АЛЬБЕРТО: Ценное приобретение, синьора, коллекционная вещь… Я его словно оторвал от своего сердца. Давайте условимся, если вы его когда-нибудь захотите продать, я буду вашим первым клиентом. (Торжественно вручает красиво упакованную покупку и забирает чек из рук синьоры Де Лоллис) Огромное спасибо! Грацье!
АМАЛИЯ: До свидания! Арриведерчи!
ДЕ ЛОЛЛИС: Всего хорошего! Буон джорно!
АЛЬБЕРТО: (Сопровождая синьору до дверей) Мое глубочайшее почтение, синьора! Синьорина, самые наилучшие поздравления вам и вашему счастливейшему жениху. Огромный привет папочке.
Обе женщины выходят из магазина. Альберто, находясь в состоянии эйфории, направляется к Туллио.
АЛЬБЕРТО: Ну, что, видел?
ТУЛЛИО: Что именно?
АЛЬБЕРТО: Как, что? Я смог продать колье ценой в одиннадцать миллионов лир за каких-нибудь пять минут.
ТУЛЛИО: Неплохо.
АЛЬБЕРТО: Как, как… Неплохо и всего лишь?
ТУЛЛИО: Если хочешь, могу сказать, браво. (Поддразнивая Альберто) Амстердам! Амстердам! Амстердам! В следующий раз можешь отправляться туда со своей женой!
АЛЬБЕРТО: Я вижу: ты ничего не понял. (Собирается разложить ювелирные изделия и зовет своего работника) Ромео! Ромео!
ТУЛЛИО: Зачем он тебе понадобился? Он уволился.
АЛЬБЕРТО: Как уволился?
ТУЛЛИО: Он сказал мне, что хочет уйти; я ему не возражал, расплатился с ним, и он ушел. Кстати, ушел также и Кармине.
АЛЬБЕРТО: (В отчаянии) Как? И горилла тоже?!
ТУЛЛИО: Можешь заглянуть в нашу кладовку: он там оставил пистолет, попрощался и ушел.
АЛЬБЕРТО: (Делая жест отчаяния) Как это могло случиться? Как? Что ты ему сделал?
ТУЛЛИО: Я? Ничего. Представь себе, я с ним даже практически и не общался!
АЛЬБЕРТО: Короче говоря, стоит мне только ненадолго удалиться из магазина, как он тут же превращается в пустыню. Тебя никто уже не в состоянии переносить здесь.
ТУЛЛИО: Но причем тут я? Они уже давно собрались уходить, в особенности, горилла. Ясное дело, я не мог держать их на привязи. Я выдал им их деньги и аминь. Теперь дело за тобой, и, оставь меня в покое. (Идет в направлении лестницы, ведущей в контору).
АЛЬБЕРТО: Как только мы сталкиваемся с какими-либо трудностями, ты сразу же умываешь руки и исчезаешь. А мне приходится затем расхлебываться.
ТУЛЛИО: Никуда я не исчезаю! Когда ты едешь в Амстердам, я остаюсь здесь, и должен не только заниматься торговлей, но и вести всю бухгалтерию. У меня голова буквально пухнет от всех этих конторских книг и бухгалтерских отчетов.
АЛЬБЕРТО: Ты сам возложил на себя такие обязанности, это твоя работа. Я свою работу выполняю сполна. Просто, я не предрасположен к бухгалтерской работе, и не в ладах с цифрами.
ТУЛЛИО: Зато я знаю, с какими цифрами ты в ладах. В Амстердам ты ездишь не только за ювелирными изделиями: едешь на три дня, а потом застреваешь там, на целый месяц!
АЛЬБЕРТО: Что ты этим хочешь сказать!
ТУЛЛИО: Ты меня прекрасно понимаешь. Ты можешь заморочить голову Джулиане, но только не мне.
АЛЬБЕРТО: Какое тебе до этого дело? Драгоценности я тебе привожу. Половина прибыли достается тебе. Ни один бухгалтер нигде не получает за свою работу пятидесяти процентов.
ТУЛЛИО: Да ты должен платить все девяносто процентов тому бухгалтеру, который согласится работать с тобой! Если не веришь, попробуй поискать другого.
АЛЬБЕРТО: Что это у нас за странные разговоры! Почему мы должны обязательно ссориться друг с другом… Я вернулся уставшим, одному только богу известно как, а ты объявляешь мне, что персонал уволился. Как при таком известии не потерять спокойствие? Мы все с нервами! Бывают и срывы! Давай руку, и хватит об этом!
ТУЛЛИО: У меня тоже есть нервы. Подождем, когда я немного успокоюсь. (Снова направляется к лестнице).
САЛЬВАТОРЕ: (Открывает дверь конторы и спускается по лестнице) Синьор Туллио, считаю корректным с моей стороны проинформировать тут же синьора Альберто о моем решении.
ТУЛЛИО: Можете говорить, он здесь.
АЛЬБЕРТО: В чем дело?
ТУЛЛИО: Он тоже уволился. И я уже подписал ему выходное пособие.
АЛЬБЕРТО: (ошеломленный ответом) Стало быть, и бухгалтер уходит тоже?
ТУЛЛИО: Я тебе не говорил о его заявлении на увольнение, поскольку, как ты знаешь, он находится в моем прямом подчинении.
АЛЬБЕРТО: Да это похоже на самый настоящий саботаж!
САЛЬВАТОРЕ: Мое решение никак не связано с теми решениями, которые приняли другие.
ТУЛЛИО: Кстати, он хочет уйти уже сегодня.
АЛЬБЕРТО: Сегодня?
САЛЬВАТОРЕ: Один только я знаю, чего мне стоило принять такое решение…
АЛЬБЕРТО: (выходит из себя) В таком случае, катитесь-ка вы все на четыре стороны!
Так будет лучше… если и разрушать — так до основания! Я тоже ухожу, закрою эту лавку! Вернусь к праотцам! Клиентов буду искать по месту жительства… Работать буду по телефонному справочнику. Драгоценностями буду торговать на городских площадях! Лучше быть шарлатаном, чем зависеть от своих же собственных работников! Вот до чего мы докатились… Ни с того, ни с сего покидают рабочие места, без каких-либо объяснений, без ничего! Решено, закрою эту лавку! Сэкономлю на зарплатах, на свете, на налогах… Надоело мне это все, баста!
Сальваторе поворачивается на своих каблуках и выходит, не проронив ни слова. Туллио направляется в контору. Лючия, наблюдашая, за всей этой сценой, забившись в угол, выходит из своего укрытия.
АЛЬБЕРТО: (Про себя, все еще разгневанный). Что за дьявольщина творится здесь!
ЛЮЧИЯ: Я сейчас вам расскажу, что здесь творится. Они все время говорили, что хотят уйти отсюда, и, надо, сказать, в какой-то мере были правы. Всем известно, какой характер у синьора Туллио. Ничуть не подарок! Я к нему нахожу подход, потому что уже много лет работаю у вас. Мне здесь хорошо, я сильно привязана к вам и к синьоре Джулиане, и ни за что вас не бросила бы, потому что с вами, к счастью, все обстоит иначе. Вы обходителен, вежливый. Обязательно поинтересуетесь: «Как ваша семья, как дети?» и при случае похвалите: «Браво!» Короче, когда мы имеем дела только с вами, все идет гладко, вы современны, принадлежите к новому поколению, нас не обижаете. Но с ним, когда нет вас, магазин представляет собой жалкое зрелище. Ты здороваешься с ним, а он тебе отвечает сквозь зубы, не перемолвится ни с кем даже словечком, не допускает никакой фамильярности, всегда какой-то нервный, угрюмый… Слава богу, что у нас был Кармине, не дававший нам соскучиться! Он всегда пел песни. Какой у него великолепный голос! Показывал нам различные фокусы с французскими картами: сначала, он открывал их веером, давал их посмотреть, и, таким образом, удостовериться, что все они были красными, а затем снова их закрывал, и, когда вновь открывал, все карты были уже черными! Нас это страшно веселило… Мы буквально забрасывали его вопросами: «Как это у вам получается? Покажите, пожалуйста!» Однажды вечером с нами вместе оказался и синьор Туллио… Он смотрел все время на Кармине, ни разу не засмеявшись, то и дело, метая глазами молнии в его сторону. И в какой-то момент вдруг заявил: «Что это за глупости!» и тут же ушел прочь, больше не проронив ни слова, даже не удостоив похвалы несчастного Кармине!
АЛЬБЕРТО: Ладно, хватит о нем! Может у него такой характер, это его личные дела.
Сейчас, главное, надо подумать, как выйти из создавшегося положения. Или набрать на работу новый персонал, или вернуть тех, что уволились. С ними я, пожалуй, переговорю лично.
ЛЮЧИЯ: Если с ними будете говорить вы, можно не сомневаться, что они сразу же примчатся сюда обратно.
