– Я никуда не поеду, – раздался голос Исабель. – Звонила Джо. Просила ее извинить, передавала тебе привет, Шику.

– Черт бы ее побрал вместе с ее приветами! – выругался д’Круш.

– Я сказала, что ей не надо возвращаться. С Чарльзом я буду в безопасности.

Боксер решил воспользоваться «мерседесом» Фрэнка. Он сел рядом с водителем, типичным бритоголовым лондонцем. Тот уже успел вставить на место разбитого стекла кусок пластика. Пока они ехали через Ноттинг-Хилл, Уэстбурн-Грин, Мэйда-Вейл и Килбурн, водитель рассказал, что прежде возил Фрэнка лишь три раза и ничего подобного не случалось.

– Ваш босс уже в курсе? – поинтересовался Боксер.

– Не хочу беспокоить его воскресным вечером.

– Вам грозят неприятности?

– Нет, он просто скажет, чтобы в следующий раз я взял машину с пуленепробиваемыми стеклами. У нас в парке такие есть, но я и не подозревал, что нечто подобное может произойти.

– Мистер д’Круш тоже не подозревал, – хмыкнул Боксер. – Хочу попросить, чтобы ваш босс не обращался в полицию, пока я не разрешу. У нас тут деликатная ситуация.

– Мой босс не очень-то жалует полицейских… Если понимаете, о чем я.

– Пулю в сиденье тоже оставьте. Я договорюсь, чтобы на нее взглянули криминалисты.

Лимузин остановился у высокого дома на Белсайз-Парк-Гарденс. Фасад был отделан белым искусственным мрамором. Боксер отнес чемоданчик в квартиру на верхнем этаже, вытряхнул одежду, открыл двойное дно и выложил двадцать пять тысяч евро наличными – его выигрыш в покер. Он снял со стены картину, на которой был изображен какой-то итальянский делец шестнадцатого века. Отложил две тысячи евро, а остальное спрятал в находившийся за картиной сейф. Отложенные деньги забрал с собой, закрыл сейф и водрузил на место картину.

Он зашел на кухню, вынул сковородки из буфета, отодвинул нижнюю секцию и вытащил из-под половицы бельгийский самозарядный «FN-57» и запасную обойму. Боксеру нравился этот пистолет, – несмотря на легкость, он мог пробить даже кевларовый жилет. Пистолет, обойма и полторы тысячи фунтов наличности перекочевали в дорожную сумку – тоже с двойным дном, как и чемодан. Боксер собрал чистую одежду, захватил серебристый чемоданчик со звукозаписывающим оборудованием, ноутбук, несколько карт памяти, пачку блокнотов, набор карточек с перечнем вопросов и действий при телефонных переговорах с похитителями, маркеры и специальные стирательные резинки. Из буфета он взял зажигалку и кое-какие инструменты, сложил все у входной двери и позвонил Мартину Фоксу.

– Я нанят, – сообщил он. – Какой-то парень на «Веспе» стрелял в д’Круша по дороге из «Рица» к дому его бывшей жены в Кенсингтоне.

– Ну и дела, – присвистнул Фокс. – Что ж, д’Круш далеко не божий одуванчик.

– Пришли экспертов, чтобы взглянули на пулю. Она застряла в спинке сиденья лимузина. Я велел водителю держать от нее руки подальше.

– Поговорю со страховщиками д’Круша, а завтра встречусь с суперинтендантом Мейкписом. Думаю, он заинтересуется.

– Я не уверен, что это связано с похищением. Зачем убивать человека, на которого пытаешься надавить? Думаю, д’Крушу не помешает телохранитель. Водитель сказал, что лимузины с пуленепробиваемыми стеклами у них есть. Д’Круш тебе еще не звонил?

– Нет. Он испугался?

– И запаниковал, – кивнул Боксер.

В зале прилета аэропорта Гатуик было, как всегда, людно. Толпы людей теснились у прохода к зоне таможенного контроля. Мерси держалась на расстоянии. Коридор, по которому должны были пройти прибывающие пассажиры, был перед ней как на ладони. Рейс Эми уже приземлился.

От заполонившего аэропорт запаха жареной еды Мерси мутило, но, похоже, дело было все-таки в нервах. Ее мучило чувство невыполненного родительского долга. Наверное, причина ее неудач крылась в отсутствии материнской заботы, ведь Мерси потеряла мать в семь лет, а также в чрезмерной строгости, в которой всех пятерых детей держал ее отец-полицейский. Возможно, материнство было ей неприятно еще и потому, что, будучи старшей, она вынуждена была заботиться о братьях и сестрах. Поэтому сама Мерси становиться матерью не спешила. Ребенка они с Боксером не планировали, Эми родилась вскоре после того, как они разошлись. В итоге Мерси мало что могла дать дочери: строгое воспитание в отцовском духе было не по душе, а ничего другого она предложить не могла. Да и о каких хороших взаимоотношениях могла идти речь, если Эми была продуктом сомнительного наследия Чарльза Боксера – человека, который рос без отца, воевал, работал один, никогда, насколько ей было известно, не влюблялся по-настоящему, а теперь, после увольнения из «GRM», отдалился от них еще сильнее.

Ворота открылись, и появилась Эми. Ее округлое смуглое лицо с полными темными губами обрамляли тугие осветленные локоны. Уверенным взглядом светло-зеленых глаз она окинула толпу людей. На ее плече висел небольшой рюкзачок, за собой она катила огромный голубой чемодан. Его Мерси раньше не видела, к тому же он явно был слишком велик для поездки на выходные.

Мерси медлила, выжидая. Как только Эми прошла коридор, навстречу ей из толпы вынырнул чернокожий мужчина в длинном кожаном пальто. Ему было около тридцати, голову украшали короткие африканские косички, вокруг шеи был обернут белый шарф. Наметанный глаз Мерси ничего преступного в нем не уловил. Поцеловав Эми в щеку, он забрал у нее чемодан. Слегка приобнял за плечи, но тут же отпустил. Со стороны все это выглядело, будто старший брат приехал встречать сестру. Мерси подняла телефон и сфотографировала их. Переговариваясь на ходу, Эми со спутником направились в сторону стоянки и железнодорожного вокзала.

Мерси дождалась, пока они отойдут метров на двадцать, и двинулась следом. Поток людей из поезда разделил их как раз в тот момент, когда Эми отстранилась от своего спутника и встала на эскалатор, ведущий вниз к платформам. Мужчина ушел с чемоданом, Мерси последовала за дочерью. Обратный билет у нее уже был, и она спустилась вслед за Эми в ярко освещенный зал ожидания.

Мерси задержалась на затененной платформе, глядя через окно на Эми. Поведение дочери ее заинтриговало. Эми разговорилась с семейной парой среднего возраста, на вид им было за сорок. Дочь вела себя непринужденно, ее собеседники смеялись. На их месте могли бы быть… На их месте должны были быть Чарли и Мерси, но их там не было. Ощущение невыполненного долга снова поглотило ее с головой. Не в силах оторваться, она наблюдала сцену в окне, словно завораживающее представление. Мерси подходила все ближе и ближе, пока ее лицо не оказалось вплотную к стеклу. Ее дочь продолжала беспечно болтать, строя смешные рожицы. А потом она подняла взгляд.

Первым, что Мерси прочитала на ее лице, был страх, быстро сменившийся злобой.

– Бли-и-ин! – раздалось у нее за спиной.

Мерси обернулась и увидела Карен – та как раз подходила к залу ожидания. Ее лицо тоже выражало страх. Неужели это единственное чувство, которое она внушала людям? Ах нет, еще часто бывает злость.

– Что… что вы тут делаете, миссис Данква?

– Хотела вас встретить с самолета.

Дверь в зал ожидания оглушительно хлопнула.

– Как всегда! Как, блин, всегда! – Эми зло тыкала в мать пальцем. – Никак не перестанешь играть в копа, а? Даже с собственной, блин, дочерью?

На мгновение Мерси дрогнула, задетая внезапной переменой в поведении дочери. С чего вдруг такая ярость? А ведь минуту назад она так обворожительно улыбалась. И где эта улыбка теперь?

Но Эми говорила правду. Мерси ничего не могла с собой поделать – инспектор Данква внутри ее тут же взяла себя в руки. Того, кто тринадцать лет прослужил в лондонской полиции, не может выбить из колеи семнадцатилетняя девчонка.

– Если бы я решила поиграть в копа, то тебя и твоего дружка ждал бы на выходе теплый прием и арест по обвинению в контрабанде, – отрезала Мерси. – Что бы ты тогда делала, Эми Боксер? Вообще-то, я и сейчас могу тебе это устроить, фотоулика у меня есть.