— Обелиск опасен, — сказал он. — Я уверен в этом.
— И все же ты восхищен им, — сказал Стивенс. Он наклонился вперед. — Мы все еще подозреваем, что тебе известны вещи, о которых ты не говоришь. — Он открыл выдвижной ящик своего стола и достал из него кусок камня из Обелиска. — Это было найдено в кармане твоей куртки, пока ты был без сознания, — сказал он. — Не хочешь объяснить?
— Нет, — ответил Альтман.
Стивенс кивнул.
— Дело твоё, — сказал он. — Если не хочешь объяснять мне, возможно, с Краксом ты будешь более разговорчив.
Но было не особо похоже на то, что Кракс хочет поговорить, в прямом смысле этого слова.
— Ты знаешь почему ты здесь? — спросил он.
Альтман кивнул: — Ты хочешь узнать об этом куске Обелиска.
— Это только одна из причин, — сказал Кракс и подвел Альтмана к креслу, оснащенному кожаными ремнями для закрепления рук и ног. — Садись, — сказал он.
— Зачем? — спросил Альтман. — Где Ада?
— Не волнуйся о ней. Просто садись, — ответил Кракс, слегка толкнув Альтмана в грудь так, что тот откинулся в кресло. — Сейчас я закреплю тебя ремнями, — сказал он.
— В этом нет необходимости, — сказал Альтман, им начинала овладевать паника. — Я буду и так сидеть.
Кракс покачал головой и начал закреплять ремни.
— Не будешь, — сказал он. — Боюсь, мистер Альтман, что это будет поездка с небольшой встряской.
— Что значит — с небольшой встряской?
— Как себя чувствуешь? — спросил Кракс, поочередно проверяя каждый ремешок. Нет дискомфорта? Не слишком туго?
— Я в порядке, — ответил Альтман, — но что…
Кракс затянул ремешок левого запястья мучительно туго, затем правого. Альтман почувствовал как ремни врезаются в его плоть.
— А теперь как? — спросил он.
После чего покинул комнату. Некоторое время Альтман оставался один, пытаясь растянуть ремни, а затем остановился. Возможно, он сможет опрокинуть кресло, как-то его сломать. Но когда он попытался раскачать его, двигаясь назад и вперед, то обнаружил, что оно было привинчено к полу.
Несколькими мгновениями спустя, Кракс вернулся, с собой он привез передвижной столик. На нём находился, накрытый белой тканью, лоток. Кракс подкатил его поближе, и показными движениями отбросил ткань. Под ней были разложены в ряд разнообразные скальпели, ножи, а также пара хирургических клещей. Кракс медленно провел над всем этим руками.
— Ты же не думал, что сможешь вот так просто смыться и донести на нас без каких-либо последствий, не так ли, мистер Альтман?
Альтман попытался заговорить, но внезапно во рту у него пересохло.
Кракс выбрал самый маленький нож.
— Давай начнем с малого и будем «наращивать обороты» постепенно, не возражаешь? — спросил он.
— Я думаю, что лучше вообще не надо, — ответил Альтман.
— Для начала, мистер Альтман, несколько маленьких разрезов. Совсем немного, чтобы только сделать это интересным и чтобы ты признал моё мастерство.
Он схватил указательный палец Альтмана и очень тщательно нанес перекрестные штрихи на его кончике, просто прорезая ножом. Поначалу боли не было, ощущалось только тепло. А затем палец начал пульсировать, на месте надрезов начали формироваться капли крови. Эту же операцию он провел на следующем пальце, потом еще на одном, всего три или четыре маленьких надреза на каждый палец, в глубину едва больше, чем необходимо для резьбы по бумаге. Альтман наблюдал, как капли крови собираются в конце каждого пальца, рука была словно в огне.
— Мы будем проводить здесь время день за днем, мистер Альтман. Мы узнаем друг друга очень близко.
Он снова покинул комнату. Альтман попытался не смотреть на руку, пытался игнорировать её пульсацию, но ничего не мог с этим поделать. Он знал, что прежде, чем всё это закончится, будет намного-намного хуже. Сейчас он предпочёл бы быть мёртвым.
А затем вернулся Кракс, держа в одной руке полную миску соли.
— Ты слышал когда-нибудь выражение «сыпать соль на рану,» мистер Альтман?
Альтман почувствовал, как его кисть руки невольно пытается сжаться в кулак. Он закрыл глаза. Кракс дал ему крепкую оплеуху.
— Думаю, ты хотел бы посмотреть на это, — сказал он.
Но Альтман продолжал держать глаза закрытыми.
Внезапно его рука запылала, его пальцы погрузились в соль. Он ничего не мог поделать, кроме как жадно вдыхать воздух. Альтман плотнее зажмурил глаза.
— Мелкозернистая соль работает лучше всего, — объяснил Кракс умиротворенным голосом. — Морская соль в частности. Йодированная, конечно.
Кракс отпустил руку.
— Вот и всё, — сказал он. — Ты можешь открыть глаза.
Альтман так и поступил. Из-за боли свет в комнате казался неестественно ярким.
— Что ты хочешь узнать? — спросил он сквозь зубы.
— Всему своё время, — ответил Кракс. — Не нужно торопить события.
Он вернулся к столику, поставив на него миску с солью. Положил маленький нож на место и пробежался руками по, оставшимся, остальным.
— Люблю свою работу, — пояснил Кракс, улыбнулся, а затем взял с лотка нож немного большего размера и направился в сторону Альтмана. — Сделаем надрез пошире, — сказал он.
Марков был один в командной рубке, оставаясь на своём привычном месте. Если бы кто-то вошел, могло показаться, что он пристально вглядывался через смотровое окно в тёмные воды залива. Что он делал на самом деле, так это следил за рядом голографических экранов, установленных таким образом, что доступ к ним был только из этой точки. Они отображали различные участки судна, циклически переключая между собой изображение.
Он чувствовал — что-то случилось. Беспорядок в ячейке с Обелиском.
— Останови, — скомандовал Марков и один из голографических экранов начал выделенную трансляцию этой ячейки. Группы охранников и ученых размахивали кулаками. Где Кракс? Он должен был следить, чтобы такого дерьма не происходило. Но вдруг вспомнил, что Кракс был с Альтманом и улыбнулся.
Дверь открылась и вошел Стивенс. Он остановился на месте, находясь несколькими ярусами ниже, ожидая пока Марков жестом подзовет его.
— У нас проблемы, — отметил Стивенс.
— Лучше расскажи мне что-нибудь, о чем я еще не знаю, — сказал Марков.
— Верующие становятся неугомонными. Каким-то образом они узнали, что Альтман вернулся на борт. Они требуют увидеть его.
— Категорически — нет, — ответил Марков. — Я отдал его поиграться Краксу.
— Если мы не позволим ему объявиться, скорее всего, на нашу голову свалится еще один мятеж. Кроме того, Кракс уже достаточно выяснил. Он знает, где Альтман достал кусок Обелиска и как. Для того, чтобы разговорить его не потребовалось много времени. Я просмотрел видео допросов и проанализировал микроэкспрессию Альтмана. Я не думаю, что Кракс сумеет вытащить из него что-нибудь еще. — Стивенс подошел поближе и положил свою руку на плечо Маркова. — Я знаю, ты ненавидишь его, — сказал он. — Мы все его ненавидим. Но мы можем использовать его.
Марков только отвел плечо, освободив его от руки собеседника.
— Он будет отвлекать внимание верующих, — добавил Стивенс. — Так он будет для нас более полезным, чем мертвым.
Марков полностью сфокусировал свой тяжелый взгляд на Стивенсе. Стивенс встретил его безмятежностью.
— Откуда я знаю, что ты не один из них?
— Один из кого? Из верующих? Я начал напоминать тебе верующего?
— Ладно, — сказал Марков. — Он может быть полезен. Забери его у Кракса. Но если что-нибудь пойдет не так, всю вину я возложу на тебя.
На середине этапа с шестым ножом показались два охранника. Неожиданно и без всяких предупреждений он был освобожден. Раны на руках и ногах кровоточили. Порезы присутствовали на спине и бёдрах, но нанесены были, как правило, в определённых участках.
— Мы увидим друг друга очень скоро, — пообещал Кракс.
Охранники перевязали его раны и, подталкивая, сопроводили вниз к Стивенсу, оставив их двоих наедине.
