Миллер, от которого их отделяло пятьдесят ярдов, кашлянул и осторожно сказал Мэллори: — Похоже, что Рейнольдс потерял... э-э... былую веру в вас, сэр.

Мэллори сухо ответил: — И неудивительно. Он ведь думает, что это я всадил нож в спину Сондерса.

На сей раз Андреа и Миллер все-таки обменялись взглядами. Их лица выражали ровно такую степень потрясения, на какую только и были способны эти два невозмутимых человека.

В полумиле от лагеря Нойфельда они повстречались  с капитаном Дрошни и небольшой группой его четников. Дрошни приветствовал их без особой сердечности, но, по крайней мере, ему удалось, неизвестно какой ценой, сохранить некое подобие нейтралитета. — Итак. Вы вернулись?

— Как видите, — подтвердил Мэллори.

Дрошни взглянул на лошадей. — И путешествуете с комфортом?

— Подарок нашего хорошего друга, майора Брозника. — Он-то думает, что мы, — усмехнулся Мэллори. — Поехали на них в Конжич.

Дрошни не особенно заинтересовался тем, что думает, майор Брозник. Он вскинул голову, повернул своего коня и галопом поскакал в лагерь Нойфельда. Когда они спешились на территории лагеря, Дрошни тут же повел Мэллори в хижину Нойфельда. Как и у Дрошни, приветствие Нойфельда прозвучало не  слишком радушно, но ему, по крайней мере, удалось, вплести нотку дружелюбия в свою нейтральную речь. По его лицу также промелькнула тень удивления, и он поспешил объяснить эту реакцию. 

— Честно говоря, капитан, я не ожидал, что мы снова встретимся. Было столько… э-э… тонкостей. Тем не менее, я очень рад видеть вас — ведь вы не вернулись бы без нужной мне информации. Итак, капитан Мэллори, приступим.

Мэллори сухо смотрел на Нойфельда. — Боюсь, что вы не очень деловой партнер.

— Не деловой? — вежливо переспросил Нойфельд. — В каком смысле?

— Деловые партнеры не лгут. Вы сказали, что войска Вукаловича сосредотачиваются. Это действительно так. Но не для прорыва, как вы утврждали. Они сосредотачиваются для обороны перед решающей атакой немцев, штурмом, который имеет целью полносью уничтожить их, и это нападение, как они считают, может начаться со дня на день.

 — Ладно-ладно. Неужели вы думали, что я, не испытав вас в деле, выдам вам наши военные тайны, которые вы могли бы — я сказал: могли бы, не более того — передать врагу? — рассудительно произнес Нойфельд — Вы же не настолько наивны, капитан. Что же  касается предполагаемой атаки..Кто дал вам эту  информацию?

— Майор Брозник. — Мэллори улыбнулся. Он был очень откровенен.

Нойфельд напрягся и подался вперед. Лицо его замерло, и немигающие глаза вонзились в Мэллори. — А они сказали, откуда, по их мнению, начнется атака?

— Мне только известно название. Мост через Неретву.

Нойфельд откинулся на спинку стула, издал долгий беззвучный вздох облегчения и улыбнулся, чтобы смягчить свои последующие слова. — Мой друг, если бы вы не были англичанином, дезертиром, перебежчиком и спекулянтом наркотиками, вам бы за это дали железный крест. Кстати, — продолжал он, будто это только сейчас пришло ему в голову, — из Падуи сообщили, вы чисты. Мост через Неретву? Вы уверены в этом?

Мэллори раздраженно сказал: — Если вы мне не верите…

— Конечно, конечно, верю. Это я так, к слову. — Нойфелъд выдержал короткую паузу и тихо сказал: — Мост через Неретву. — Он произнес эти слова так, что они прозвучали, словно заклинание.

— Это соответствует тому, что мы предполагали, — негромко произнес Дрошни.

— Плевать на ваши предположения, — грубо оборвал Мэллори. — Теперь поговорим о моем деле, если не возражаете. Мы успешно справились с заданием, вы согласны? Ваша просьба выполнена и необходимая информация доставлена? — Нойфельд утвердительно кивнул. — Тогда, черт возьми, помогите нам выбраться отсюда. Переправьте самолетом куда-нибудь подальше, на немецкую территорию. В Австрию или саму Германию, если угодно. Чем дальше отсюда, тем лучше. Вы ведь понимаете, что с нами произойдет, попадись мы  теперь в руки англичан или югославов?

— Нетрудно догадаться. — Голос Нойфельда звучал почти весело. — Однако, друг мой, вы нас недооцениваете. Мы уже позаботились о доставке вас в безопасное место. Некий шеф военной разведки в северной Италии очень хотел бы познакомиться с вами лично. У него есть основания думать, что вы сможете оказать ему большую помощь.

Мэллори понимающе кивнул.

Генерал Вукалович навел бинокль на Зеницкое Ущелье, узкую, заросшую лесом долину, лежащую между подножъями двух высоких крутых гор. Почти одинаковых по форме и высоте.

Среди сосен виднелись танки 11-й немецкой армии — немцы не потрудились ни замаскировать их, ни отвести поглубже в лес, что само по себе, мрачно подумал Вукалович, говорило о полной уверенности немцев  в собственных силах и в исходе предстоящего сражения. Вукалович мог отчетливо видеть солдат, копошившихся возле неподвижных танков; остальные же танки откатывалась назад, заправлялись горючим и, маневрируя, занимали каждый свое место, словно выстраиваясь в боевую позицию для непосредственной атаки. Низкий рокот тяжелых двигателей «тигров» раздавался беспрерывво.

Вукалович опустил бинокль, сделал карандашные отметки на исчерканном листе бумаги, разогнулся, потянулся, отложил со вздохом карандаш и обернулся к полковнику Янци, занятому той же работой.

Вукалович недовольно поморщился. — Приношу извинение вашему штабу, полковник. Они умеют считать ничуть не хуже меня.

На сей раз пиратские повадки н сверкающая самоуверенная улыбка капитана Йенсена, шагавшего взад-вперед по кабинету штаба 5-й армии в Термоли, Италия, были не столь очевидны, вернее, в данный момент они полностью отсутствовали. Лицо, похожее на лицо Йенсена, с его внушительными чертами, вряд ли когда-нибудь могло выглядеть по-настоящему изможденным, однако сейчас застывшее выражение безошибочно свидетельствовало о пережитом напряжении, беспокойстве и бессоннице.

По кабинету он расхаживал не один. Рядом с ним шаг в шаг следовал статный седовласый офицер в форме генерал—лейтенанта британской армии с точно таким же выражением лица. Дойдя до конца комнаты, генерал приостановился и вопросительно взглянул на сержанта с наушниками, сидевшего перед большим передатчиком «РСА». Сержант медленно покачал головой. Генерал с Йенсеном продолжили свою ходьбу по помещению.

— Время истекает, — внезапно сказал генерал. — Вы сознаете, Йенсен, что, начав решающее наступление, его уже не остановишь?

— Сознаю, — удрученно ответил Йенсен. — Каковы  последние донесения разведки, сэр?

— Донесений хватает, однако одному Богу известно, что из них следует. — Голос генерала звучал недовольно. — Вдоль всей линии Густава наблюдается интенсивная деятельность, в которую включились — судя по нашим сведениям — две бронетанковые дивизии, одна немецкая пехотная, одна австрийская и два егерских батальона — ударные альпийские войска. Они не собираются начинать наступление, это точно. Во-первых,  невозможно предпринять атаку с того места, где они маневрируют, и, во-вторых, если бы они планировали наступление, они бы, черт возьми, приняли все меры, чтобы сохранить свои приготовления в тайне.

— В чем же смысл этой активности? Если они не планируют штурм.

Генерал вздохнул. — По мнению специалистов, они готовятся к молниеносному выводу войск. По мнению специалистов! Меня волнует лишь то, что эти проклятые дивизии все еще находятся на линии Густава. Йенсен, что не сработало и где?

Йенсен беспомощно пожал плечами. — Была договоренность, начиная с четырех утра, проводить радиосеансы каждые два часа.

— На связь никто так и не вышел.

Иенсен промолчал.

Генерал задумчиво посмотрел на него.— Лучшие в  Южной Европе — ваши слова.

— Я и не отказываюсь от них.

Невыскааанные сомнения генерала относительно деловых качеств агентов, отобранных Йенсеном для проведения операции, заметно утвердились бы, доведись  ему находиться в данный момент вместе с ними в гостевой хижине гауптмана Нойфельда в Боснии. Они не проявляли ни на йоту того согласия, взаимопонимания и полного доверия, которые являтся столь естественными среди группы агентов, считающихся лучшими в своем роде. Напротив, в помещении царила атмосфера напряженности, недовольства и подозрительности, такая плотная, что, казалось, ее можно было потрогать рукой. Рейнольдс надвинулся на Мэллори, еле сдерживая гнев.