На втором ярусе было пусто, только из отверстия в потолке свисали толстые цепи. Они тянулись с самого верха. К их концам были приделаны огромные гири.

На вершину вели крутые лестничные пролеты. Третий и четвертый ярусы башни ничем не отличались от предыдущих, но лязг механизма становился все более оглушительным.

Мастерская часовщика располагалась на пятом ярусе. Впрочем, люк туда оказался крепко-накрепко закрыт. Феликс постучал обухом топора.

Никто не ответил, шум механизма перекрывал любые звуки. Тим взялся за свои отмычки:

— Попробовать?

— Твоя очередь, парень.

Поколдовав немного над замком, Тим распахнул люк. В загадочном обиталище часовщика пахло медью, ржавчиной и машинным маслом. В центре помещения стоял громоздкий механический ворот. С его помощью должны были заводиться башенные часы. Какое-то массивное зубчатое колесо лежало, косо прислоненное к стене. Мастерскую загромождали всевозможные устройства. Комнату заполняли часы разных видов и конфигураций. И работающие, и нет. За столом сгорбился сам хозяин мастерской.

— Вы ведь часовщик? — перекрикивая грохот, окликнул его Феликс.

Часовщик встал и повернулся к вошедшим.

Его вид был поистине диковинным! И к изумлению, охватившему Феликса и Исидора, даже примешался испуг.

Торс часовщика поддерживал металлический корсет. Левая рука была наполовину железной — локтевой сустав представлял собой шарнир, а ее живую часть до плеча покрывали заклепанные обручи. Над верхней губой ощетинились жесткие, точно проволочные, седые усы. В глаз мастера был вставлен круглый монокуляр, другой прищуренный глаз злобно изучал незнакомцев.

— Как вы посмели сюда ворваться?

— Мы пришли к часовщику. И мы "ворвались" сюда, потому что замолкли башенные часы.

— Колокол, — посетовал часовщик. — Колокол сорвался с цепи. Он пробил пол, повредил часовой механизм, провалился ко мне в мастерскую и застрял. А теперь убирайтесь. Можете передать горожанам, что башня заработает, как только я найду способ поднять колокол обратно на колокольный ярус.

— А механизм — он сильно поврежден? — осведомился Исидор.

— Будто ты что-то смыслишь в механизмах! Я его уже починил, но колокол слишком тяжел, а от горожан помощи не дождешься.

В просевших, треснувших половицах вырисовывались контуры чугунной махины.

— Да, здоровенная… — протянул Тим.

— Мы могли бы тебя выручить, — вызвался Исидор. — Мы поднимем колокол наверх, и останется только вновь закрепить его на цепи.

Часовщик недоверчиво скривился:

— Даже вчетвером не сдвинуть его с места. Вы только разворотите мне мастерскую, если попытаетесь затащить эту громадину на колокольный ярус. Уходите, я сконструирую подъемник и справлюсь сам.

— Давай мы хотя бы поднимемся на колокольню. Вдруг нам что-нибудь придет в голову, — не уступал Феликс.

— Только ничего не трогайте! — недовольно буркнул часовщик.

Он снова уселся за стол, погрузившись в свои раздумья и чертежи. Чудилось, этот мрачный человек с наполовину железным телом отгородился от всего мира.

Феликс и его товарищи вскарабкались по неудобной, крошащейся лестнице на следующий этаж, где с лязгом и скрипом вращались медные шестерни, а в полу зияла дыра, пробитая упавшим колоколом. Весь колокольный ярус перегораживала исполинская арка, установленная на толстых балясинах.

— Отсюда она и берется, мелодия башни, — Тим раскрыл рот от восхищения.

На арке, прикованные мощными цепями, неподвижно висели колокола. В их ряду лишь одна цепь болталась порожней.

Феликс встал у края дыры. Сквозь нее виднелась освещенная факелами мастерская часовщика и застрявший в полу рухнувший колокол.

— Исидор, я догадываюсь, что ты замышляешь, — подмигнул ученому Феликс и указал на костяной жезл.

Тим понял, что речь идет о бывшем жезле Гедеона, но не мог сообразить, какая от него польза.

Исидору не терпелось провести эксперимент. Ученый направил жезл в дыру:

— Готовы?

— Приступай!

Вниз от костяного жезла протянулись ветвистые искрящиеся лучи. Они окружили колокол, точно сетью, и чугунная махина медленно оторвалась от треснувших половиц. Исидор потащил колокол вверх: лучи притягивали чугунную громадину к жезлу. Колокол благополучно миновал ярус с часовым механизмом и теперь парил в воздухе прямо под аркой.

— Ближе-ближе, ровнее! — распоряжался Феликс.

С помощью Тима он прочно закрепил колокол на цепи и разрешил:

— Исидор, отпускай.

Жезл перестал искрить, лучи исчезли.

— Ну и фокус! — вырвалось у обомлевшего Тима. — Сейчас часовщик просто с ума сойдет!

Стоя над дырой, Феликс и впрямь увидел фигуру часовщика с задранной головой и воздетыми в смятении руками. Когда Феликс, Исидор и Тим спустились обратно в мастерскую, часовщик еле подбирал слова от удивления:

— Чтоб я пропал!.. Какой механизм вы использовали?

— Для начала попробуем завести музыку, — улыбнулся Феликс.

Часовщик поспешил к вороту. Раздался скрип натягиваемых цепей. Бросив взгляд на многочисленные циферблаты вокруг, часовщик увидел, что минутная стрелка приближается к двенадцати.

— Вы успели вовремя, мы вот-вот услышим бой!

Все застыли в ожидании. Вскоре с колокольного яруса разнеслась знакомая мелодия, которая здесь, внутри, казалась еще более печальной, пронзительной и гулкой.

— Башня опять ожила! — просиял Тим. — Без нее весь город был как чужой!

Для вора эта горестная музыка была слаще любых других звуков.

— Вначале я принял вас за обычных зевак, простите мне мою неучтивость, — принес извинения часовщик, проникшийся почтением к гостям. — За столько лет горожане ни разу даже не поинтересовались, кто каждый день заводит часы! Им плевать. Они и знать не знают, чего мне это стоит.

— Разве город не платит за обслуживание башни? — спросил Исидор.

— Ничего подобного. Башня всем кажется неотъемлемой частью их жизни. К ней настолько привыкли, что с тем же успехом у горожан можно было бы требовать плату за поддержку свода над головами или за воздух.

— Но без тебя башня действительно не будет работать. Если так, следует потребовать вознаграждения за труды или отказаться от этой должности!

— Я не мог позволить, чтобы остановился самый сложный в городе механизм. Вы и сами видите: башня перестала звучать — и что дальше? Кроме вас, никто не осмелился даже зайти ко мне в мастерскую. Горожане попричитают, погалдят о конце света, а потом успокоятся и перестанут замечать, что куранты молчат. Ну да починку часов надо обмыть, и за знакомство стоит поднять тост. Не хотите промочить горло?

Часовщик неуклюже полез на полку.

— Машинное масло на выпивку, шестеренки на закуску? — сострил Тим, пока часовщик доставал с полки жестяную коробку и какую-то непрозрачную бутыль.

— Что налить добрым людям, у меня всегда найдется! — часовщик разгладил колючие, как щетка, серебристые усы. — У меня выпивки куда больше, чем обычно бывает гостей. Самогон я гоню сам. Что до прочего — мастерю стенные часы и музыкальные шкатулки на продажу, изредка сбываю в городе и закупаюсь всем необходимым.

Откупорив бутылку, он поднес ее к носу.

— Спирт… Сейчас я найду кружки. Где же они у меня?

Часовщик выдвинул из-под стола ящик со всяким хламом. Покопавшись там, он вытащил три запыленных жестяных кружки и тоже понюхал.

— Уф! Немного пахнут смазкой. А в эту я, кажется, что-то наливал… Так и есть, средство от ржавчины.

— Боишься заржаветь? — ввернул Тим, разглядывая железную руку часовщика на шарнире и проклепанный корсет.

— Смазка мне нужна не менее, чем еда, — не спорил часовщик. — Наверное, поэтому я и держу их вместе.

Он разлил спирт по кружкам.

— За встречу? Кстати, как вас зовут? Меня-то прозвали Седоусом.

Исидор не удержался, чтобы не выбрать для себя кружку почище. Феликс и Тим без возражений разобрали остальные две, а часовщик отхлебнул прямо из бутылки и сразу же налил всем по второй.