значит, главная версия – про лошадиного босса? Так? – констатировал находку овса Танцор.

Все согласились. Кроме Деда, который начал говорить про то, что наиболее очевидные выводы в большинстве случаев бывают ошибочны. Что орудие убийства, найденное под подушкой подозреваемого, ещё ни о чем не говорит. Даже если на нем обнаружены отчетливые отпечатки пальцев. Вот если в жилетном кармане найден волосок жертвы или что-либо ещё малоприметное и малозначительное, то это действительно очень веский повод для подозрений.

И затем перешел от общего к частному:

– С какого бы хрена бандиты начали наезжать на конную базу, раз она тоже принадлежит Козлу?

И сел в калошу, поскольку его с легкостью опровергла Стрелка. То есть женщина, что было слишком уж обидно.

– С такого, Дед, что домотдыховские отморозки и их начальство понятия не имеют, кто такой Козел. Он для них Boss из почтового ящика. Но когда Козел узнал об этих налетах, то приказал всё прекратить. Именно потому бандиты не пришли на следующую ночь мстить за заваленных братанов. Так ведь?

Дед вынужден был согласиться.

Танцор начал вызванивать Василия.

Через пять минут к телефону кто-то все же соизволил подойти. Оказалось, что Василия в данный момент найти очень непросто, ответил кто-то не вполне трезвым голосом. Тогда Танцор сказал, что на Василия пришел перевод. На три тысячи рублей. Кто-то оживился. И три раза сказал: «Ты, это, трубку-то не клади. Я счас, мигом!»

Миг продолжался ещё пять минут.

– Да, я слушаю, – радостно гаркнул Василий.

– Привет, это Танцор. Я только что получил от Егорыча перевод на тебя. Сто баксов. Давай ко мне скорей.

– Отлично! Жди!

– Адрес-то помнишь?

– Да, у меня записан.

Следопыт с большим недоумением выслушал эту туфту:

– Чего это ты ему наплел?

– Все правильно, Следопыт. Вдруг там стукач сидит? И при этом наверняка ещё пара параллельных телефонов. Что же, надо было все ему объяснять?

И тут Стрелка выложила ещё одно подтверждение истинности версии, в которую они вцепились зубами. Она вспомнила, как Сисадмин написал, что Следопыт был на волосок от смерти. То есть этот самый Козел скорее всего был на банкете в «Метрополе». И, вероятно, просто не узнал Следопыта, когда тот прислал ему свою фотографию.

Вильнев был взбешен.

Два дня телефон Мовсесяна не отвечал. Когда же на третий день два быка поехали к нему на квартиру, то того и след простыл. Выяснилось, что квартира продана. И теперь там что-то типа подпольного публичного дома.

И достать Мовсесяна было невозможно! Всем, абсолютно всем он вшил ампулы со спиртом. Его же самого прооперировать было некому. Слишком тонкая работа. Второй хирург, Желудько, справиться с ней не мог.

И такой убийственный свидетель оказался вне досягаемости!

Конечно, Мовсесян не совсем свидетель. И очень даже не свидетель, а самый что ни на есть преступник. Один из основных, кто будет проходить по делу. Если, конечно, заметут. Что очень сомнительно, поскольку Хозяин всё предусмотрел…

Однако полностью обезопасил он лишь одного себя. И в случае угрозы разоблачения выдаст команду на умерщвление всего персонала. Всего, кроме, конечно, Вильне-ва. Поскольку Вильнев не кретин, чтобы по приказу лечь на стол, а потом носить в себе мину. Доложил, что подшил. Тот поверил. Поскольку проверить невозможно.

И, значит, останутся только трое. Хозяин, которого никто не знает. Вильнев. И Мовсесян, который становится очень опасен именно для Вильнева.

И судя по тому, что хирург отвалил, дело шло к чему-то очень неприятному. Несомненно, тот что-то почуял своим крючковатым носом. Иначе бы не сбежал. Потому что Хозяин платил столько, чтобы никто не накопил слишком много бабла. Чтобы в коллективе не родилась мысль закончить все это зверство и уйти на покой. Чтобы жить до старости спокойно и в достатке.

Такая мысль могла привести к общему бунту. И программист вполне смог бы разрушить систему, которая карает непослушных. А потом все разбежались бы в разные стороны с мешками баксов.

Однако мешков ни у кого не было. Даже у него, у Вильнева, накопилось лишь двести штук.

Но что, что могло спугнуть Мовсесяна?

То, что при загадочных обстоятельствах погибли восемь быков? Но они и раньше гибли по дурости. Правда, не в таких количествах.

Может быть, узнал что-то от программиста, который способен отслеживать изменение ситуации? Например, сбор денег. Воздействия Хозяина на программу. Наверняка ещё что-нибудь…

Да, но тогда первым должен был отвалить программист…

Или не мог? Ведь ему подшита ампула.

Но ведь вполне мог так изменить программу, что она в нем не срабатывала бы…

А если бы взяли нового программиста? Который все восстановил бы. И тогда получается, что Евграфов убежать от смерти не в состоянии.

Вопросы. Проклятые вопросы.

Что делать? Что делать? Что делать, если…

Никаких если! – успокаивал себя Вильнев. Если что, то отвалю вместе с программистом и Желудько. Ну, разве что ещё Синявского, начальника охраны, можно взять. Человек полезный.

А можно и никого не брать. Начать все дело с чистого листа. И тогда уж Вильнев будет сам Хозяином!

А сейчас надо срочно искать замену Мовсесяну. Срочно. Чтобы Хозяин не узнал о возникшей проблеме.

В дверь постучали.

– Да, – как обычно бодро гаркнул Вильнев.

– Там, это самое, – начал жевать слова бык по кличке Лось, – четверо последних. Уже, Зинка говорит, готовые. Выписывать пора. Так что, выписывать, что ли, будете? Ага?

– Да, пусть всё готовит.

Помимо устрашения персонала, Вильнев исполнял и ещё одну функцию. Конечно, когда не был в запое. Напутствовал прооперированных, подробно объясняя, что же теперь нового появилось в их организмах.

Решительно вошел в палату, где в шеренгу были построены четверо одноногих бомжей. Пока ещё только с костылями. На протезы, а то и на коляски им ещё предстояло заработать.