Так как 0.8 – это в основном тон умиротворения, тон, используемый для остановки, он часто используется даже высокотонными людьми, чтобы успокоить Гнев и Горе. «Если я буду с ним любезен, может быть, он не причинит мне вреда». Или: «Ну-ну, не плачь, я дам тебе булочку».

Это продавец, который первый раз обслуживает шумного, разгневанного покупателя. Это университет, который уступает нескольким инакомыслящим студентам, чтобы избежать проблем. Глава компании, который сдается под угрозой применения силы со стороны профсоюзов. Правительство, которое идет на уступки тем, кто вопит громче всех и забирает блага у тех, кто работает и приносит наибольшую пользу.

Постоянно потакая шумным, непродуктивным, Задабривание удерживает дающих и получающих внизу шкалы.

ВЫВОДЫ

В глубоком страхе 0.8 использует нежные слова или делает дорогие подарки. Кажется, что он просит лицензию на выживание, но им всегда движет стремление остановить. Не давайте одурачить себя внешней добротой. Он любезничает, чтобы защититься от опасного воздействия. Он суетится, поддерживая слабую веру в то, что если он будет делать «хорошо другим», то и у него будет все хорошо.

Он будет пытаться удержать вас от высокотонных поступков. Он хочет, чтобы вы были в Апатии, где вы не сможете навредить ему. Задабриванию нужно удерживать кого-нибудь ниже себя, чтобы «присматривать» за ним.

Давайте выползать из этой прелестной ловушки.

Сочувствие: отношение или аффинити между людьми или вещами, при котором то, что воздействует на одного, соответственно воздействует на другого. Действие или способность разделить или понять чувства другого человека. Чувство или выражение жалости или сожаления из-за несчастья другого.

Американский Словарь Наследия

Максвелл был веселым, оптимистичным человеком, который каждый день ходил на обычную работу и каждый вечер коротал за написанием новелл. Он посылал их в популярные журналы. Он продал две новеллы, но и накопил огромную коллекцию уведомлений об отказе и все же упорно продолжал писать. Однажды он пообещал себе: «Я брошу скучную работу и буду писать все время».

Он женился на очень милой девушке, доброй и понимающей. Он знал, что она «поддержит его», несмотря ни на что. Она так и делала. Каждый раз, когда он получал уведомление об отказе, она говорила: «Мой бедненький, любимый. Они не ценят твой талант».

Однажды он пришел домой и обнаружил, что вернули четыре или пять его лучших новелл. Тяжело опустившись в кресло, с унылым выражением лица он простонал: «Я думаю, у меня нет того, что нужно для успеха».

Его нежная жена села на подлокотник кресла, чтобы утешить его: «Дорогой, ты напряженно работал. Тебе нужно отдохнуть, почему бы тебе не взять отпуск?»

Максвелл решил сделать перерыв в писательской деятельности. Сейчас Максвелл проводит вечера, угрюмо уставившись в телевизор и потягивая пиво. Его любимая жена понимает, почему он бросил писать и утешает его: «Ты так старался, ты хороший писатель. Я уверена, что сейчас печатаются только те, кто лично знаком с издателями».

Это Сочувствие. Оно милое. И смертоносное.

Единственная проблема, которая вырисовывается в этой главе, – это определение слова Сочувствие.

Мы говорим: «У нас полное взаимопонимание[5] друг с другом», когда имеем в виду самое тесное согласие с кем-то. Мы говорим: «Он сочувствует нашему делу», когда ссылаемся на человека, который достаточно сообразителен, чтобы согласиться с нашими идеями.

Есть ли среди нас кто-нибудь с таким стойким характером, чтобы не принять утешения сочувствующего человека, когда кто-нибудь крадет наш маленький красный автомобиль, нашего любимого или грелку под ноги (в зависимости от того, на какой стадии этой игры мы находимся)?

Сочувствие в английском языке может обозначать высокотонное сопереживание и согласие, милосердие и понимание великодушных людей, луч теплого солнечного света разрезающий мрак. Здесь же мы говорим немного о другом.

0.9 – это подделка. Быть добрым – это не его выбор, он хронически сочувствующий. Он не может делать ничего, кроме как сочувствовать.

СОПЕРЕЖИВАТЬ

Выдающееся проявление этой эмоции – это навязчивое согласие. Здесь мы в диапазоне Страха, и Страх доминирует над 0.9. На данной позиции шкалы Сочувствие – это не героизм, а трусость, происходящая от основного страха человека. Он слишком сильно боится навредить другим. Он – навязчиво «понимающий» и «благоразумный» в отношении всех несчастий мира, происходящих на нижних уровнях шкалы. Это человек, который «благоразумен» в отношении палачей. Он будет понимать льстивого вымогателя.

Сочувствие означает «сопереживать», поэтому, если бы кто-нибудь был полон сочувствия к высокотонному человеку, все было бы прекрасно, он бы чувствовал себя высоко по тону. Но человек в 0.9 редко когда достигает большего, чем просто внешней терпимости к высокотонным людям или состояниям. Он чувствует себя комфортно, когда может сочувствовать Апатии и Горю. Конечно, его «сопереживание» заставляет хамелеона оставаться в низких тонах, находясь между услужливой отзывчивостью и слезами.

Он выглядит безобидным, именно так к он хочет выглядеть. Он отчаянно пытается отразить осуждение: «Видишь, какой я понимающий?», «Видишь, как я никому не причиняю вреда?» Его склонность восхвалять и страх осуждения делают его навязчиво понимающим.

Была тихая, приятная вечеринка. Мы обменивались идеями о будущем религии, когда Каспер – только что пришедший – вмешался и презрительно прервал нас: «Вы, конечно, читали теорию Шемерхорна о наказаниях и категориях?»

Никто не читал, но он стал много и сбивчиво говорить, перемежая сложный монолог малопонятными ссылками. Когда он выдохся, мы продолжили нашу беседу. Кто-то сказал: «Большинству людей просто нужно во что-то верить, называют ли они это религией или нет. Поэтому, если…»

Каспер вмешался, насмешливо улыбаясь: «Ну, это просто детские умозаключения! По-моему, есть только одна разумная точка зрения. Трактат Восгартена по величественной одержимости охватывает всю эту идею…» Натерпевшись за два часа грубого высокомерия и неразборчивых речей, один менее терпеливый гость высказал ему: «Почему бы тебе не сказать просто то, что ты хочешь сказать, парень? Мы тебя не понимаем. Слышишь?»

«Это не входит в мою модель отношений. Это, как сказал Вумвуген…»

«Не начинай. Мы не понимаем тебя. То, что ты говоришь, не имеет смысла. Ты захватил весь разговор, но так ничего и не сказал. Более того, ты не слушаешь то, что говорят все остальные. Что с тобой, ты не можешь общаться?»

К нашему изумлению, оборона пала и его глаза наполнились слезами.

Хотя каждый почувствовал к нему жалость (и мы перевели разговор на нейтральную тему), только один человек в навязчивом Сочувствии поднялся. Симпатичная молоденькая женщина, которую звали Джуди, до сих пор молчавшая, склонилась к нему: «Каспер, я вижу твои прекрасные качества».

– Я не верю, что вы так думаете на самом деле.

– Я, правда, именно это и имею в виду.

– О, люди говорят так, но они сами не верят в это. Чтобы убедить меня, нужно больше чем слова.

– Я хочу, чтобы ты поверил мне. Я говорю искренне.

Так начались сложные и достойные сожаления отношения. Джуди не видела ничего «прекрасного» в Каспере в моменты его грубого высокомерия. Чтобы вернуть ее к жизни, требовалось его пребывание в беззащитном состоянии Горя. Наивысшее единство этой пары так же вдохновенно, как клейкая масса вчерашнего спагетти.

ЗА КАЖДЫМ ПОРАЖЕНИЕМ

Кто-то однажды сказал, что за каждым преуспевающим мужчиной стоит женщина. Но еще никто не сказал (пока Рон Хаббард не открыл эту эмоцию), что за каждым высокотонным мужчиной, который катится под откос и терпит неудачу, стоит женщина в Сочувствии. Ни одного высокотонного мужчину не сломит обычная тяжелая работа и даже несколько неудач. Однако его может уничтожить медленная, разрушающая благожелательность человека в Сочувствии, который «помогает», бесконечно оправдывая его неудачи.