Каждый коридор на каждом этаже, кроме подвального, оканчивался широкой лестницей. Огибая стены на манер горного серпантина, лестница на одном конце коридора вела наверх и вниз - на другом. Ступеньки казались выдолбленными в полу, который в том месте шел не горизонтально, а под наклоном. Этих ступенек Ролану и его спутникам пришлось пройти немало: покои графа размещались на самом верхнем этаже.

   Минуя коридор за коридором, Бетти отмечала про себя, что Каз-Надэл выглядел ныне еще более заброшенным и неуютным, чем даже во времена ее детства. За время пути Ролану не встретилось хотя бы слуг, либо коротающих время за болтовней, либо спешащих куда-то по поручениям. Не носились, радостно визжа, дети - вообще, в замке царила непривычная тишина, навевавшая мысли о кладбище.

   Не чувствовалось запаха готовящейся пищи. Зато запах пыли был до того отчетливым, что порой требовались усилия, чтобы вытерпеть его. Очевидно, последняя приборка в замке происходила... а пес его знает, когда.

   Впрочем, не было и тараканов да крыс, коим неряшливость и попустительство хозяев идет обычно на пользу. Но и это было понятно: что грызуны, что несимпатичные букашки водились там, где есть, чем питаться. В Каз-Надэле же с недавних пор, похоже, даже крысы, наоборот, одна за другой стали обедом для гвардейцев графа.

   Паутина, правда, была, причем немало. Нет-нет, а попадала она в поле зрения, то свисая со сводчатых потолков, то почти целиком загораживая какой-нибудь дверной проем. Однако сети были явно старыми, брошенными. Соткавшие их пауки либо передохли с голоду, либо покинули замок в поисках лучшей доли.

   И, как первым заметил сэр Ролан, на стенах все чаще обнаруживались белые пятна измороси. Частенько - рядом с пятнами крови. Встречались на пути и просто лужи из крови. Правда, была она старой, давно засохшей.

   Неведомо откуда в лишенном окон коридоре да в это время года пахнуло настоящей зимней свежестью. Ролану сразу вспомнилось, как они с Крогером проникли в дом, снимаемый Шенгдаром в Нэсте. Следом зародилась догадка... которая очень скоро не преминула подтвердиться.

   Из-за очередного поворота коридора показались три фигуры - похожие на человеческие и облаченные в доспехи гвардейцев Карея. Только вот лица их были не по-людски бледными, аж до белизны. В руке каждого был зажат меч. И именно от этих троих исходил морозный дух, какой бывает, когда осеннюю грязь засыпает свежим снегом.

  - Ледянники! - воскликнул Ардал.

  - Ледяные Девы, - уточнил Крогер.

  - Ты что! На Дев совсем не похожи, - возразила ему Бетти, - видно же, что мужики. У одного даже борода чуть ли не до груди. Странно...

   А странным здесь было то, что порождения северных льдов и снежных пустошей, если и оставляли у себя на службе кого-то из людей, если и превращали их в своих воинов, то делали это с детьми, в крайнем случае, с подростками. Причем исключительно женского пола. Чтобы ледянники создавали себе слуг-союзников из взрослых мужчин - такого не встречал ни конфидент, ни вообще кто-либо, хоть раз бывавший на передовой во время очередной войны на северных рубежах.

   Очевидно, были на то причины. Как не без причины, мечи, например, выковывались из железа, а не из меди или золота. Оружейник, нарушивший это условие, непременно получил бы клинок некачественный и более дорогой. А здесь, похоже, кое-кто умудрился создать некачественное подобие Ледяных Дев.

  - Помогите! Убейте нас! - взвыли как зимняя вьюга те, кто когда-то были гвардейцами графа. И слова их подтвердили последнюю догадку сэра Ролана.

   Беспутная Бетти вскинула руку с зажатым в ней кинжалом. Еще кто-то из наемников выхватил меч, но соратник его поступил разумнее, ткнув ближайшего из полулюдей, полуледянников факелом в лицо. Не успел тот оплавиться и развалиться на части, как разрушительное прикосновение огня достигло второго, а затем и третьего.

   Несчастные существа, мало похожие на безжалостных воительниц, созданных ледянниками, не сопротивлялись.

   Однако следующая группа порождений ледяной магии, встреченная этажом выше, оказалась и многочисленнее, и выглядела более грозной, устрашающей. Пять белолицых фигур двигались навстречу незваным гостям замка заплетающимися шагами, точно пьяницы, и беспорядочно жестикулируя. Глаза каждого горели безумным огнем. А в каждой руке имелось по короткому мечу, что делало жертв жестоких магических опытов смертельно опасными. Сослепу врезавшись в строй противника, просто в толпу людей, эти существа могли нанести изрядный урон. Просто на ходу, без всякой разумной для себя причины.

   При виде этих, явно рехнувшихся от страданий, существ Ролан и его спутники инстинктивно попятились, отступая и прижимаясь к стенам. А вот Ардал не растерялся. Выхватив у одного из наемников горящий факел, он поджег ближайшую портьеру. А затем, сорвав ее со стены, ринулся на белолицых противников, размахивая пылающей тканью.

   Существа, бывшие когда-то воинами графа, падали один за другим. Но и сам отважный наемник остался лежать на каменном полу, пронзенный мечом одного из них.

  - Его кровь тоже на твоих руках, граф Карей, - сквозь зубы, вполголоса процедил сэр Ролан, - и скоро ты заплатишь.

   А возможность расплатиться у хозяина замка возникла весьма скоро. Когда конфидент и его спутники, наконец, достигли не то зала для приемов, не то личного кабинета графа.

   Коридор на последней полусотне футов до кабинета был сплошь в изморози - и стены, и пол. Само же помещение больше походило не то на зимний каток, не то на ледяную пещеру. Пол покрывал лед, местами виднелись и небольшие пока кучки снега. Стены казались белыми, а с потока свисали сосульки.

   Когда один из вошедших выдохнул, изо рта его вырвалось облако пара.

   Факелы не горели, но и темноты не было. То ли зал, то ли кабинет озарял странный свет - белый, холодный, под стать ему самому. И источник его определить не получалось при всем желании. Свет казался просто разлитым в воздухе, как свет дня, если день этот пасмурный.

   Сам Карей обнаружился в центре зала - сидящим в кресле с высокой спинкой, которое язык не поворачивался назвать троном. Одежду, кисти рук и лицо, ставшее пурпурным, как кровоподтек и сморщенным, точно вяленая рыба, сплошь покрывали крохотные льдинки. Но глаза еще были живыми, а голос звучал сухо и резко.

  - Убирайтесь вон! - вскричал граф, поднимаясь с кресла, - я не ждал гостей!

  - Где Шенгдар? - спросил сэр Ролан. Карей рассмеялся скрипучим каркающим смехом.

  - Этот ничтожный трусливый скоморох получил то, что заслуживает всякий, способный загубить наше общее дело, - молвил он затем, - любой, кому оно показалось не по силам. Я лично порубил его на куски, чтобы скормить своим воинам...

   Даже один из наемников - видавший виды вояка - содрогнулся от этих слов. Оказывается, вот что имел в виду сдававшийся гвардеец, когда говорил, что жрать им приходилось, что придется. Выходит, в том числе и себе подобных.

  - ...не моя вина, что мир так устроен. Что можно быть либо сильным - либо едой... третьего не дано, - продолжал между тем Карей, - а Шенгдар загубил такое великое начинание... он оказался даже хуже, чем просто слабым.

  - О каком начинании идет речь? - нетерпеливо поинтересовался сэр Ролан, - не соизволите объяснить?

  - Ваше сиятельство, - с толикой недовольства напомнил ему граф, - ко мне следует обращаться "ваше сиятельство". А дело наше общее можно назвать одним словом: спасение.

  - Спасение? - переспросил конфидент.

  - О да! - произнес Карей, - спасение от неизбежного. Вы тут все радуетесь жизни, пьете-едите, пляшете, детей зачинаете... но скоро все это кончится. Когда придет Властитель Мора, ваша жалкая, хлипкая плоть сгниет. И только Вечная Зима... только бессмертие, которое она дарует, способно защитить нас. А не лекари... и никакие маги. С Властителем пробудятся такие болезни, лекарств от которых нет, и не будет.