Путники столпились у края колодца. Часовщик, напрягая каждый мускул, стал крутить колесо подъемника, похожее на штурвал корабля. Оно приводило в действие весь лифтовый механизм. Натянулись и дрогнули тросы, снизу раздался визжащий скрип. Спустя довольно продолжительное время из беспросветной тьмы шахтного колодца показалась скрежещущая платформа.

Часовщик первый взошел на нее, чувствуя себя капитаном своего механического "корабля".

— А ну, поехали! — позвал он товарищей.

— Другого пути все равно нет, — от души пожалел Исидор.

Подавая пример топтавшимся в нерешительности друзьям, Феликс ступил на платформу.

— Она довольно прочная.

— Подъемник сконструирован, чтобы выдерживать значительные грузы, — кивнул часовщик. — Вот только тросы поизносились.

На платформе был такой же штурвал, как и у подъемного крана. Седоус управлял спуском. Снова раздался скрежет. Платформа со скоростью черепахи поползла в кромешный мрак колодца.

Факел выхватывал из тьмы обледеневшие каменные стены, испещренные выбоинами. Тросы дрожали, платформа зыбко покачивалась. Путники не смели пошевелиться. Казалось, любое неосторожное движение приведет к крушению. Мысли всех четверых сводились лишь к одному: чтобы скорее закончился этот чреватый гибелью спуск.

Тянулись минуты, и вдруг подъемник тряхнуло так, что путники вцепились друг в друга, пытаясь устоять на ногах. Платформа накренилась и заскользила вниз. Набирая скорость, она беспорядочно ударялась о края шахтного колодца. Один из изношенных тросов не выдержал тяжести груженой платформы. Это была катастрофа! Четверо беспомощных путников пытались устоять на ногах на стремительно летящем вниз подъемнике.

Исидор в спешке выхватил костяной жезл. Из жезла вырвался пучок сверкающих голубых лучей — ими ученый отчаянно старался зацепиться за любую выбоину, за выступ в стене, чтобы остановить кошмарное падение. Но лучи уже порядком разрядившегося приспособления только царапали по стене шахты, не в состоянии выдержать веса лифта с людьми.

Все, чего удалось добиться ученому — немного замедлить скорость. Платформа грохнулась, разбросав пассажиров по сторонам.

Ощутив, что головокружительное падение закончилось, Феликс приподнялся. Его шляпа слетела с головы, и он нащупал ее не сразу. Исидор ползал по земле в поисках выпавшего из его руки жезла.

— Ну и посадочка, — простонал он.

Тим ошалело ощупывал самого себя:

— Вроде я цел. А вы?

Оглушенный часовщик лежал на спине, под тяжестью железного корсета ему не так-то легко было встать.

— Неплохой механизм, — прокряхтел Седоус, заступаясь за подъемник. — Столько лет без ухода и ремонта, а мы все же спустились.

— Да. Очень быстро спустились, — ехидно заметил Тим.

Отверстие шахты теперь зияло над их головами. Плита подъемника врезалась в покрытую инеем землю. Переносная лампа Тима разбилась. Факел, бывший у Феликса, тоже погас. Однако, к удивлению путников, вокруг и без того было довольно светло. Ледяная поверхность, начинавшаяся в нескольких шагах от шахты, источала ровное свечение.

Белели заиндевевшие от холода стены подземелья. Стужа пробирала до костей, изо рта при дыхании вырывались облачка пара.

— Где это мы? — не поверил своим глазам часовщик.

Перед отчаянными безумцами, шагнувшими в самую бездну Земли, раскинулась ледяная пустыня, обрамленная горными хребтами. Ото льда исходило неяркое сияние, озаряющее округу зловещим бледным светом

Тим поежился.

— Мы явно одеты не по погоде.

— Надеюсь, обнаружим какое-нибудь человеческое поселение или заброшенное убежище, — сказал Феликс. — Ведь кто-то построил этот подъемник и уже спускался сюда.

— Дьявольщина! — выругался Исидор. — Эх, напасть!

— Что? Что опять стряслось?

Ученый продемонстрировал костяной жезл.

— Все! Мы исчерпали его полезные свойства. Сила жезла истощилась. Теперь это не более чем игрушка.

— Что будешь с ним делать? — спросил Седоус, не скрывая своего желания присвоить необычное устройство.

Но Исидор был далек от мысли расстаться с жезлом:

— Эта вещь весьма экзотичная. К тому же из кости неведомого животного. Я его сохраню, пока не найду для него лучшего применения.

Путники осторожно ступали по поверхности странного светящегося льда.

— Думаю, перед нами какое-то замерзшее озеро, — теоретизировал ученый. — Почему оно светится? Предположим, в толще льда оказались замурованы какие-нибудь микроорганизмы.

Четверка шла по равнине, которая то сужалась, то расширялась и, наконец, сократилась до размеров узкой тропы среди целого леса остроконечных скал.

Феликс с Исидором прокладывали дорогу, а Тим и Седоус отстали, увлекшись разговором о часовой башне.

— Ты меня удивил, — говорил Седоус — Разве ты не собирался остаться в городе, чтобы позаботиться о часах?

Вору в его словах послышался упрек.

— Это ты меня удивил. Я-то не часовщик. Вот ты — другое дело: возился с башней всю жизнь и вдруг променял ее на какие-то новые механизмы.

— Э нет, шалишь! Ты тараторил, что без ума от мелодии часов. Я — всего лишь механик. Я мечтал найти лучшее применение своим знаниям и способностям. А как же ты бросил то, что любил?

— Друзья мне дороже, — отрезал Тим. — Мелодия башни… Я скучаю по ней. Всегда буду скучать. Но она и сейчас живет у меня в сердце и звучит в моей голове.

— Так или иначе, но теперь завод уже кончился, и часы замолчали навсегда! — насупился Седоус.

— Хорошо бы кто-нибудь из горожан осмелился подняться в твою мастерскую. Ты как хочешь, а я буду считать, что у башни уже есть новый часовщик!

Седоус не успел поделится собственным мнением на этот счет. Ни с того ни сего ледяная гладь под ногами шедших впереди путников просела. Треск! Лед разошелся! Льдины крошились, как печенье, переворачивались и ускользали в воду.

Исидора сразу же утянуло в полынью. Феликс не сумел удержать друга — он тоже провалился в черный пролом. Вода накрыла его с головой.

Тим плашмя упал на лед, протягивая тонущим руку:

— Хватайтесь!

Часовщик со своим железным корсетом никак не мог поучаствовать в спасении: он был слишком тяжел, даже чтобы просто приблизиться к хрупкой ледяной кромке.

Исидор безуспешно пытался поймать ладонь Тима, но ему было не дотянуться. Феликса глубинное течение затягивало под лед. Вытащив из-за пояса топор, он собрал все силы. Рывок — он вынырнул! Секунды хватило ему, чтобы вонзить угол лезвия в край ледяной плиты.

Острие впилось в твердую поверхность. Держась за рукоять топора, Феликс прокричал ученому:

— Цепляйся за меня, ради бога, и выползай на берег! Быстро!

Исидора не надо было уговаривать. Он вскарабкался по спине Феликса и вылез на лед из обжигающей холодом воды, а потом вытянул за собой на безопасную площадку и товарища. Тим и Седоус суетились на противоположной стороне полыньи — от друзей, окунувшихся в студеное озеро, их отделила полоса черной воды.

Феликс и Исидор промокли до нитки, и в промозглом подземелье у них не попадал зуб на зуб. Оба сознавали всю незавидность своего положения — ни переодеться, ни обсушиться.

Седоус вытащил из-за пазухи фляжку со спиртом и кинул ее через полынью:

— Ловите!

Феликс схватил фляжку на лету. Онемевшими пальцами еле-еле отвинтил крышку, сделал большой глоток и передал Исидору. Ученый отпил и закашлялся, у него перехватило дыхание.

— Мы переправимся к вам, — пообещал Тим. — Я перепрыгну!

— Через полынью мне не перескочить, — оценил свои возможности часовщик.

— А ведь верно! Ты уйдешь на дно раньше, чем досчитаешь до двух.

Но часовщик кое-что придумал:

— Я — к подъемнику. Там остался металлический трос. Перекинем его на другую сторону, я налажу переправу.

Тим согласился, что это будет самым разумным.

— Мы мигом! — сказал он к Феликсу и Исидору. — Ждите нас и не жалейте спирта, чтобы согреться!