Претенциозному месту ироничное название… Не самое плохое сочетание.

Под колесами “нивы” тихо прозвенели стальные листы — позади осталась полоса, идущая по периметру стоянки. Вроде лежачего полицейского, — только куда более широкая, три метра, и вся из стальных листов. По ним еще и ток идет. Это чтобы крысы не обгрызали резину с колес машин посетителей. Три метра даже им не перепрыгнуть. С напряжением не так очевидно, его подбирали опытным путем, но в итоге нашли нужное. Так что тоже хватит за глаза любой крысе.

Перевалив через стальной периметр, Стас заглушил мотор. Серый уже проснулся и опять сидел на переднем сиденье, прижавшись мордой к стеклу. Полчаса сна ему хватило. Опять свежий и живой.

— Посидишь?

— Ыва! — четко отрапортовал Серый, схватился за ручку двери, подергал.

— Опять жрать хочешь?.. Может, у тебя глисты, шерстяной? Или ты других слов не знаешь?

— Гырыга! — возмущенно отозвался Серый, теребя неподатливую ручку.

— Вообще, лучше бы тебе посидеть…

А то начнутся лишние вопросы. И тупые шутки, куда же без этого. Зачем это Крысолову обезьяны понадобились? Неужто подмастерье себе нашел?..

Стас вылез из машины, захлопнул дверцу и щелкнул кнопкой сигнализации, закрыв замки.

“Ырыа!” — беззвучно выдали губы Серого из-за стекла.

Ничего, посидишь. Стас развернулся и пошел к выходу со стоянки по золотистой плитке, которой была покрыта вся стоянка. Уж лет пять как положили, а все еще золотистая, с солнечными прожилками. Чистенькая, без единого пятна. С шампунем они ее моют, что ли?

Время было еще не ресторанное. Посетители были, но мало. Здесь, на гостевой стоянке, всего-то машин десять да еще один навороченный “харлей”.

Стас остановился. Недалеко от выхода стоял новенький, белоснежный “пежо”. Чистенький-чистенький. Со знакомым номером… То есть не то чтобы номер совсем уж знакомый, как номер собственной “нивы” или машин Живодера. Но цепляет что-то в подсознании, зудит, как заноза…

Кто-то важный? Не в смысле шишка, а в смысле — человек, с которым может свести судьба. И хорошо, если просто свести. А может и грубо пересечь, столкнуть лбами и интересами.

Да, кажется, кто-то из архива. Еще бы вспомнить кто… Блин, ну почему планшетка с архивом дома? С собой надо носить, с собой!

За спиной что-то щелкнуло. Открылась дверца, и ликующий голосочек позвал:

— Ыва! Ыва!

О господи! Все же сообразил, как разобраться со стопором ручки. Теперь его даже в машине не оставить, если понадобится. Блин, вот ведь паразит сообразительный…

Сама ресторация была на втором этаже. Там же был бильярдный зал, а в самом дальнем углу — еще и третья достопримечательность, мамаша Маня со своими девочками. Низшая лига пасется в баре, что на первом этаже; высшая лига жует “Салат Македонского” в ресторации.

Стас кивнул швейцару — огромному парню, лет пять назад задорно улыбавшемуся с глянцевых страниц журналов по бодибилдингу, — и прошел внутрь. Серый задергал носом и потянул к бару.

— Нет, лапочка, — сказал Стас. — Пока не сюда.

Сначала дела. Не та ситуация, чтобы ставить желудок превыше всего. Не обращая внимания на призывы Серого, Стас прошел через холл к занавеске в дальнем углу.

Формально заведение числилось за каким-то европейцем, разбиравшимся в винах и кулинарии. На самом деле все это принадлежало Кеше Прапору.

И основной изюминкой “Москвича” была не ресторация и не девочки мамаши Мани, а звериные бои. Ночами в подвале, на огороженном сеткой ринге дрались твари. Мутанты, которые едва ли могли бы появиться в природе.

Они не могли бы появиться естественным путем не потому, что были не жизнеспособны и межвидовая борьба не дала бы им шанса. Напротив. Более чем жизнеспособны. И именно поэтому-то предоставленные самим себе твари разбились бы на подвиды и за дюжину поколений сильно деградировали, до уровня минимального выживания, — того уровня, на котором и существуют природные твари. Точно так же, как теряет форму чемпион мира по шахматам, если его лишить нормальных соперников.

За занавеской из глиняных фигурок, нанизанных на нити, начиналась винтовая лестница в подвал. Сразу под ней еще один охранник — опять кровь с молоком и опять во фраке с бабочкой.

Быстрый взгляд на Серого — оценивающий, как рентген. Вежливый кивок. Можно.

— Привет, Крысолов. Пришел заговор обновить или к шефу?

— К шефу… А что, крысы лезли?

В принципе, обновлять “заговор” не требовалось. Будет держаться столько, сколько нужно. Но охраннику, — как и самому Прапору, как и всем прочим клиентам, — знать об этом вовсе не обязательно. Меньше знаешь, легче раскошеливаешься.

— Да нет… — пожал плечами охранник. — Но так, может, на всякий случай. Подновить там, подлатать, не знаю… Ты же у нас Крысолов, не я.

— Ладно, может, через пару недель…

Подновлять “заговор” не требовалось, но почему бы иногда не прогуляться по стойлам монстров? Там можно разглядеть их, заодно поболтать с дрессировщиками — что за твари, что умеют, откуда, по какой цене… Дело даже не в том, что Живодер приплачивал за эту информацию, инсайдерскую по сути.

Не только в этом дело. В Старом Городе таких бойцовых клубов под дюжину, и частенько мутанты оттуда убегали. И какое-то время вполне могли гулять по Старому Городу, — пока не напарывались на военные патрули и счастливо избегали участи завтрака для крыс. И нелишне было знать, чего можно ожидать от пустых улиц. У некоторых тварей были инстинкты хищников — и вдобавок к ним прекрасные нюх, зрение и слух. Не считая ловкости и силы, так необходимых на ринге… И прецеденты были, были прецеденты. Стас прошел мимо входа в бойцовский клуб, закрытого большой стальной плитой, мимо входа в стойла — дверь поуже, но еще прочнее. До поворота и прохода в милую приемную.

— Добрый день, Стас Викторович.

Светочка сегодня была просто бесподобна. Она всегда хороша, но сегодня просто лучилась здоровьем, красотой и той особенной чистотой и лоском, что свойственны женщинам известного типа.

— Привет, Светик, — сказал Стас. — Отчего так официально?

— А вы приходите чаще, — еще милее улыбнулась Светочка.

Только верить этой улыбке не стоит. Эти милые белоснежные зубки опаснее иных клыков. Кто-то рвет честно, сразу за яремную вену, разбрызгивая кровь во все стороны, но, по крайней мере, не притворяясь. А кто-то осторожно откусывает прямо от души. По кусочку. Не так опасно сначала, не всегда даже заметишь сразу, — но куда хуже потом, в конце.

— А вот возьму да и начну. Прапор на дежурстве?

Светочка хихикнула:

— Да, проходите, шеф уже ждет. А… — Она повела рукой в сторону Серого.

— Да, — кивнул Стас. — Пусть посидит здесь. Стас отпустил ручонку Серого и подтолкнул его к диванчику:

— Посиди, шерстяной.

Серый хмуро поглядел на кожаный диванчик. Поглядел на Светочку, оценивающе склонив голову. Решительно вернулся к Стасу и схватился за штанину джинсов. Мелкий, а пальцы цепкие, не отодрать.

Стас развел руками. Светочка понимающе кивнула. Что ж поделать, раз такая любовь…

— Я ждал тебя на день позже, — сказал Прапор. — Или что-то не так с прошлой поставкой?

— С прошлой все в порядке.

— Это хорошо… Весь в делах, весь в делах? — Кеша улыбнулся.

Он был маленький, кругленький, лысенький и улыбался чертовски добро. Вылитый бухгалтер этакой маленькой, почти семейной, но преуспевающей фирмы. Впрочем, он и на самом деле преуспевал. Вел дела чисто — даже занимаясь тем, чем занимался. Умудрялся достать то, что другим было не под силу, но, кажется, ни разу не использовал методов, выходящих за рамки денежно-товарных отношений. Даже слухов таких не было. Может быть, поэтому-то к прапору и тянулись люди, расширяя и без того богатый спектр его поставщиков и покупателей.

— Так ты за заказом? — спросил Кеша.

Стас кивнул:

— Готово?

— Готово-то готово, я, знаешь ли, привык работать с запасом времени. Ненавижу суету. Миром правит кто? Правильно, ленивые. Лень — мать прогресса.