— Да, конечно, об этом сейчас все пишут, но это со мной никак не связано.

— Так вот, Лиз, ты веришь Сайлоку?

— А почему я должна ему не верить? Ты что, Лео, считаешь, он продажный?

— А что, сенатор, — приблизил свое лицо к лицу Лиз Маккарти. — Это незаметно?

Элиз немного отпрянула.

— Почему ты меня называешь сенатором? Я никогда им не стану.

Но по ее лицу было видно, она немного польщена таким обращением Лео, что вопрос о карьере для нее главное в жизни.

— Да уж не прикидывайся такой святошей, — сказал Лео. — Ведь ты лезешь в большую политику.

— Тебе кто-нибудь сказал что-нибудь плохое о Сайлоке? Или у тебя на него есть какие-нибудь доказательства? — немного ушла от вопроса в сторону Элиз.

— Что касается Сайлока, — начал Лео, — то насчет его у меня есть определенные подозрения, и я боюсь, что если ты и дальше будешь знаться с ним, то у тебя будут большие неприятности. А на кого я работаю, по-моему, говорить это необязательно, достаточно того, что я знаю — твой Нилли работает на Сайлока.

— Я тебя не совсем понимаю, — сказала Элиз.

— А меня и не нужно до конца понимать. Ты только уясни, я не буду копать под тебя, я никому не скажу тех вещей, которые раскопал. Но только ты помоги мне. И тогда, если вдруг у тебя будут неприятности с Сайлоком, я помогу тебе.

Эти слова явно подействовали на Элиз. Она откинулась на спинку кресла и сказала:

— Лео, ты сам по себе очень красивый мужчина, тебе ни в чем нельзя отказать.

Она сняла трубку телефона и бросила в нее:

— Соедините меня, пожалуйста, с комитетом по досрочному освобождению.

Лео самодовольно заулыбался. Он добился того, чего хотел.

— Значит, ты все-таки сведешь меня с Нилли?

Элиз кивнула головой.

— Знаешь, все монахини должны тобой гордиться, такая ты правильная.

Через час побитая машина Лео Маккарти уже подъезжала к бастионам окружной тюрьмы. У входа его ждал человек из комитета по досрочному освобождению. Он передал его в руки охранника, и Лео зашагал вслед за грузным негром по таким знакомым коридорам тюрьмы, ведь ему приходилось здесь бывать не один раз, правда, довольно давно.

Негр открывал одну решетку за другой, и они все глубже и глубже заходили в здание, петляя по лабиринтам коридоров.

— Послушай, приятель, — обратился Лео к охраннику, — как этот, говнюк, Нилли, себя ведет?

— Хорошо, это раньше бывало по-разному, а теперь, когда он нацелился на освобождение, то бросил все свои гнусные штучки, и такой, что его хоть к ране прикладывай.

— Я как-то ловил его пару раз, — заметил Лео.

— Да, а теперь он еще в добавок ко всему, — сказал охранник, — стал стукачом. По-моему, это его настоящее призвание. Гангстер из него никудышный. Его сажают теперь в камеры преступников-простаков, те треплются языком, клюнув на россказни Нилли, а потом он выступает против них свидетелем в суде.

Охранник болтал, выдавая секретную информацию, настолько он проникся уважением к представительному Лео. В его глазах этот мужчина был кем-то из высоких чинов управления полиции. Ведь в самом деле, не стала бы сама Элиз Кенеди звонить в тюрьму и просить устроить встречу случайному человеку.

— Так чего же он теперь сидит снова? — поинтересовался Лео.

— Да он просто идиот, — сказал охранник. — Нарушил правила досрочного освобождения и вновь попал к нам. Как будто ему этого очень хотелось.

Лео самодовольно хмыкнул.

— Так где он сидит у вас?

— Мы уже скоро придем.

Охранник еще пару раз открыл и замкнул несколько решеток и, свернув за угол, они вошли в коридор, ведущий к тюремному лазарету.

— Да, вообще-то, этот Нилли стал образцовым заключенным. Тихий, спокойный, два раза в неделю с удовольствием работает в лазарете. Читает Библию, ухаживает за смертельно больными, за теми, которые приговорены пожизненно.

— Да, действительно, хорошим стал, — спокойно рассуждал сам с собой, но так, чтобы его слышал охранник Лео.

Наконец они вошли в тюремный лазарет.

— Он даже работает у нас в церкви, — продолжал охранник.

— А это что у вас, церковный хор? — показав на группу широкоплечих громил в спортивных костюмах, кативших инвалидную коляску, поинтересовался Лео.

— Эти тоже помогают в лазарете, тоже два раза в неделю. Им надоедает сидеть целыми днями в камерах, а здесь хоть какое-то да развлечение.

Наконец они вошли в одну» з палат тюремного лазарета. Палата была тесно заставлена кроватями, на которых лежали больные. У одной из кроватей, в самом углу, под окном сидел спиной к двери Нилли. Он держал в руках Евангелие и монотонно читал старику, голова которого покоилась на подушке.

— Ну прямо святой, — сказал Лео.

— Да, да, это он, вон он сидит.

— Да я узнал его, — проговорил Лео, вглядываясь в щуплую фигуру Нилли.

— А кто этот старик?

— Это старый Карл. Он уже вечность сидит в нашей тюрьме. Умирает, бедняга. Вообще-то, этот Карл раньше был очень крепким, но пару лет назад один заключенный сильно порезал его. Теперь, видите, он умирает, — продолжал тараторить в самое ухо Лео охранник.

— Да, понимаю. Маккарти разглядывал старика, лежащего неподвижно на кровати и прикидывал, тот ли это старик, о котором говорил Нилли по телефону с капитаном Сайлоком.

— Раньше Карл вообще ни с кем не хотел разговаривать. Со всеми дрался. А потом, это даже очень странно, они поладили с Нилли, и парень стал ему, как сын родной, — возбужденно говорил охранник.

— Понимаю, понимаю, такое бывает. Карл, Карл… — повторял Лео.

— Карл Бейккер.

— О, да это же старый Карл Бейккер.

— Да, — подтвердил охранник. — Я же вам говорил, что это Бейккер.

Лео слегка подтолкнул в спину охранника, тот кивнул головой, подошел к кровати больного.

— Привет, Карл. Голова старика дернулась на подушке. Охранник низко наклонился прямо к уху Нилли.

— Слушай, Нилли, — зашептал охранник, — здесь один важный человек, скорее всего, откуда-то от туда, из управления, хочет с тобой поговорить. Звонила сама прокурор.

Нилли обернулся и посмотрел на Лео Маккарти.

— Пять минут, Нилли, пять минут поговори с ним.

— Нет, ни под каким предлогом.

По лицу Нилли стало ясно, что он узнал Лео и говорить с полицейским, который дважды сажал его в тюрьму, не хотел. Он склонился над книгой и вновь принялся читать.

— … Ибо брат твой умер и вновь возродился…

Так и не поговорив с Нилли, бывший лейтенант полиции уехал из окружной тюрьмы. Но ему этот разговор, собственно говоря, был не нужен. Он и так все понял и во всем разобрался.

Ролли Тэйлор, поставив на стойку бара голову и плечи своей электронной игрушки, искореженной дракой с убийцей Майкла, пытался отремонтировать ее. Он уже многого добился. Голова, послушная пульту управления, вращалась вокруг оси, голубоватые глаза открывались и закрывались, ярко-красные губы шевелились.

— О господи, боже мой, ты что дома был? — с порога закричал Лео Маккарти, увидев на стойке бара голову электронного клоуна.

Ролли грыз яблоко, а свободной рукой соединял разноцветные проводки.

— Понимаешь, надо было, ты же сам говорил, что у меня паранойя, что я завернут ка всяких игрушках. У тебя здесь, в этом баре, я уже все отремонтировал, а сидеть без работы я не люблю. Посмотри, у тебя все открывается, закрывается, играет, шевелится. Даже хо-

лодильник работает. Вот я и решил съездить домой на десять минут.

— Ну ты, Ролли, совсем как мальчишка. А это что такое? — с изумлением Лео разглядывал лицо электронного клоуна.

Брови на голове куклы поднимались, веки щелкали, губы шевелились.

— А это что такое? Что это за чудовище?

— Да нет, Лео, никакое это не чудовище. Это, к твоему сведению, Голубоватенький.

— А… Голубоватенький, — ехидно посмотрел на своего приятеля Лео. — Ну что ж, я рад познакомиться с тобой, Голубоватенький. А что это ты тут такое ешь? Этой еде уже пять лет. Но если ты еще не умер, то значит не умрешь. Но самое главное, не ешь маринованные яйца. Они там, в холодильнике.