Но Луиджи-Бритва допил всё сам и вышвырнул бутылку с пирса в черные воды озера.

— Успеешь еще напиться, — сказал он. Потом пригнулся, чтоб говорить Джошуа в ухо и добавил: — Ты меня слышал? Или завтра — попомни мое слово — ты опять будешь никто, и в город путь тебе будет заказан, и как ты потом себе женщину найдешь, которая с жильем?

— Она сказала, по имени, — сказал Джош. — Это какое-то тайное индейское имя. Триксепочтекайотль.

— Из почтеков, ого. — Луи сделал большие глаза. — Ну тогда понятно. Тогда беру слова назад. Забудь ее лучше. Найди себе хорошую невесту, итальянку, или, вон, китаянок сколько незамужних. Только не ирландку, а то сопьешься.

— Спасибо за совет, — сказал Джошуа. — Я, пожалуй, пойду. Меня друзья ждут.

— Скатертью дорога.

Джошуа побрел вдоль набережной, в недовольстве прикуривая одну сигарету от другой. Вдруг его взору предстало любопытнейшее зрелище.

Группа индейцев-виннебаго, наряженных шаманами, плясали у пирса, агитируя туристов бросать в плетеную корзину пожертвования на спасение рыбы в Пяти Великих Озерах Место было ему привычное: здесь, рядом, на воду становились грузовые амфибии, прибывавшие по рельсам, и грохот стоял невероятный. Джош не заметил бы индейцев, если бы не увидел среди них одного белого, также наряженного шаманом.

Этим белым при ближнем рассмотрении оказался Лоуренс Майкл Мэй, заметно исхудавший, но такой же рыжий и веснушчатый.

— Сколько зим, — сказал Джошуа.

Лоуренс Майкл побледнел и приблизился к нему.

— Джош, ты? Не может быть. Как… Да ты смотри, как ты разоделся-то, важное не-знаю-что. Как ты выбрался, сбежал от нанимателя?

Он произнес эти слова нарочито громким шепотом. Пара шаманов-виннебаго, плясавших поодаль, замедлили темп и прислушались.

— Я не сбегал. Я свободный человек. Я себя выкупил. — Джош не удержался и откинул плащ так, чтобы Майк увидел Кочергу, хотя на пирсе было ветрено, и ему не хотелось, чтобы озерные брызги испортили отцовский револьвер.

— Я работаю на итальянцев, — сказал он.

— Пф, — отозвался Лоуренс Майкл Мэй. — Я тоже. Эй, мужики! Кто здесь не работает на итальянцев?

Виннебаго зашипели на него, кивая и указывая через дорогу. Джошуа оглянулся. Там, у придорожного кафе за столиком сидел итальянец в белом костюме и сияющих зеркальных очках — вне сомнения, хозяин всей этой ярмарки с пожертвованиями.

— Я, вообще говоря, пришел сказать тебе, что иду искать Трикси, — вдруг сказал Джош сам не зная, зачем. — Тебе от нее что-нибудь передать?

— КАК? — Глаза Лоуренса Майкла загорелись, но лишь на миг — он быстро взял себя в руки. Он спросил ровнее: — Как ты найдешь ее, несчастный? Ты же пьяница. Помню, ты свою палатку в лагере найти не мог.

— Ее тайное имя Триксепочтекайотль, — сказал Джош.

— Трикси… как? — Майк вскинул рыжие брови. — Ты как выдумаешь, честное слово.

— Триксепочтекайотль! — немедленно отозвались позади. Старик-виннебаго наряженный шаманом, услышал слова Джошуа и закивал, улыбаясь во весь беззубый рот. — Ты дай на рыбу, дорогой сэр. Я скажу, где Триксепочтекайотль ушла.

Джош достал из кармана червонец, и, с ухмылкой глядя на Лоуренса Майкла, уронил его в корзину для пожертвований.

— Давай, — сказал он индейцу. — Только чтоб этот вот не слышал.

Старик ухмыльнулся, прихромал поближе и зашептал ему в ухо.

Змеелюди подняли всех троих рано утром, по гудку паровоза. Трое здоровяков-крысолюдей взяли бесчувственного индейца под руки и за ноги, а слингера и Пако конвоировали еще шестеро. Вся ободранная процессия — три с небольшим десятка фигур — потянулась за ними следом.

В каждом из уцелевших вагонов крен был разным. В окна доброй половины из них заглядывала пропасть. В некоторых, с мягкими диванами и автоматическими пепельницами, были оборудованы скромные жилища змеелюдей. Крысолюди обитали на свежем воздухе.

— Кто-то крутит маховик, — сказал Пепел, указывая через плечо на одного из крысолюдей-конвоиров. — Один из этих, наверное. Иначе вся эта красота давно повалилась бы.

В отдельных вагонах было пусто и голо — эти наверняка предназначались под багажные отсеки. Но передний сегмент поезда, видимо, относился к классу «люкс», потому что первые вагоны оказались сплошь набиты житейским барахлом: от автоматической камеры хранения до платных обзорных окошек с железными ставнями, от мини-кухоньки для стюардов с миниатюрным же паровым прессом-сковородкой до большой машины с конфетами, в которой до сих пор сохранились круглые леденцы.

Когда они шли мимо конфетной машины, голодный Пако разок двинул ее кулаком. Два разноцветных леденца вывалились ему под ноги.

Торговец нагнулся, чтоб поднять их…

— СВЯТОТАТСТВО! — завопил сопровождавший их леприкон. Двое громил немедленно оттеснили Пепла и взяли торговца под руки, а третий ухватил за ноги, в один миг оторвав его исхудалую, но всё еще обширную фигуру от земли.

— Ай! — крикнул Пако. — Пута мадре! Отпусти, я сказал!

Всё бесполезно. Трое горилл с лицами в виде щупалец держали мексиканца так крепко, что он едва мог шелохнуться, не говоря уж о том, чтобы оказать сопротивление.

— Крысолюди защищать и охранять, — сказал гниющий змеелюдь-леприкон. — Крысолюди сладкий камень получать.

Он нагнулся, взял два леденца и протянул их по отдельности двум крысолюдям, что держали Пако под мышки. Каждый крысолюдь не мешкая вобрал конфету своим носо-рото-щупальцем. Змеелюдь достал еще одну конфету и скормил ее последней горилле, той, что держала торговца за ноги.

— Ну допустим, — сказал Пепел, глядя на двоих распятых в воздухе спутников. — Крысолюди защищать, а змеелюди что тогда?

Леприкон обратил свои фасетчатые бельма на него.

— Жди, — сказал он. — Посвечение.

Пепел только пожал плечами. Они миновали тендер и вышли к паровозу. Этот черный кинетический гигант и был, как видно, причиной аварии. Его центральный котел оказался взорван, но локомотив по-прежнему обслуживался и заметно вибрировал, удерживаемый над пропастью работавшим гироскопом. Сверху до низу он был расписан аэрозольной краской: «Боже, спаси», «боже, покарай», и так далее. Самая обычная пустынная развалина.

— Крец, орец или мессия? — хором спросили крысолюди у Пепла за спиной.

Тот оглянулся.

— Крец, орец или мессия? — повторили они хором. Двадцать, тридцать… чуть больше, чем тридцать, и гиганты-крысолюди составляли большую их часть.

«Видимо, какой-то ритуал», — подумал слингер.

— Мессия! — крикнул Пако, пытаясь высвободиться.

Его немедленно опустили на землю. Крысолюди расступились, и торговец, ободренный своим успехом, выпрямился и задрал подбородок.

Тот леприкон, что нашел их первым (а может статься, другой, неотличимый от первого) вышел вперед и встал перед Пако, подняв руки к небу.

— Подскажи я, попроси я, — произнес он нараспев и замер.

Мексиканец терпеливо ждал, скалясь золотыми коронками.

Наконец леприкон-змеелюдь опустил руки.

— Крец, орец или мессия? — повторил он.

— Крец, орец или мессия? — спросили змеелюди у Пепла за спиной.

— Ладно, орец, — ответил Пако.

— Орец орал! Орец орал! — хором загорланила процессия. Крысолюди снова подхватили брыкающегося мексиканца, обездвижили его и понесли прочь.

— Пусти! — торговец и впрямь заорал как резаный. — АЙ! Путос! Пустил быстро, я сказал!

— Орец орёт, — Гниющий леприкон снова воздел руки к небу. — Шкуру спускай, кишки выпускай.

— Кровь выливай! В кактус сливай! — хором ответили змеелюди.

— Мясо съедай. Белок получай, — сказал воздевший руки.

— Белок полезен, железо полезно! — был ответ.

— КРЕЦ! — заорал Пако. — Крец, я пошутил, крец я выбираю, крец!

— Крец, — отозвался леприкон, не опуская рук. — Стоит крец, на нем орец. Крец собирай! Орец распинай! Крец убивай, орец усыхай. Кровь выливай, соль добавляй.

— Белок полезен, железо полезно! — был ответ.

— МЕССИЯ! — снова заорал Пако. — Мессия пришел, стою перед вами, не видно, что ли?