Ездоки спешились. Водитель умывального ягуара, носивший на лице такой же таз, но чуть поменьше, встал позади слингера, весьма осложнив тактическое положение. Орел и Крыса, огромные татуированные воины, остановились впереди, а Дикобраз остался поодаль, у своей щетинистой машины, и вёл себя так, будто не имел к шайке никакого отношения. На бронзовых телах ацтеков сияли бронзовые детали. Гладкие лица индейцев выдавали не больше, чем маска ягуара у Пепла за спиной.

Вожаком этой стаи оказался крепко сбитый паренек калифорнийской наружности. На голове он носил жестяной мотоциклетный шлем, изрядно погнутый и продырявленный, зато украшенный свежими рогами из индюшиных перьев. Глаза вожака прятались под жестяным забралом. Под носом индейца поблескивало кольцо, а в нижней губе виднелась гайка, навинченная на болт.

Маленький вожак встал между двух огромных воинов и картинно сложил на груди татуированные руки. Он медленно оглядел Пепла и открыл было рот, но стрелок заговорил вместо него:

— Тебя зовут Буйвол, ты мотеро и вождь этой великой банды. Мы рады знакомству. Ты отведи нас к твоему жрецу, — сказал он. — Мы хотим говорить с ним.

Ацтек стащил с головы шлем, положил его на плечо и еще раз осмотрел их. «Красуется», — подумал слингер.

— Всё, что ты хочешь сказать жрецу, бесстыдный нарушитель дорожных правил, — произнес вожак аккуратно и раздельно, на верном английском, — ты можешь сказать и мне. Меня зовут…

— Жрец не будет рад тому, что ты отнимаешь у нас время, — снова перебил его стрелок.

Двое огромных щекастых мотерос покосились на маленького вожака, но тот даже не шелохнулся. Болт у него в подбородке, заметил Пепел, был закреплен не только сквозь губу, но и сквозь челюсть.

— Ладно, — сказал наконец вожак. — Дай мне свое оружие.

Он вытянул руку.

Стрелок заколебался было, но нашелся и тряхнул головой, притворившись, что его отвлекла погода — это было нетрудно, потому что бриллиантовый дождь снова посыпался с неба волна за волной, быстро превращаясь в мелкий бриллиантовый град.

— Нет, — сказал слингер.

Любое колебание для ацтека означало страх, — и больше ничего.

— Это оружие моего отца, — продолжил Пепел, не давая вожаку заговорить. — Это Кочерга, ей нет равных. О ней сложили песню… ты мог слышать ее по радио.

Маленький вождь улыбнулся — но это тоже ничего не значило. Лицо ацтека и его разум жили раздельной жизнью. Индеец мог петь, чувствуя боль, и мог хохотать в момент соития. Улыбки ацтека стоило остерегаться тому, кто сам не был ацтеком.

— Я не знаю твоих песен, нарушитель, — сказал вожак. — Мой народ поет свои песни. Ваша музыка…

— Слышь, кукарача, — подал голос Пако, под натиском погоды решивший взять переговоры на себя. — Ты давай слушайся белых людей. Да? А то сыграем тебе сейчас нашу музыку.

Откинув пончо, мексиканец выволок на свет позолоченный диллинджер. Ацтеки молча оглядели пистолет. Торговец украдкой шепнул Пеплу:

— Всё правильно сказал, слингер?

Тот скривился и отрицательно тряхнул головой.

Вожак поднял руку и указал на пистолет.

— Золото, — сказал он. — У тебя есть еще?

Оставив попытки спрятать непослушный диллинджер, Пако сгреб мокрое распятие свободной пятерней.

— А это тебе что? Борода воловья? — спросил он.

Индейцы загоготали, и мексиканец охотно присоединился к ним. Маленький вождь тоже оскалил зубы в улыбке. Он потянул рукой за узел в своей прическе и вынул из нее два предмета: бронзовую трубку и каучуковый поршень.

— Теперь слушай сюда, кавальерос! — объявил Пако.

Он шагнул дикарям навстречу — один шаг, два — оступаясь и поскальзываясь на градинах…

Дзинь!

…И в его шее вырос оперенный дротик.

«Медицинская игла», — опознал Пепел.

Торговец растерянно огляделся. Он поднял было руку, но тут же уронил ее. Сделав еще несколько хрустящих шагов, Пако осел прямо на ледяное покрывало. Он перевернулся на бок, закрыл глаза и захрапел, уснув так безмятежно, что даже погода чуть присмирела вслед за ним.

Вожак неторопливо отнял трубку от губ, развинтил ее и спрятал обратно в прическу. Он аккуратно надел свой шлем, украшенный перьями. Потом шагнул к Пако и присел на закорки рядом.

Сначала Буйвол попытался отнять у торговца диллинджер. Всё без толку — даже в наркотическом оцепенении Пако сжимал оружие мертвой хваткой. Извлечь распятие оказалось не проще.

— Глупые, ненужные люди, — сказал вожак себе под нос.

Отшвырнув чужую руку, он поднялся. Мексиканца обступили трое его подручных. Один из них стащил с торговца длинный сапог. Это, впрочем, была своего рода западня: ноги Пако мыл редко. Зажав нос, маленький вожак выронил скудную добычу, исполнил танец отвращения и отступил под дружный хохот своих товарищей. Потом обернулся к Пеплу и указал рукой.

— Надень как было.

Пепел сделал шаг к мексиканцу и пригнулся, не сводя глаз с ацтеков. Он взял сапог и нахлобучил его торговцу на ногу. В сапог попало несколько градин, и Пако недовольно замычал, подергивая ногой как кузнечик-переросток, но быстро смирился и опять уснул.

Вожак осмотрел слингера с головы до ног.

— Меня зовут Ревущий Буйвол, — сказал он. — Я самый молодой ягуар Учебного Макета Роузуотер, я сын Летучей Крысы. Это лучший гонщик из сточных канав Лос-Анджелеса.

— Рад знакомству. Я Пепел. Сын… Джонни. Великого аризонского рейнджера. Того, что убил техасца по кличке Рыжий. Из большой Кочерги на бедре. Вот она.

Стрелок откинул плащ и показал индейцам револьвер. Дикари стояли неподвижно, глядя на слингера без морганий и не переглядываясь.

— Почему тебя зовут Пепел? — спросил вожак.

— Не знаю. Волосы рано поседели.

— Потому, что мать назвала тебя Эшли? — спросил Буйвол без улыбки.

— Нет. — Слингер с какой-то стати ощутил раздражение.

Не меняясь в лице, вожак улыбнулся во все зубы и отвернулся прочь, не утруждаясь собрать гильзы и пули, извлеченные им из брючных карманов Пако. Ацтеки один за другим развернулись ему вслед и тоже побрели к своим машинам, переступая босыми ногами между подтаявших градин.

«Самое время идти ва-банк», — подумал стрелок.

— Ты ничего не забыл? — спросил он громко.

Маленький вождь оглянулся и вопросительно уставился на Пепла из-под расписного забрала. Стрелок еще раз осмотрел ацтека и понял, что не ошибся. В отличие от северных племен, ацтеки-мешика часто оседали в больших городах, и перед слингером наверняка стоял один из таких, из городских мальчиков, вырвавшихся на свободу. Он не догадался отрезать торговцу пальцы, чтобы извлечь пистолет и распятие — оплошность, которую сам Пако вряд ли допустил бы. И главное, индеец даже не заметил…

— Карманы. — Стрелок указал на распростертую тушу Пако. — Ты под пончо смотрел?

Секунду поразмыслив, Ревущий Буйвол вернулся к торговцу и снова присел на корточки рядом. Он распеленал шерстяное пончо и с восхищением осмотрел кожаный жилет Пако.

Наблюдения слингера оправдались: стервятник из Буйвола был никудышный. Индеец пытался обшарить каждый карман, но всякий раз путался в них и начинал заново. Наконец Ревущий Буйвол поднялся с колен, подняв свое жестяное забрало до упора, почти спихнув его на затылок. В руке он держал крошечный жернов. Буйвол спросил:

— Что это?

— Сам мне скажи, — ответил Пепел.

— Это… это не может быть у вас. Это послание… одного важного существа. Которое наш бог.

— Нам нужно послушать, о чем ваше существо говорит. Испанец богат, он даст много золота.

Индеец секунду поколебался, потом сказал:

— Хорошо. Ты неси испанца за мной.

Между задних колес его мотоциклета было напутано подобие сетки для багажа: просто клубок ремней, без всякой системы и продуманного крепления. Пепел взвалил на нее торговца, и сыромятная подпруга затрещала, провалившись едва не до самого гудрона.

Ревущий Буйвол склонился над Пако и быстро заплел кожаные ремни вокруг ног и плеч торговца, сплетая необычные ацтекские узлы. Покончив с мексиканцем, вожак обошел машину и голыми руками подтянул несколько муфт и гаек, ослабших в дороге.