— Вылет предполагается в четыре часа. Сейчас три. Если повезет, то застанем их врасплох. Все ясно?
— Вы хотите сказать, что если затея сорвется, мы будем уходить с боем? — с удивлением и, как бы не веря собственным словам, спросил Рейнольдс.
— Ваша задача стрелять и стрелять без промаха. Это приказ, сержант.
— Клянусь Богом, — произнес Рейнольдс, — я просто не понимаю, что происходит. — Выражение его лица действительно подтверждало, что он отказался от всяких попыток понять происходящее.
Мэллори и Андреа вышли и неторопливым шагом направились через лагерь к хижине Нойфельда.— Они что-то затевают, знаешь? — сказал Мэллори.
— Знаю. Где Петар с Марией?
— Спят, наверное. Они ушли из хижины пару часов назад. Мы заберем их позже.
— Позже может оказаться слишком поздно… Они в большой опасности, мой Кийт.
— Но что же делать, Андреа? В течение последних десяти часов только об этом и думаю. Дьявольский рйск, но рискнуть придется. Ими можно пожертвовать, Андреа. Ты же знаешь, что будет, если я сейчас раскрою карты.
— Естественно‚ — угрюмо отозвался Андреа. — Это был бы конец всему.
Они вошли в хижину Нойфельда, не удосужившись постучать. Нойфельд, сидевший за письменным столом рядом с Дрошни, посмотрел на вошедших с удивленным раздражением и взглянул на часы.
— Я же сказал в четыре, а не в три, — отрывисто-грубо произнес Нойфельд.
— Простите, мы ошиблись. — извинился Мзллори. Он закрыл дверь. — Пожалуйста, без глупостей.
Нойфельду и Дрошни было не до глупостей, как, впрочем, и любому другому, окажись он на их месте, поскольку прямо в лицо им смотрели дула двух «люгеров» с прикрученными перфорированными глушителями. Нойфельд с Дрошни просто сидели не шевелясь, и выражение шока постепенно исчезало с их лиц. После длительной паузы Нойфельд наконец заговорил с некоторой запинкой.
— Я серьезно просчитался в недооценке...
— Молчать. Разведчики Брозннка установили местонахождение четырех британских агентов, попавших в плен. Нам приблизительно известно, где они. Вам же известно точно. Отведете вас туда. Немедленно.
— Вы с ума сошли, — сказал Нойфельд убежденно.
— Обойдемся без ваших замечаний. — Андреа подошел к Нойфельду и Дрошни сзади, вынул из кобуры пистолеты, извлек обоймы и вернул пистолеты обратно. Затем прошел в угол, подобрал два «шмайссера», вынул из магазинов патроны, вернулся к столу и положил на него автоматы — один перед Нойфельдом, другой перед Дрошни.
—— Будьте любезны, джентльмены, — вежливо сказал Андреа. — Теперь вы вооружены до зубов.
— А если мы откажемся пойти с вами? — злобно спросил Дрошни.
Вежливость Андреа как рукой сняло. Он неспешно обошел стол и с такой силой двинул глушителем «люгера» в зубы Дрошни, что тот вскрикнул от боли. — Пожалуйста... — Голос Андреа звучал почти умоляюще. — Пожалуйста, не искушайте меня.
Дрошни благоразумно замолчал. Мэллори перешел к окну и выглянул, осматривая территорию лагеря. В тридцати футах от хижины Нойфельда разместилась группа четников, человек десять-двенадцать, все с оружием. В противоположном конце лагеря дверь в конюшню была открыта, а это означало, что Миллер и двое сержантов заняли позицию.
— Сейчас вы пройдете через лагерь к конюшне, — заявил Мзллори. — Ни с кем не разговаривать, никаких знаков и сигналов кому бы то ни было. Мы будем идти следом на расстоянии десяти ярдов.
— Десять ярдов. Что может помешать нам убежать? Вы же не осмелитесь открыто конвоировать нас.
— Так-то оно так, — согласился Мэллори. — Но как только вы переступите порог этой хижины, на вас будут наведены три «шмайссера». Если вы предпримете что-нибудь — хоть что-нибудь — вас изрешетят. Поэтому-то мы станем держать дистанцию: не хочется, чтобы нас продырявили вместе с вами.
По знаку Андреа Нойфельд и Дрошни в напряженной тишине перекинули через плечо свои пустые «шмайссеры». Мэллори внимательно посмотрел на них. — Советую вам сменить выражение лица. Глядя на вас, люди тотчас заподозрят неладное. Если вы откроете дверь с такими лицами, Миллер пристрелит вас до того, как вы спуститесь на последнюю ступеньку. Прошу верить моим словам.
Они поверили и к тому моменту, когда Мэллори распахнул дверь, постарались придать своим лицам более или менее нормальное выражение. Спустившись по ступенькам, они зашагали к конюшне. Когда Нойфельд с Дрошни прошли полпути, Андреа и Мэллори вышли из хижины и последовали за ними. Раз или два на них посмотрели с праздным любопытством, однако никто ничего не заподозрил. Они спокойно дошли до конюшни.
Столь же гладким был и их уход из лагеря чуть позже.
Как и полагалось, Нойфельд и Дрошни возглавляли группу, причем Дрошни выглядел особенно воинственно со «шмайссером», пистолетом и угрожающе изогнутыми ножами за поясом. Следом за ними ехал Андреа, который, судя по всему, обнаружил какие-то неполадки в своем «шмайссере», ибо держал его в руках и внимательно осматривал; Андреа ни разу не взглянул ни на Дрошни, ни на Нойфельда, и сама мысль о том, что стоило Андреа поднять ствол автомата всего лишь на фут, нажать на курок, и он изрешетил бы первых двух всадников, казалась настолько абсурдной, что не могла прийти в голову даже самому бдительному наблюдателю. За Андреа бок о бок двигались Мэллори и Миллер. Как и Андреа, они выглядели равнодушными и даже скучающими. Рейнольдс и Гроувз замыкали группу, всем своим видом старательно изображая беспечность, что, в отличие от товарищей, не очень удавалось им: их застывшие лица и беспокойно бегающие глаза выдавали волнение. Однако волновались они напрасно — все обошлось, и они покинули лагерь, не возбудив ни малейшего подозрения со стороны солдат, которые даже не взглянули в их сторону.
В пути они пробыли более двух с половиной часов, в основном поднимаясь в гору. Кроваво-красное солнце уже садилось за редеющими соснами, когда они вышли на поляну с ровной поверхностью, что в этих краях встречалось нечасто. Нойфельд и Дрошни остановили своих коней и стали поджидать остальных. Мэллори натянул поводья и принялся разглядывать здание, стоявшее посреди поляны — приземистый, капитально сложенный блокгауз с узкими зарешеченными окнами и двумя трубами на крыше. Из одной валил дым.
— Здесь, что ли? — спросил Мэллори.
— Неуместиый вопрос. — Нойфельд, хотя и ответил ровным голосом, еле сдерживал гнев. — Вы полагаете, я потратил столько времени, чтобы обмануть вас?
— Ничуть не удивился бы, — отозвался Мэллори и еще раз внимательно осмотрел здание. — Выглядит весьма гостеприимно.
— Склад боеприпасов — это вам не фешенебельный отель.
— Резонно, — согласился Мэллори и подал знак, чтобы всадники выехали на середину поляны. Стоило им показаться на открытом пространстве, как на фасаде невидимая рука отодвинула металлические щитки, открыв две амбразуры, из которых выдвинулись стволы пулеметов. Лишенные укрытия, семеро всадников оказались целиком в их грозной власти.
— Ваши люди неплохо справляются с охраной, — признал Мзллори, обратившись к Нойфельду. — Впрочем, для такого места много людей и не требуется. Сколько их там?
— Шесть, — нехотя ответил Нойфельд.
— Если окажется семь, застрелю, — пригрозил Андреа
— Шесть.
Они подъехали ближе, и оружие — пулеметчики не могли не признать Нойфельда и Дрошни — исчезло в стене, амбразуры закрылись, и тяжелая, железная входная дверь распахнулась. На пороге показался сержант, который с почтением отдал честь, разглядывая прибывших с некоторым удивлением.
— Неожиданный сюрприз, гауптмап Нойфельд‚ — сказал сержкант. — Мы не получали радиограммы о вашем прибытии.
— Рация временно вышла из строя. — Нойфельд жестом пригласил спутников войти в помещение, но Андреа галантно пропустил его вперед, подкрепив свою любезность многозначительным движением «шмайссера». Нойфельд вошел первым, за ним Дрошни, затем все остальные.
Окна оказались столь узкими, что освещения не хватало, и горели коптилки, чей тусклый свет дополнялся огнем, разведенным в очаге. Грубо вытесанные каменные стены производили тягостное впечатление, однако сама комната была добротно обставлена — стол, стулья, два кресла, диван и даже несколько ковриков. В комнату выходили три двери, одна — с прочными засовами. В помещении, кроме встретившего их сержанта, находились еще трое вооруженных солдат. Мэллори посмотрел на Нойфельда, и тот кивнул, сдерживая злость.
