На лице Лады, как обычно, после комплимента выскочил небольшой румянец.

— Лада, к чему такая спешка? — перебил я подкаты Артема.

— Если, ты не против, можешь со мной выйти на некоторое время, а вы, Артем, можете здесь побыть, если вы также не против, располагайтесь.

— Я против только одного, почему на «Вы»? Я вроде бы не какой-нибудь старик, с которого труха сыпется уже. Хорошо я тогда посижу здесь, а вы поворкуйте голубки.

Покраснев еще сильнее, Лада взяла меня под руку и мы вышли из палаты, не прикрыв в нее дверь. Мы прошли по коридору в самый его конец к окну. Лада повернулась ко мне лицом и взглянула таким взглядом, который прошелся аж в мою душу, в этом взгляде я увидел беспокойство и страх.

— Так что случилось? Ты говорила у тебя неприятности.

— Кирилл, Оно приходило ко мне сегодня ночью.

— Оно? Кто это оно?

— Существо… Из моей картины.

Лада оглянулась по сторонам.

— Сегодня ночью я проснулась от стука в окно. Я встала и подошла к нему, в окне я увидела его отражение. Оно стояло позади меня и протягивало ко мне свои тонкие руки, я подскочила к выключателю и включила свет, оно моментально исчезло и я…

— Лада успокойся, тебе просто сон приснился плохой, такое бывает, послушай…

— НЕТ, это ты — послушай, никто меня не понимает. Ткань на моем мольберте зашевелилась и сама с него спала, понимаешь? САМА. Я посмотрела на картину и в зеркале на рисунке, я увидела себя. Кирилл, оно пришло за мной, как и тогда — в первый раз… Кирилл, — и она прижалась ко мне всем телом, я чувствовал ее страх, ее всю трусило, как на холоде.

— Не бойся, я рядом, я помогу тебе, — только сказав это, я почувствовал запах чего-то горелого и обернулся, устремил взгляд в даль коридора. Из палаты Лады шел дым.

— Лада, оставайся здесь, у тебя что-то горит в палате, — и побежав туда, я вскочил в палату и увидел стоящего возле мольберта Артема с запаленной зажигалкой в руках.

Рисунок горел, подхватив чайник стоявший на подоконнике, я с силой льнул остатки воды на мольберт и накрыл его лежащем на кровати одеялом стал тушить его ногами. Артем так и продолжал стоять с зажигалкой в руках и смотрел на мои действия. Потушив наконец мольберт, я обернулся к нему:

— Артем, какого черта, ты творишь? Тебя и на минуту самого оставить нельзя. Вообще головой тронулся, — но он меня даже не замечал. Мой друг так и стоял, и смотрел на место, где стоял мольберт, держа в руках зажженную зажигалку. В палату забежала Лада.

— Что произошло?

— Лада, наполни чайник водой, быстренько, — дал его ей.

К палате сбежались врачи, медсестры, вышли пациенты из своих палат.

— Все нормально, — говорил я, повернувшись к зевакам, — Чайник загорелся, — прикрыв спиной Артема и мольберт, — Но уже все нормально.

— У вас точно все хорошо? — спросил меня какой-то молодой врач.

— Да, все хорошо, затушили. Видимо что-то замкнуло в нем, а вот и потушенный, — показал я на вошедшую в палату Ладу, держащую чайник в руке, — Все, не горячий? — Спросил я у нее, незаметно подмигнув ей.

— Да все уже, все. Я воды набрала в него, пусть остынет полностью, — поддержала она мою басню.

Зеваки переглянулись и увидев, что смотреть больше не на что, разошлись по своим палатам. Я прикрыл дверь и подошел к Артему. Зажигалка в его руках уже потухла.

— Лада, дай мне чайник, — взяв у нее из рук, я набрал в ладонь воды и брызнул в лицо Артему.

— Фу, ты что обливаешься? — мгновенно придя в себя, буркнул Артем.

— Обливаюсь? А, ты чего картины палишь? Да еще в больнице, совсем голову потерял? Тебе, я посмотрю, пить вообще нельзя, то Люду ему подавай, а теперь больницу спалить захотел?

— Голову я не терял, capisci³? Там я был на картине, — и он посмотрел на Ладу, — Ты чего меня рисуешь? Я тебя вообще впервые вижу девочка, еще и в таком рисунке изобразила.

Лада только стояла и виновато опустила глаза, смотрела на пол.

— Так стоп, что ты видел на картине, — спросил я у Темы.

— Там я был, вернее не весь я, а только лицо мое, красивое. В зеркале у какого-то мутанта в руках, у него взгляд еще такой, будто он, реально, вылезет сейчас из картины и затянет туда. В общем, девочка, у тебя талант, — и он посмотрел на Ладу, поднял большой палец типа «круто».

— Извините… Я… Я… — только бормотала она.

Я подошел к накрытому одеялом мольберту, опустился на колени и снял одеяло. Картина была почти уничтожена, ни лица существа, ни того, что он держит в руках не было, единственное, что уцелело — была часть, где в окне человек держался за фонарный столб, и часть морды собака — волка.

«И так значит, это не воображение Лады. Что же такого особенного в этой картине? Что это за существо?» Вопросов было больше, чем ответов. Может, если Лада расскажет причину своего пребывания здесь? И как она сюда попала? Может что-то прояснится.

— Эх, — вздохнул я, нет мне покоя, в реальной жизни… Что ж, уважаемые мои друзья, я вас слушаю.

— Они тебе ничем не помогут, — услышал я позади себя.

В палату зашел Николай Павлович Смирнов, — А вот я — могу пролить свет на всю эту ситуацию, пойдемте все в мой кабинет.

— Иди за мной, моя дорогая, пришло время тебе кое с кем повидаться.

Марина шла позади того же мужчины, с которым она «посетила» место трагедии, по длинному, помещению, больше напоминающее — коридор, на стенах висели оборванные старые обои с пятнами от влаги, деревянный пол поскрипывал под ногами. По коридору было несколько забитых деревом дверей, лишь из одной, в конце его светил тусклый свет. Чувствовалось, что здание это абсолютно мертвое. В его грязи и пыли не наблюдалась даже паутины. Мужчина подошел к этой двери и подождал, пока Марина доплетется к нему. Она шла очень медленно, шаркая ногами по полу. Глаза ее были закрыты, точнее она не шла, а ее вела какая-то невидимая сила.

— Проходи, дорогая, — завел он Марину в комнату и прикоснулся к ее голове.

Марина резко открыла глаза и пошатнулась. Комната была чистой и даже, пожалуй, немного уютной. Огонь камина, жадно поедавший дрова, освещал массивный деревянный стол, на котором была только каменная скульптура или статуя, головы существа. Голова была продолговато-вытянутая, на ней четко выделялись маленькие глаза и вдавленный в камень небольшой рот, ушей и носа у статуи не наблюдалось. Еще в комнате был один совершенно пустой шкаф. Никакого окна в комнате не было. Но облокотившись об стену в углу, напротив шкафа стояло большое овальное зеркало, покрытое толстым слоем пыли, из-за которой в нем не было видно отражения.

— Хозяин, я привел ее, — проговорил мужчина статуе. После небольшой паузы он добавил, — Как пожелаете, — и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

В голове Марина услышала писк, от которого схватилась за голову, но после того, как писк стих она услышала голос. Голос был мрачный, тихий, но разборчивый.

— Ты знаешь кто я?

— Нет… Отпустите меня.

— Глупышка. Я — тот, кто держит сейчас тебя и твою судьбу на одной ладони, а все человечество на другой. Я Нубар — повелитель кошмаров и мрака в ваших снах, но скоро все ваши сны станут явью, и я наполню свою жажду, свой голод. А ты же — девочка, мне поможешь в этом.

В ее уши опять ударил тот же звук и она склонилась на колени.

— Почему вы так решили? — сквозь зубы тихо проговорила она.

— Это уже не от тебя зависит, ты — Блуждающая, и ты должна подчиниться только мне, а если не захочешь — мой слуга, который за дверью, знает как заставить тебя. Ты или подчинишься, или умрешь. А пока набирайся сил.