В выходные она несколько раз заговаривала об этом. Даже в объятиях Лайона она нет-нет да вспоминала о том, что ей предстоит.

– Послушай, ты вовсе не обязана это делать, если тебе действительно так неприятно, – сказал Лайон.

– Понимаю, что это глупо, Лайон, но я боюсь. Ведь это же самое настоящее лжесвидетельство, разве нет?

– Строго говоря, да, но такое совершается изо дня в день. Я хочу сказать, что всем это безразлично, даже самому судье. Но если это идет вразрез с твоими принципами, возьми и объясни все Генри. Если понадобится, он договорится с мисс Стейнберг.

– Почему же он тогда сразу ее не попросил?

– Он думал об этом. Естественно, прежде всего нам в голову пришла мысль о ней. Но много ли нам это давало, даже если судья будет на нашей стороне? Разве Дженифер Норт похожа на такую девушку, которая подружилась бы с мисс Стейнберг и стала бы поверять ей все самое сокровенное? – Он потянулся к телефону. – Не беспокойся об этом. Я сейчас позвоню Генри. Ты решительно ничем не обязана ни Генри, ни Дженифер Норт, почему же ты, черт возьми, должна…

– О боже! – она села в кровати. – Лайон, не звони Генри.

– Почему?

– Я очень обязана Дженифер. Среди всего прочего и за ее десять долларов. Совсем забыла: она одолжила мне денег на обратный билет из Филадельфии. – Анна уже рассказывала ему об инциденте с Элен Лоусон, тщательно избегая упоминания о том, что Элен говорила о нем. Но она совсем забыла рассказать, с каким сочувствием отнеслась к ней Дженифер, как выручила ее. – Я хотела отослать ей деньги. Но когда я приехала в Нью-Йорк, пришла телеграмма, и я сразу же уехала в Лоренсвилл.

– Ну, можешь не беспокоиться. Уверен, что десять долларов Дженифер не волнуют. Я ей отдам их завтра.

– И все равно, она очень хорошо отнеслась ко мне в ту ночь. Думаю, что выступить на суде в ее пользу – это самое малое, что я могу для нее сделать.

– Очень хорошо, раз ты считаешь, что это сравняет счет.

Анна посмотрела на него.

– Какое-то отсекающее выражение, Лайон. Оно словно ставит точку на твоих отношениях с человеком, как оплаченный счет. Помню, как ты употребил его в разговоре со мной. Будто захлопнул дверь перед самым моим носом.

– С тобой? Когда?

– Когда я благодарила тебя за Нили, за то, что ты помог получить ей работу. Ты сказал тогда, что это сравнивает счет за то, что я достала тебе эту квартиру.

– Теперь это н а ш а квартира, – сказал он. Она посмотрела на него, и взор ее затуманился.

– «Наша квартира»?

– А почему бы и нет? Если, конечно, ты не слишком привязана к своей комнате на Пятьдесят второй стрит. Места здесь, по-моему, достаточно, а я вполне уживчивый парень.

Она обвила его руками.

– Ах, Лайон! Мы знаем друг друга совсем недолго, но я считаю, что знала это давно. Знала с того самого момента, как мы встретились, что ты единственный мужчина, за которого мне захочется выйти замуж.

Он осторожно высвободился из ее объятий.

– Я прошу тебя переехать ко мне, Анна. Это все, о чем я сейчас могу тебя попросить.

Она отвернулась от него, скорее озадаченная, чем обиженная. Взяв ее за плечи, он нежно повернул ее к себе лицом.

– Анна, я действительно люблю тебя. Она попыталась проморгаться, чтобы убрать с глаз непрошеные слезы, но они прорвались в ее голосе.

– Когда люди любят друг друга, они женятся.

– Возможно, в Лоренсвилле, где все решается с самого рождения и с будущим все ясно заранее.

– У тебя с будущим все ясно. Генри верит в тебя…

– Я сам не знаю наверняка, хочу ли я оставаться с Генри. Я вдруг понял, что вообще ничего не знаю наверняка, но я наверняка не хочу жить жизнью Генри. – Лайон задумался. – Видишь ли, после войны я решил, что не вернусь к Генри и к старому образу жизни. Однако же вернулся, и энтузиазм Генри передался мне. Я почти вписался в свою старую модель. А потом мы пообедали с тобой в «Барберри Рум». В тот день ты дала мне хорошую встряску – заставила задуматься. Потом – выходные дни в Нью-Хейвене и история с Тэрри Кинг. – Он покачал головой. – Потом оглушительный удар, когда ты исчезла. Я начал тщательно разбираться во всем, давая свою оценку происходящему, и принял, наконец, решение. Я хочу попробовать написать эту книгу.

– Замечательно, Лайон. Но как этому может помешать женитьба?

– Ну, скажем, у меня все еще старомодные понятия на этот счет. Я убежден, что муж обязан содержать свою жену. Если бы я женился на тебе, то с головой бы ушел в работу у Генри – это стопроцентно. Зарабатывал бы много денег, но ничего хорошего из нашего брака не получилось бы.

– Ты собираешься уйти от Генри?

– К сожалению, не могу. У меня отложена сумма, достаточная для того, чтобы прожить, не работая, несколько месяцев; но риск слишком велик. Я останусь у Генри и буду писать книгу в свободное время. Несколько часов оторву от сна… в выходные… Это не идеальный вариант, но, к сожалению, в данный момент – единственный: у меня нет загородного дома для уединения. И я вполне отдаю себе отчет, что впереди слишком много неопределенного. Даже если книгу примут, аванс неизвестному писателю выплатят небольшой. На выпуск книги уходит от полугода до восьми месяцев, и бывает, что даже хорошая книга приносит автору очень мало денег. Книги, с ходу становящиеся бестселлерами,

– редчайшие исключения. Так что передо мной альтернатива: остаться у Генри и работать над книгой в свободное время или же найти богатую старуху, чтобы она субсидировала меня.

– Я не старая и не богатая, но немного денег у меня есть, и я могла бы работать.

Он запустил руку в ее волосы, наблюдая, как их тяжелый шелк ниспадает ей на плечи, струясь между пальцами.

– На то громадное жалованье, что тебе платит Генри, и на мои сбережения мы все равно не сможем снимать эту квартиру.

– Но я же сказала тебе: у меня есть деньги – пять тысяч, которые мне оставил отец, и я только что унаследовала семь тысяч от тети. Это двенадцать тысяч, Лайон – более чем достаточно.

Он присвистнул.

– Боже правый, я подцепил богатую наследницу. – Он нежно поцеловал ее. – Анна, я по-настоящему тронут. Но это не поможет. Сейчас я еще не знаю наверняка, сумею ли я писать. Не уверен, что книга вообще получится хорошей. Сейчас, вот в этот самый момент, никак не меньше полумиллиона бывших джи-ай [30] сидят за пишущими машинками и выстукивают свои собственные версии боевых действий в Нормандии, на Окинаве, описывают битву за Англию [31]. И каждому из нас в самом деле есть что сказать. Вопрос лишь в том, кто скажет первым и кто скажет лучше всего.

– Я уверена, что ты сможешь писать, – убежденно сказала она. – Я просто знаю это.

– Тогда ты знаешь больше, чем я сам. И это восхитительно, ты безоглядно веришь в меня… и я люблю тебя за это.

– Лайон… после того как ты закончишь книгу, ты женишься на мне?

– Буду счастлив предложить тебе руку и сердце… если книга окажется хорошей. Она немного помолчала.

– Но ты же сам сказал… даже хорошая книга не всегда приносит деньги.

– Я не говорил, что деньги – главное. Если книга получится, я продолжу писать, даже если она не принесет мне ни цента. Я бы работал еще упорнее, потому что знал бы, что это не пустая розовая мечта, и мы как-нибудь выкарабкались бы. Но если ее не примут ни в одном издательстве, тогда я с удвоенной энергией примусь за работу у Генри. Стану прежним Лайоном Берком и наверстаю зря потраченные годы… вот только не уверен, понравлюсь ли я тебе таким.

– А что собой представлял прежний Лайон Берк? Он на мгновение задумался.

– Ни единой минуты, потраченной попусту. Да, наверное, именно это и было главным. Я никогда и ничего не предпринимал, не обдумав заранее. Даже этого… – Его рука погладила ее левую грудь.

В ушах у нее зазвенел пронзительный голос Элен. Так значит, это правда – тот прежний Лайон вполне мог иметь роман с Элен.