— Можете передать настоятелю: я принимаю его предложение.

— Вы поступили разумно, — одобрил монах. — Заканчивайте свой завтрак, я сообщу настоятелю добрую весть.

Он исчез и вернулся раньше, чем Феликс без удовольствия дожевал последний кусок хлеба.

— Следуйте за мной! — попросил Константин.

Феликс двинулся по его стопам по запутанной сети переходов. Они спускались вниз пролет за пролетом. Для Феликса стало очевидно, что они направляются в какое-то новое место, где он еще не бывал. Наконец все коридоры слились в один, куда и скользнул монах, через плечо обернувшись на своего спутника. Феликс ощущал, как давят на него сужающиеся стены.

В конце этой тесной норы оказалась каменная дверь, такая низкая, что пройти в нее можно было, только согнувшись. Вслед за монахом Феликс склонился в три погибели и переступил порог.

Распрямившись, он остолбенел. Перед ним был огромный зал, освещенный множеством свечей. По всему периметру помещения тянулась величественная круглая колоннада. В стенных нишах замерли изваяния крылатых существ, напомнивших Феликсу горгулий, обычно служивших для украшения фронтонов старинных зданий.

Прямо перед ним во всю стену раскинулось красочное панно грандиозного размера, составленное из яркого мозаичного стекла. При взгляде на панно мороз продирал по коже. Искрящаяся мозаика изображала отнюдь не что-то прекрасное, а напротив — самое гадостное существо, какое Феликс только мог себе помыслить.

Из уродливой головы чудовища торчал длинный рог, напоминающий носорожий, мощное тело было покрыто толстыми пластинами чешуи, мускулистые ноги обвивал хвост, заканчивающийся булавой с шипами. В лапах грозная тварь держала замысловатый костяной жезл. Мозаика, как и предупреждал настоятель, была не совсем закончена: у демона еще не хватало глаз, вместо них зияла чернота.

— Всяк входящий сюда поклоняется Магогу, — изрек Константин.

Теперь Феликс догадался, для чего служит низкая дверь — чтобы, входя, каждый склонялся перед мозаикой с чудовищным божеством. Но гостю по-прежнему было невдомек, для чего на полу под самым панно начерчен алый круг, будто бы отмечающий в этом громадном помещении некую определенную точку.

— Приветствую тебя в мозаичном зале, Феликс, — раздался за спиной старческий голос.

Феликс быстро оглянулся. Пока он созерцал ужасное панно, за ним возник сам настоятель.

— Пора браться за дело, — напомнил старец. — Священное полотно требует завершения.

Феликс едва пришел в себя — он был сбит с толку эпичностью картины, колоссального, дьявольского произведения мозаичного искусства. Собрав в кулак все самообладание, он потребовал:

— Клянитесь Магогом, что исполните условия нашего договора.

Настоятель спокойно принял эти условия:

— Клянусь, — и деловито извлек из-под рясы свернутый в трубку свиток. — Я принес вам образец. Внимательно рассмотрите очи, вы не должны перепутать цвет.

Феликс развернул свиток и увидел четкий цветной рисунок, в точности повторяющий изображение на стене. Он пристально вгляделся в вертикальные зрачки Магога, зеленые с прожилками желтого на фоне красных белков.

С этого дня Феликса ждала раздвижная лестница, жестянка с клейким раствором и корзина, в которой он мог брать с собой наверх детали мозаики. Один из монахов прикатил ему тачку, полную искрящихся, переливающихся кристаллов. Феликс видел, как сгорбившийся монах протиснулся с тачкой в низкий дверной проем, но затем так и не разогнулся. То был горбун, чье уродство скрючило его чуть ли не до земли.

Тут вдруг Феликс поймал себя на мысли, от которой его точно ударило током. Горбун, Константин с изувеченным лицом, два мутных стеклянных шара в глазницах настоятеля, хромец, расспрашивавший Феликса, зачем он ходил к машине… В обители не было никого, кроме калек.

Эти монахи, сознательно оставшиеся в Средневековье, не пользующиеся достижениями современной науки, сидящие в своих затхлых норах, поголовно больны. Феликса бросало в жар от этого скопища ущербных людей. Оно наводило его на мысли о собственной смерти, о последних стадиях недуга, который вскоре разрушит его тело…

Выкладывание мозаики оказалось делом трудоемким и монотонным. Зеленые, желтые и красные кристаллы были ссыпаны в одну тачку, и Феликсу самому приходилось сортировать их для работы. Особенно ему надоедало то и дело слезать вниз с опустевшей корзиной. Но Феликс корпел над мозаикой, не покладая рук: ему хотелось поскорее покончить со своими обязанностями и убраться отсюда восвояси.

Ночами Феликс не высыпался: его преследовали все те же неестественные голоса, твердящие: "Магог…", к которым он так и не смог привыкнуть.

Когда кристаллы в тачке закончились, горбун приволок новую. Феликс в это время стоял на лестнице и сверху смотрел на убогое существо в черной рясе, похожее на скарабея, катящего шар.

— Послушайте, друг, — окликнул его Феликс. — Не могли бы вы мне помочь? Сейчас я спущу корзину, наберите мне в нее пару горстей зеленых кристаллов, чтобы я доделал этот угол мозаики.

Феликс снял с себя пояс и на нем опустил корзину горбуну. Монах наклонился над тачкой, роясь в блестящей груде цветного стекла. Насыпав немного кристаллов на дно, он поднял голову на искривленной шее:

— Все готово, господин, — и засеменил к выходу из зала.

Феликс подтянул корзину к себе и разочарованно вскинул брови: там оказалась обычная мешанина из всех трех цветов. Феликс недоумевал, почему монах не выполнил его просьбу.

После работы, держа путь в свою келью, Феликс стал свидетелем еще больше поразившей его сцены. Его окружали холод и тьма, обычный для монастыря запах плесени и сырости. Феликс приближался к месту, где коридор круто заворачивал. Внезапно из-за поворота до него донеслись голоса.

— Брат Эльшибар, скажи мне, сколько сегодня было выложено частей священной мозаики?

— Сегодня было закончено первое око. Ждать осталось немного, брат Хасшерик, грядет час!..

Двое монахов, называвшие друг друга странными именами, показались из-за поворота. В одном из них Феликс узнал своего старого знакомого — Константина. Увидев гостя, светящего ему в лицо фонарем, Константин закрылся рукой и метнулся во мрак, точно не хотел попадаться Феликсу на глаза.

Отныне Феликс все время был на чеку — он уже не сомневался, что монахи ведут какую-то двойную игру за его спиной. Впрочем, он всецело полагался на свой пистолет, который был всегда при нем во внутреннем кармане рясы. Если монахи окажутся нечистыми на руку, он не даст им спуску — пригрозит силой решить вопрос и заставит держать слово.

Об этом нередко раздумывал Феликс, когда часами вкраплял цветные кристаллы в панно.

На другой день, трудясь над мозаикой, Феликс в очередной раз спустился с лестницы, чтобы наполнить корзину. Порывшись в тачке, он обнаружил, что кристаллов красного цвета в ней совсем не осталось. Феликс огляделся. Он ждал, что кто-нибудь из монахов заглянет в зал. Но никто не показывался. Тогда он взял свечу — на подсвечнике поразительной формы, в виде кривоногого большеголового упыря, — и сам отправился на поиски склада, откуда доставляют кристаллы.

Робкий огонек свечи с трудом разгонял тьму, его едва хватало на то, чтобы осветить путь. Вокруг было пустынно. Однако вскоре до Феликса долетел скрип тележки. Он зашагал на звук и оказался в широком коридоре. Двое монахов волочили в повозке какой-то предмет, своими контурами напоминавший ящик.

Феликс двинулся за ними. Впереди показались открытые двустворчатые ворота. Из-за них исходил размеренный шум, точно поблизости работал какой-то агрегат. Тележка монахов привела Феликса в просторную галерею, заставленную устройствами непонятного назначения. Поблизости возвышалась огромная цистерна. От нее тянулись щупальца труб, соединенных со стеклянными кубами. Ниже в резервуаре клокотала густая чавкающая масса. Рабочий неустанно качал ручной насос, и трубы тихо гудели, подавая в кубы мутную красноватую жидкость.