— Не пришел? — спросил торговец, приподняв заспанное лицо.

— Нет, — сказал Пепел.

— Мадре, — Пако со стуком уронил башку обратно, зевнул и прибавил: — Буэно. Разбуди, когда явится.

Мексиканец был совершенно непробиваем. Его не стесняла ни высота, ни ветер, ни ржавчина, сыпавшаяся из старой конструкции рыжими и черными потоками. На мясистой и в кровь растёртой шее Пако до сих пор красовался строгий ошейник с бронзовыми гирьками, надетый лично Буйволом, — но даже ошейник торговцу не мешал. Весь день Пако дрых, развалившись в кабине как у себя дома, и ржавые останки машины Ферриса содрогались от его храпов и газопусканий. Большое лиловое солнце сползало всё ниже за горизонт, а торговец по-прежнему бесстыдно спал. Стрелок уже начал жалеть о том, что отказал Игуане. Жрица еще могла сменить гнев на милость, а от Пако следовало ждать только новых гадостей. Один недостойный выстрел — и вместо торговца Пепел остался бы возле нее.

— Хотел бы я так прохлаждаться, — сказал он.

— Пром-м-м… — отозвался мексиканец. У него громко заурчало в животе.

Не зная, чем занять уходящий вечер, Пепел в который раз принялся упражняться с капсюлем единственного патрона. Тень сумерек поднималась по горам всё выше, а стрелок сидел и заряжал патрон в гнездо револьвера на скорость, потом взводил курок и прищелкивал барабан.

— Какой же из тебя слингер, шумный сосед, — промычал торговец, мелкими колыханиями перебираясь на другой бок. — Оно тебе вот это надо, щелкать весь день? Я б на месте той бабы еще до рассвета тебя погнал.

Стрелок нахмурился и спрятал Кочергу. Он хотел было помянуть кое-чей храп — а заодно и диету — но сдержался. Мексиканец вел партию. И у него определенно стоило поучиться изворотливости. Как и умению полезно проводить время в неволе.

— Есть другая мысль, — сказал Пако тогда, на стоянке, пока Буйвол запирал их обоих в клетке. — Помнишь мое ружье? Ты принеси его мне. А я устраню тебе опасного шпиона.

— Какого шпиона? — Вожак остановился, и ключ замер в скважине.

Пако ответил, не моргнув:

— Такого, про которого ты сам знаешь. Такого, что смотрит за вами уже много дней.

— Он идет, — сказал Пепел.

Пако заворочался и сел, зевая во весь рот. Он потер шею. Привешенные к строгому ошейнику грузила стучали ему по пальцам, но торговец упрямо скрёб растертую кожу, пока не начесался вдоволь.

— Мадре, — сказал он. — Темно ведь уже. Как говорят в Бруклине — «кто ж по-тёмному стреляет». Да, слингер?

Пепел вытащил сигару. Он берег ее до сумерек, и слова торговца напомнили ему, что этот момент настал.

— Я бывал в Бруклине. — сказал он. — Но я не хотел бы сидеть здесь до завтра.

Он выбросил горелую спичку за борт и добавил:

— Вообще, твоя затея мне не нравится.

— Тебя в рабство забирали, чико, — напомнил мексиканец. — Попал бы к какому-нибудь путо-режиссеру в Голливудских холмах, он бы тебя на кресте порол. Оно тебе надо?

— Что за шпиона ты придумал?

— Он тебя в гости вёз.

— Кайнс? — Стрелок поднял брови.

— Его зовут сеньор Авель Санчез, — сказал торговец. — Любит маленьких детей. Собирает жуков и бабочек. Дальше надо продолжать?

— Наниматель здесь, помощники, — подал голос Ревущий Буйвол.

Его голова показалась у края жестяного навеса. Индеец был без пернатого шлема. Он легко спрыгнул в гондолу, протянул мексиканцу знакомую телескопическую винтовку и сказал:

— Делай свой мерзкий труд, белый.

— Я не белый. — Пако взял у индейца оружие и кивнул на слингера. — Вон твой белый. А ты не очень-то и рад, что шпиона убьем, мотеро.

— Я не убиваю жизнь, — сказал Ревущий Буйвол. — Я уважаю жизнь.

— И для этого ты принес ему винтовку? — спросил Пепел.

— Мне разрешила сестра.

Слингер нахмурился. Ему не нравилось, что Кайнс должен умереть. И не нравилось, что Пако втянул их в эту историю. Торговец готов был нагородить черт знает чего, лишь бы его не запирали в клетку. Стрелок не захотел бесчестно убивать его — а теперь будет замешан в убийстве случайного бродяги, который подбросил его к мотелю. А если мистер Кайнс не работал ни на Буйвола, ни на Игуану, то он наверняка и был случайным бродягой, а никаким не сеньором Санчесом, любителем детей и собирателем бабочек.

— Так, — сказал мексиканец. — Пепел! Ты стань вон туда, держись рукой. Ты, красный, вон туда иди!

— Меня зовут…

— Тебя зовут дурной койот, темнеет вокруг, а ты стоишь! — замахал на него Пако. — Вон там, держи крепко. Слингер! А ты что стал?

— Как ты говоришь со мной? — гневно произнес Ревущий Буйвол. — Мой отец…

— Прости, мотеро, я в этом деле художник, я нервничаю, когда вижу у тебя в глазах одно непонимание. Да?

Буйвол обернулся к Пеплу. Тот молча взялся за крепление, и индеец хмуро последовал его примеру. Совместным усилием они попытались закрепить гондолу на месте. Пако топнул ногой и причмокнул губами.

— Всё равно шатает, — сказал он. — Вы держите как держали, я наверх полезу.

— Если ты хочешь сбежать, помощник, то запомни: мои братья схватят тебя внизу. А потом тебе достанется, — сказал Буйвол, не отпуская крепление.

Мексиканец лишь оскалил коронки в ответ. Потом ловко, хоть и грузно, выбрался на дырявую крышу. Зонтик гондолы прогнулся, обильно рассыпая ржавчину. Еще миг — и с крыши показался ствол винтовки. Он заскользил туда и сюда, нашарил далекую цель, взял поправку на ветер и замер.

— Внимание, кавальерос, — объявил мексиканец с крыши. — Дон Санчес человек бывалый. Один выстрел нам даст — и аста маньяна, по камням, как говорится, да и в бугры.

Пепел, неплохо стрелявший из винтовки сам, без труда проследил, куда метит Пако. Ствол был нацелен в пятнышко света, на которое стрелок раньше не обращал внимания. Вдали, за широченным котлованом, мерцало крошечное пламя костра.

ПАФ-Ф-Ф-ф-ф-ф! Звук выстрела покатился над прерией. Армейская винтовка брыкалась не хуже дикой лошади. От ее отдачи гондолу швырнуло в сторону. Пепел отпустил крепление. Оно лязгнуло, на полсекунды опоздав прихватить ему пальцы.

— Чинга ла бида. — Пако убрал ствол и плюнул с зонтика вдаль. Он добавил: — Я видал такую жизнь.

Гондола еще раз качнулась под его весом, жестяная крыша прогнулась — и тяжелый груз исчез — Пако убрался прочь. Он показался на металлической лапе по соседству, и, ловко перебирая руками. направился по железным перекладинам вниз.

Ревущий Буйвол недовольно уставился ему вслед.

— Куда он лезет? Помощник, ты не должен никуда уходить, пока я тебе не разрешу.

— А помощник взял и ушел, — донеслось из темноты. — Чего, компадре, и тебе советует.

Индеец прыгнул на перила и едва не опрокинул кабину. Пепел ухватился за борт.

— Твой хозяин сказал тебе убить шпиона! — крикнул Буйвол. Его голос звенел от ярости.

— Я и убью, — отозвался Пако, всё больше удаляясь. — Но не сегодня. В лицо стреляться — это ты слингеру, вон, скажи. Это он специалист.

Ревущий Буйвол немедленно повернулся к Пеплу.

— Другой помощник недостойный воин. Ты стреляй в шпиона, — распорядился он. — И убей его. Я буду рад. Моя сестра будет рада.

Стрелок ухмыльнулся, потом окинул взглядом темный горизонт.

— Извини. Не видать твоего шпиона, — сказал Пепел.

— Ты получше бы присмотрелся, слингер, — донесся из темноты едва слышный голос Пако. Пепел вернулся обратно.

— Гм, — Он всмотрелся и замер.

Балансируя на шатком полу, индеец сложил на груди руки.

— Что ты видишь? — спросил он.

— Ничего хорошего.

Стрелок подпрыгнул и ухватился за одну из спиц жестяного зонта. Перехватив ее повыше, он выбрался наверх. Буйвол наблюдал за ним сквозь дыру в крыше-зонтике, мрачный как туча. Пепел сказал ему:

— Хочешь жить — беги.

И немедленно пустился в бегство сам.

Теперь огромный ржавый полумесяц казался слингеру ловушкой. Пепел едва мог поверить, что позволил мексиканцу затащить себя на эту чудом уцелевшую диковину, — гигантский истлевший обломок, простоявший на десятки лет больше отпущенного. Пока они взбирались по разбитым лестницам, чтоб засесть на самой верхотуре, он заботился лишь от том. чтобы смотреть только вверх. В затее с колесом и шпионом стрелку виделся какой-то розыгрыш, план дерзкого побега, задуманный торговцем для них двоих. Но тот, как всегда, бросил его при первой возможности. И теперь нужно было спускаться, причем глядя вниз.