— Обалдеть! — сказал Антон и громко свистнул. — Получается, что мы нашли место, где разбирают ворованные автомобили! А представляете, если мы и самих воров найдем!? Нам же за это медаль дадут.

— По шее тебе родители дадут, — утихомирил его Сашка. — А воры добавят. Если воры поймут, что за ними следят, нас же и убить могут… Хотя… Если по умному…

— Как по-умному? — поинтересовался Арсений. — Мы же все равно не знаем кто они. Что нам следить за поляной что ли?

— Точно! Нам нужно найти укромное место и несколько дней последить за свалкой, — решил Сашка и снова задумался. Только… Что нам в кустах, что ли сидеть. Я вот что придумал. Давайте построим на дереве дом. Пусть не дом. Хотя бы настил положим. Где-нибудь подальше и повыше. У нас же бинокль есть? Есть! По любому все будет видно. Например, вон там, — и Сашка показал рукой на два сросшихся дерева стоящих в отдалении от поляны.

Идея понравилась всем. Теперь самым важным было найти стройматериалы. У Арсения мальчишки втихаря утащили старую вагонку. Сашка притащил в лес гвозди и молоток. Гусь, где-то откопал старый толстый канат, который мальчишки смогли бы использовать вместо лестницы, и работа закипела.

К вечеру того же дня на высоте пятнадцати метров между двумя березами мальчишки устроили смотровую вышку. Канат завязали узлами, чтобы удобнее было по нему забираться наверх, и прикрепили к суку. Настил размером два на два вполне мог выдержать четырех мальчишек. Они немножко на нём потоптались и поправили ветки, чтобы между ними было пространство для обзора. Листва со всех сторон укрывала вышку, и увидеть наблюдателей со стороны поляны или бугра вряд ли бы кто смог. За время строительства на поляне не произошло никаких изменений. Не прошел случайный прохожий, не заехала машина, не собирал грибы грибник. В эту ночь решили дежурить Антон и Гусь. Надо было сделать все аккуратно, так чтобы их не заметили. Необходимо было появиться дома, потусоваться, поужинать и сделать вид что уснул. Потом тихонечко выбраться через окно, по темному лесу добраться до поляны и встать на вахту. До ночного прибытия ребят дежурить остался Чиж, а в двенадцать он должен был передать пост.

Всю ночь Гусь с Антоном просидели на вышке, прислушиваясь и ожидая услышать звук мотора, но ночную тишину нарушал только стрекот кузнечиков и сонное чириканье птиц. В эту ночь на поляне так никто и не появился. Родители исчезновения детей не заметили, хотя они и пришли домой промокшие до нитки. Под утро пошёл мелкий дождь, и ребята вымокли насквозь. На следующий день было решено строить над настилом крышу.

Дня через четыре настил превратился в маленький домик с гофрированной пластиковой крышей, окошком и плохо закрывающейся дверью. Компания приволокла в убежище старую керосиновую лампу, пару фонариков, термос, два старых одеяла и несколько бутылок с водой. А автомобильные номера повесили на стенках на гвоздики. Хотя дежурить они договорились ночью по двое, а днём по одному, все равно всех, как магнитом тянуло в домик. Мальчишек перестали видеть на улицах поселка, на берегу озера, у сторожа дяди Феди. Компания ушла в подполье и затаилась. Так прошла неделя, а на восьмой день Антон засыпался. Его мама, самая нежная из мам, проснувшись ночью, решила подоткнуть сыну одеяло. Увидев, что ребенка нет в кровати, она рухнула в кресло и полчаса просидела в нём без движения. Потом встала, вышла на улицу и села на скамейку в беседке. В восемь утра, когда Рыжий через окно вернулся со своего дежурства, она тихо прошла за ним следом в дом и встала в дверном проеме. Потом сняла с вешалки ремень и молча, подошла к сыну. Антон уткнул лицо в ладони и замер. Ремень прошелся по нижней части туловища три раза и вернулся на вешалку. Мама обняла сына и прижала его голову к своей груди.

— Обещай, что ты больше никогда так не сделаешь… Чтобы не случилось, ты всегда должен ночевать дома.

Антон во время порки не издавший ни звука, от этих тихих слов разревелся и прошептал: — Хорошо, мамочка!

Ребята смирились. Каждый мог попасть раньше или позже в такую же ситуацию. С этого дня в домике решили больше не ночевать.

Несколько дней прошли в купании, собирании грибов и посиделках у костра. В промежутках мальчишки свистели в травинки, зажатые между большими пальцами, смеялись над всякой ерундой типа — цветы "Анютины глазки". Представляя Аньку Мирохину у которой были бы глаза желтого или бордового цвета. Потом вспомнили о фотоаппарате. Щелкали девчонок, когда те раздевались для купания, а потом сами же краснели и глупо хихикали. Фотографировали Маруську и дядю Фёдора, снимали своих и деревенских, снимали всё подряд, благо памяти на флешке было достаточно.

И вот однажды, укладываясь спать, Сашка рассматривал снимки сделанные ребятами. На одном из кадров Чиж увидел, что на резиновой камере от КАМАЗа сидит вовсе не Иван, которому эта камера принадлежала, а тот самый парень в кожаной жилетке, который надрал близняшкам уши. Удочек было не видно поэтому рыбу он, по всей вероятности, не ловил. Весло было поднято, а лицо у хвостатого повернуто в сторону острова.

Про остров надо сказать особо. Клочок земли находился ровно посередине водоема и был не очень большим, но и не очень маленьким. Приличный такой остров, густо заросший узловатыми деревьями и кустарником.

— Чегой-то он делает на Ванькиной камере? — думал Чиж. — И куда плывет? На остров?

Из-за разных тревожных мыслей сон к Сашке долго не приходил. Лёжа в теплой кровати мальчик прислушивался к ночным звукам. Вот процвиркал кузнечик… Вот где-то на задворках мяукнул кот… Вот порывом ветра ветка царапнула окно… Вот… Вот поехала машина… Причем сначала она стояла, т. е. была где-то в поселке, а потом поехала. А почему не к воротам? И с не полученным ответом на вопрос: — Куда же поехала в три часа ночи машина, Чиж провалился в глубокий сон.

На следующее утро, Сашка, не дожидаясь пока ребята проснутся, отправил всем СМСки с требованием немедленно собраться на берегу озера. Через двадцать минут, то есть ровно в девять часов тютелька в тютельку, все были в сборе. Быстро объяснив ситуацию, Чиж попросил вспомнить, кто из ребят сделал взволновавший его снимок. Все кроме Антона отказались. И раз снимал безалаберный рыжий, свидетелей получалось, не было.

— И чего вы замерли? — справился Гусь. — Плот строить надо. Другого выхода у нас нет.

— Из чего! — с безысходностью спросил Арсений. — Больше доски брать неоткуда. Наши все на настил пошли.

— Да ладно вам… — попытался воодушевить ребят Сашка. — С миру по нитке… Пойдем к дяде Фёдору. Может у него, чем разживемся. У Нины Кузьминичны спросить надо. Может, помочь чем, кому надо, а в обмен нам пиломатериалы дадут. Чего как Ильи Муромцы на печи расселись? Гусь прав. Надо строить плот!

Сашка как всегда оказался прав. Деревяшками мальчишки разжились у Нины Кузьминичны. Она как раз перетаскивала (конечно, не сама, а с неизвестно откуда взявшимися гастарбайтерами) вагончик, стоявший в проулке, на свою территорию. Часть забора работнички сломали и поставили новый — сплошной. Такой, из-за которого ничего не видно. Поэтому пенсионерка щедро разрешила мальчишкам делать с палками все что угодно. Ломать — не строить. Скоро старые слеги и ветхий штакетник были на берегу. У русских есть поговорка — охота пуще неволи. Если бы ребят надо было заставлять делать что-либо подобное, нашлась бы масса причин чтобы увильнуть от работы. При строительстве плота заставлять было никого не надо. К обеду он был готов. Получился, правда, жидковатым и четверых выдержать точно не мог. Мальчишки пробовали плыть втроем, вдвоем… Бесполезно. Как говорил Вадим — Боливар не выдержит двоих. Это про лошадь с таким именем. Так и плот. Выдерживал только одного. Выхода не было. Поиграв в — "камень, ножницы, бумага, цу-е-фа", они составили очередность и первым плыть на остров выпал черед Антона. Остальные разочарованно вздохнули, но подтолкнули плот с приятелем подальше от берега и уселись на берегу ждать. Плыл Антон долго и плохо. Пару раз выронил из рук шест и греб руками. Потом ловил палку и не мог причалить к берегу. Потом плот от него все-таки уплыл и с криками: — Стой, гад! Убью! — Антон вплавь бросился его догонять. В итоге он ничего не осмотрел и, не солоно хлебавши, вернулся на берег. Арсений и Гусь благополучно добрались до острова, но ничего интересного там не обнаружили. Сашка изнывал от нетерпения. Не смотря на пессимизм мальчишек, Чиж надеялся на свою удачу.