Очевидно, что развитие событий в околопланетном космосе неблагоприятно. Следует учесть возможность того, что я и мои коллеги скоро останемся совсем одни, без надежды на поддержку с орбиты.

Осторожно зондирую космос, пытаясь обнаружить «Деневер», «Наследие» и командную капсулу 4-го полка. Множество падающих на планету обломков позволяют сделать вывод, что несколько крупных судов уже уничтожены. Аппаратура идентификации эскадры на циркулярные запросы не реагирует. Обнаруживаю командную капсулу полка. Она явно повреждена, падает на Церн. Вход в атмосферу через 2 минуты. Связи с ней нет, определить, что происходит на борту, невозможно.

Как я и ожидал, главные силы врага еще вне пределов досягаемости моих «Хеллборов». В секторе ведения огня лишь несколько вражеских истребителей, но их обстреливать нецелесообразно. Вероятность попадания мала, зато высока вероятность, что я привлеку нежелательное внимание к себе. Участие в космическом сражении следует отложить по крайней мере до тех пор, пока я не смогу координировать его с другими боевыми единицами полка.

Яркие метеорные следы появляются на предрассветном небе. Сначала единичные, потом начинается целый метеоритный дождь. В течение 5 секунд я насчитываю тридцать две светящиеся полосы. Осколки начинают входить в атмосферу Церна и сгорают от трения.

То же ожидает и моего командира со всем штабом полка, если на борту капсулы кто-то остался в живых.

И я ничем им не могу помочь.

Двоякая штука – технология, думал полковник Страйкер. С одной стороны, включив АГ-проектор, ты можешь сойти с орбиты, висеть над выбранным местом и бояться, что потеряешь свою цель из виду, уйдя за линию горизонта.

Но технике присущи поломки, неисправности, отказы, которым не подвержены непреложные законы природы. Если АГ-проекторы выходят из строя, ты падаешь по тем же физическим законам, по которым безопасно циркулируешь по орбите.

Среди мозговых имплантов Страйкера был и каль-кулятор-копроцессор, который он и задействовал, чтобы убить время и отвлечься от мыслей о надвигающейся катастрофе. Он представил себе проблему – и увидел внутренним взором соответствующие ей уравнения. Подставил значения, чтобы посмотреть на результат, означающий жизнь или смерть. Начальная скорость, скажем, равна нулю на высоте 500 километров над атмосферой.

У Страйкера всегда были сложности с математикой, без импланта он бы не справился.

Чтобы получить время, надо извлечь квадратный корень из 2x500x1000, разделить на ускорение, которое для Церна равно 0,74G. Цифры протанцевали перед глазами, внутри головы, и он увидел результат – 368 секунд.

6 минут и 8 секунд, для того чтобы в падении преодолеть 500 километров.

И с какой же скоростью будут они нестись в течение этих шести секунд? Вначале они были неподвижны относительно Церна, и по еще более простому уравнению, V = Vo + at, скорость составит 7,4 метра в секунду за секунду, умножить на 368 секунд – равняется 2723 метра в секунду.

При входе в атмосферу они разгонятся до скорости 2,7 километра в секунду! Страйкер удивился. Он не думал, что простенькие 0,74G дадут такую скоростищу за каких-то шесть минут.

Если бы они висели на орбите, выход из строя проектора антигравитации и двигателей не был бы таким уж трагическим происшествием, во всяком случае не представлял бы непосредственной угрозы. Осложнения прикладной технологии!

Черт, лучше бы он обошелся без этих упражнений в устном счете. Ничего себе, отвлекся… Еще один случай издержек технологии – на этот раз в собственной голове.

Впрочем, от неведения не было бы легче. Стоило только посмотреть на панораму космоса, половину которой уже заняла растущая и быстро выпрямляющаяся поверхность Церна.

«Мне нужен еще один эйф». Черт возьми, он лишь недавно сжевал один. Казалось, синие таблетки утратили эффективность. И мысли об Аристотеле тоже больше не проходили.

Сколько еще осталось? Копроцессор действовал как хронометр, показав пять минут и тридцать четыре секунды с начала падения.

Это означало, что осталось меньше ста километров. Ему показалось, что уже слышится свист трения о сгущающийся воздух, что борта капсулы начинают нагреваться, встречаясь с восходящими ветрами.

Корпус капсулы сотрясла уже не кажущаяся дрожь, послышался металлический скрежет. Чья-то плавающая в воздухе карманная ручка описала дугу и ударилась о переборку. Медленно подпрыгнула и приземлилась на нее. Кто-то – может, Филби? – простонал.

Он знал, что времени на окончание ремонта не хватит.

Снова тряхнуло… и еще раз, на этот раз уже в сопровождении зазвучавшего снаружи рокота. Ручка с переборки скатилась на палубу. Экраны немного затуманились. Теперь недолго…

Продолжаю зондирование околопланетного про – странства. Картина не внушает оптимизма. Вражеский флот, очевидно, либо возник из гиперскорости, либо прятался где-нибудь поблизости – предполагаю, в газовой массе Диса, используя ЛГ-проекторы для компенсации его мощной гравитации. Если бы они появились из гиперскорости, то это произошло бы достаточно далеко от эскадры Конфедерации и можно было бы успеть подготовиться к встрече.

Как бы то ни было, фактор неожиданности сработал, не менее девяти судов Конфедерации уничтожено, судя по входящим в атмосферу Дерна обломкам.

Остальные суда ускоряются прочь от Церна. Пятнадцать единиц флота уже за Дисом и готовятся перейти на гиперсветовую. Остальные рассеяны по ближнему космосу. Победа врага в космосе полная.

Вражеские истребители замедляются, некоторые на расстоянии в несколько сотен километров от поверхности Церна. Два, подальше, маневрируют, намереваясь уничтожить спутник связи Конфедерации. Еще два входят в атмосферу планеты и нацеливаются, насколько можно судить по их траектории, на командную капсулу, достигшую высоты 90 километров надо мной.

Разворачиваю башни главного калибра, первую и вторую, азимут 095, угол 78 градусов. Стреляю, и ведущий истребитель испаряется, как мошка в пламени газовой горелки. То же происходит со вторым истребителем через 0,15 секунды.

Продолжаю следить за снижением командной капсулы, готовый защитить ее от дальнейших атак врага.

К сожалению, этим я мало им. помогу. Они свободно и неуправляемо падают и либо сгорят в плотных слоях атмосферы, либо расшибутся о поверхность. Уже очень скоро.

И тут навалилась гравитация, как бы мстя за свое долгое отсутствие. Судно трясла вибрация, на Страйкера – и на всех остальных – обрушился внезапный и очень значительный вес. Они замедлялись… как? О воздух, несколько «же»?

Откуда-то как будто рухнули три-четыре человека, и к ним прибавлялись сверху все новые. Филби подвывал, Волл материлась, а на Страйкера снизошел почти полный внутренний покой. Он не хотел умирать, еще не хотел… но его мучили призраки с Аристотеля, и он был рад, что больше никогда их не встретит.

Сейчас навалившаяся на него тяжесть не позволяла даже пошевелиться. Он мог лишь глазеть в потолок. Поле зрения сужалось из-за нарушения кровообращения. Стало значительно теплее, дымка снаружи сгустилась до оранжево-розового занавеса, лишь изредка открывавшего обзор. Вращение прекратилось, капсула падала вертикально.

Странно. Он не ожидал, что замедляющие силы окажутся такими внезапными и сильными…

– Народ! – раздался по сети внутреннего оповещения искаженный, но узнаваемый голос Карлы Рамирес. – У нас есть немножко силы для маневра, чтобы выкарабкаться, пожалуй, справимся. Держитесь и – если кто знает хорошие молитвы – молитесь!

Молитвы… Эвдемонисты мало думают о божествах, хотя некоторые из них признают какого-то общекосмического бога богатства, благословения, удачи. Именно в этом народ на мостике сейчас нуждался. В везении, в удаче, и побольше.

Старая военная пословица гласит, что в окопе под обстрелом атеистов не бывает.

Тяжесть начала спадать. Они замедлялись, и яркий занавес нисколько не померк. Жара удушала, но рост температуры прекратился. Одежда была – хоть выкручивай, но не снимать же ее было сейчас, когда они все еще замедлялись на нескольких «же». После напряжения прошедших нескольких мгновений даже сесть и выпрямиться было бы не по силам.