Но Феликс заставил себя отбросить ненужные догадки. Сейчас более насущные вопросы требовали решения. Феликс улегся на теплую шкуру, покрывавшую земляной пол шатра. В его уме все четче вырисовывался план разоблачения предателя форта.

Спящий форт накрыла мертвая тишина. Дозорные стояли на часах, Одноглазый свернулся под баллистой. Матерый старый кот редко спускался во внутренний двор. Лишь раз в сутки он покидал свой пост и навещал Милорада, чтобы полакомиться отварной рыбой. Воины форта почтительно уступали дорогу угрюмому коту с поседевшим воротником и косматой мордой, пересеченной боевым шрамом. Одноглазый привык, что ему незачем сторониться людей: в его присутствии они сами смотрят под ноги и почтительно останавливаются, когда ему нужно пройти.

Но недавно покой Одноглазого был возмутительно потревожен. После отбоя никто не смел приближаться к месту отдыха кота, к "его" баллисте. Единственной причиной побеспокоить его во время сна могла быть лишь всеобщая боевая тревога. Однако отыскался некий человек, который потревожил Одноглазого. Он копошился у баллисты, не замечая кота. Одноглазому не понравилась эта таинственность. Дозорных кот всегда узнавал, но постороннему воину простить вмешательства в свою жизнь не мог. Одноглазый в бешенстве завыл, выгнулся дугой и с размаху полоснул наглеца лапой с выпущенными когтями. Кот метил ему в лицо, но склонившийся над баллистой человек успел отшатнуться. Кошачьи когти зацепились за что-то, и Одноглазый, дернув на себя лапу, сдернул с шеи незваного гостя небольшой предмет. Человек сдавленно охнул и метнулся прочь. Одноглазый шипел, он преподал незнакомцу урок.

Утром кот обнаружил мелкую вещицу, что сорвал с шеи нарушителя своего покоя — гладкую, покрытую узорами кость. Кот неторопливо подтолкнул ее лапой и лениво поиграл добычей, пока она не укатилась слишком далеко от баллисты. Ледяные площадки на стенах форта были вымощены камнями, чтобы воины могли ходить, не опасаясь поскользнуться. Кость застряла в узкой щели между двумя булыжниками, и Одноглазый поленился ее искать.

Зато один из обитателей форта пошел бы на все, лишь бы отыскать эту узорную кость — человек, который ее потерял. Вновь дождавшись отбоя, он поднялся на стену, хотя отчетливо представлял себе, чем рискует. По приказу полководца дозоры были усилены, но сама диверсия, чуть не лишившая форт баллист, держалась в секрете. Воинам было только сообщено, что, по данным разведки, в ближайшие дни ожидается крупная атака нежити.

Неизвестный прокрался к баллисте, сжимая в руке нож. Чтобы окаянный кот не завыл снова, придется его прирезать. Любой ценой владелец "сокровенного" талисмана должен был вернуть себе полированную косточку, в которой заключается его удача. Но кота под баллистой почему-то не оказалось, какое везение! Размытая в полутьме фигура неизвестного опустилась на колени. Стараясь не высовываться, он лихорадочно шарил вокруг.

Феликс выступил из-за круглой сторожевой башни:

— Это ищешь?

Размытая фигура медленно выпрямилась.

— Не вздумай напасть, я готов к неожиданностям, — предостерег Феликс.

Он держал за оборванный шнурок гладкую разрисованную кость:

— Вот она, Тёрн. Я знал, ты придешь за ней.

— Я предчувствовал, что мне конец, — разоблаченный изменник форта опустил голову. — Когда теряешь "сокровенный" талисман, надеяться не на что. Отпираться я не стану.

— У тебя нет ни слова в свое оправдание? Тёрн, за твоей спиной годы честной и мужественной службы, форт считает тебя ветераном. Неужто Магог предложил такую выгодную сделку, что ты поставил крест и на былых подвигах?

— Как ты выследил меня? — проигнорировал упрек Тёрн.

— Одноглазый намекнул мне. Если кота побеспокоить, он может и поцарапать. Я сантиметр за сантиметром обшарил каждый камень возле баллисты в поисках пятна крови, обрывка одежды. Редко мне доводилось встречать таких крупных котов, как в Ледяном форте. Уж если Одноглазый полоснул предателя, то вырвал клок рубахи вместе с кожей. Это могло стать приметой, которая навела бы меня на след.

— Но тебе попалось кое-что получше…

— Когда я установил, что у меня в руках не простая кость, а "сокровенный амулет", я посчитал, что предатель явится за ним во что бы то ни стало. Ведь потерять амулет — это лишиться благословения предков, лишиться удачи.

— Это так. Я проклят. Что-то подсказывало мне, что потеря талисмана — мой приговор. Словно кто-то дал мне понять, что я купил свою жизнь слишком дорого.

— Жизнь? Ты служил Магогу только потому, что он сохранил тебе жизнь?!

Тёрн покривился:

— "Только"?..

— Но ведь Магог отпустил тебя! Вероятно, пыткой он вырвал у тебя обещание ему служить. На пороге смерти ты дал это обещание. Что тебя заставило соблюдать эту ничтожную клятву, добытую бесчестным путем, когда тебя отпустили? Какая-то особая награда?

— Нет, я не солгал. Магог обещал мне жизнь. "Только жизнь", как ты говоришь, — повторил Тёрн.

Феликс смутился. Он сам настолько привык к мысли о скорой смерти, что позабыл, как мила жизнь другим людям.

— Лучше бы ты предал Магога, чем боевых товарищей, — произнес Феликс.

— Магог позаботился об этом. Я у него не крючке.

— Что он с тобой сделал?

— Заставил проглотить капсулу с ядом. Капсула растворяется — очень медленно, я нутром чую, как ее стенки становятся все тоньше. Скоро она выпустит яд мне в кровь. Магог сказал: "Ты будешь невыносимо страдать, и твои органы начнут разлагаться день за днем. Но если Ледяной форт падет, ты получишь противоядие вовремя".

— И ты помог бы Магогу победить в войне, чтобы заслужить противоядие? Ты безумен! — вырвалось у Феликса. — Гибель форта — плата за твою шкуру?

— Я не страшусь смерти в бою, — угасшим голосом отвечал Тёрн. — Но в плену я оказался один, лицом к лицу с безжалостным чудовищем. Ты никогда не видел Магога. Никто в форте никогда не видел его иначе, как на древних изображениях. А я своими глазами смотрел в его нездешние, потусторонние глаза. У него сотни инструментов для того, чтобы расчленить тебя и собрать из твоих частей новое создание. Из тебя сделают кого-то еще, твою голову приставят на плечи омерзительному отродью. Да, мне не хватило мужества умереть такой смертью. И еще я боялся, что не умру до конца, и какая-то часть меня все же останется жить внутри монстра. Вообрази: тобой управляет тупой кровавый инстинкт, заставляя рвать и кромсать человеческую плоть, а в глубине души ты еще помнишь, кто ты, но не можешь ничего поделать…

Голос Тёрна задрожал, измученное лицо покрылось капельками пота. Он лихорадочно продолжал:

— Твоя правда, это безумие. Я боюсь засыпать. Мне снятся кошмары. Разве что бутылка самогона дает мне два-три часа забвенья.

— Пути назад нет, — прервал Феликс. — Тебе самому будет легче, когда все закончится. Ты арестован.

— Веди меня к полководцу, Феликс. Я упустил шанс погибнуть достойно. Мои заслуги, мое доброе имя… все перечеркнуто. Вернувшись в форт, я должен был послать Магога ко всем чертям и искать смерти в бою раньше, чем подействует мучительный яд. Я не оправдываюсь, обратной дороги нет. Скоро начнется штурм, времени на мою казнь осталось не так уж много. Делай свое дело!

— Не в моих силах избавить тебя от позора. Ты сам навлек его на себя.

— А если в твоих силах? — в глазах Тёрна вспыхнул проблеск надежды. — Позволь мне умереть в бою! Скоро форт атакуют самые многочисленные силы Магога. Нас ждет много потерь. Клянусь, меня найдут среди убитых.

— Могу ли я тебе верить? Ты слишком часто меняешь сторону, Тёрн.

Феликсу стоял перед тяжелым выбором. Тёрн смалодушничал, но сам осуждает себя. Неужели нельзя подарить ему право уйти из жизни, не заклейменному всеобщим презрением?..

— Что еще приказал тебе Магог? — оттягивая решение, осведомился Феликс.

— Для второго задания Магог мне кое-что дал. С помощью этого устройства я взорвал бы ворота и впустил нежить в крепость.