– Вот и проверишь. Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе. Мне кое что может понадобиться в Гонконге, может сгоняешь для разнообразия? Роберт усмехнулся и спросил:

– Что за это будет?

– Ну, что? Процент. Как я определюсь, так дам знать. На какую зарплату расчитывать, если спросят?

Оговорили с Робертом пределы трат и обменялись, на всякий случай, координатами.

Теперь, когда он безработный, скрывать знакомство уже бессмысленно.

На следущий день позвонил Генрих и предложил встретиться. Договорились вместе пообедать в ресторане, в гостинице, где проживаю. Прямо самое злачное место нашли, подумал я.

Генрих снова был не один, а с неким представительным господином, чем-то неуловимо похожим на предыдущего штурмфюрера.

Опять проделали некий ритуал по ознакомлению друг друга с титулами.

Генрих, как я понял, несколько побаивался господина. Не понятно почему, ну что же, узнаем причину.

Господин представился тем же титулом, что и прошлый господин. Только его зовут иначе: Вильгельм Браушвейн.

Я не проявил интереса. Похоже господин несколько обиделся. Мы с Генрихом прекинулись парой фраз и когда он собрался уходить, собрался и я. Вельгельм попросил задержаться. Я сыронизировал бессмертным: а, Вас Штирлиц, прошу остаться. Ну и остался. Послушаем, что может предложить господин в обмен на деньги.

Господин начал издалека. Я его прервал замечанием: короче. Господин продолжил в том духе, что патриоту Германии должны…

Я его снова прервал.

– Скажите, дорогой Вельгельм. Ничего, что я, Вас так панибратски называю?

Вельгельм возразил и ещё как возразил, имея ввиду, что он посланец самого бригаденфюрера и направлен, что бы очистить местные авгиевы конюшни.

Бригаденфюрер сказал…

– Дружище, здесь не Германия и речи произносить не обязательно. Бригаденфюрер далеко, а Вы близко.

Дружище заткнулся и спросил:

– Близко для чего?

– Вы сколько раз сидели в тюрьме, дружище?

Спросил я. И продолжил:

– Вы сидели за вымогательство и грабежи, не так ли?

Господин Вильгельм прищурил глаза. Наверно так в Германии пугают собеседников, когда они переходят дозволенные границы.

– Господин Ордеман забывает, что мы не в Германии, надеюсь моё прошлое не имеет значение для местных господ.

– Видетели, Вильгельм. Я прибыл в этот благословенный город несколько раньше Вас и преуспел. Если Вы по прежнему будете называть меня господином, не упоминая титула, это будет означать…

– Что же это будет означать, ты жидовская обез…

Какой невежливый господин попался на этот раз. Помню, в прошлый раз за столиком тоже сидел господин и тоже изрыгал угрозы, но делал это интеллегентно, не нарушая спокойствия в зале. Этот же заревел как паровоз и потянул лапы. Конечно, габариты у этого борова были будь здоров. Сидя в тюрьме, он точно держал сокамерников в страхе, поэтому и меня не боялся. Как же, какой-то хмырь, хлипкого телосложения и пытается надавить на, имеющего огромные заслуги перед рейхом, целого какого-то фюрера. Конечно давить эту гниду, то есть меня.

Но, здесь не камера, здесь всё по другому. Я вертел в руке вилку. Вилка, надо сказать, произведение искуства. Сделана из серебра и украшена разными камениями.

Как они отмывают от грязи вилки? Когда господин потянул лапы, то я метнул вилку ему в лицо. В рукопашой схватке не приходится выбирать, чем поразить противника.

Вот я и поразил вилкой. Вилка очень удачно воткнулась под глазом. Наверно он не почуствоал боли и продолжил тянуться. Мне удалось увернуться. Я раза в полтора раза легче, а значит подвижнее. Господин не успел дотянуться, а меня на стуле уже не было.

Захожу сбоку, господин запаздывает, регулярное потребление пива влияет на размеры брюха и сильно замедляет. Поскольку меня за столом нет, то господин пытается повернуться, не удерживается на ногах и всей тушей валится на стол.

Если он сможет встать на ноги, то придётся ломать об него мебель. Этого не хочу и ударом ноги разбиваю ему коленную чашечку. По всей видимости господин навсегда остался калекой.

Но, моё мнение, что жизнь его в безопасности, до того момента, когда покинет ресторан. Господин падает со стола на пол и пытается орать. Прекращаю крики сильным ударом ноги в лицо. Да, ресторан никогда не видел ничего подобного. А что, собственно говоря, видели все? Как некий господин, через стол полез к другому господину. Как один господин выскочил из за стола, а другой упал на стол.

Моих ударов ногами между столов и стульев никто и не заметил. Внимание было сосредоточено на туше, валяющейся на столе.

Официанты поднимают господина и усаживают на стул. Принимаю активное участие в судьбе господина. Лицо в крови и он без сознания, вилку я успел вынуть и сунул в карман. Предлагаю на рикше отвезти господина в немецкую больницу. Думаю, что до больницы ему не добраться. Какой-то ненормальный, зная, что я на машине, предлагает отвезти пострадавшего в больницу на машине. Отвечаю, что господин спятил: как его везти, он же весь в крови и испачкает машину.

Официанты приводят рикшу и просят забрать страдальца. Нет, рикша окровавленого не повезёт. Хорошо, говорю я. Сколько ты хочешь? Рикша мотает головой и говорит ещё раз нет. Я лезу в карман Вильгельма и достаю бумажник. Ого, бумажник пухлый как подушка. Сую в свой карман, а затем обшариваю остальные карманы. Достаю мелочь и протягиваю рикше. Рикша снова говорит нет. Тогда добавляю ещё и ещё раз.

Рикша соглашается отвезти такого важного господина с разбитым лицом. Наконец рикша отбывает.

Усаживаюсь за столик и прошу телефон. Звоню Генриху и предлагаю немедленно прийти в ресторан. Он говорит, что нет. Сейчас пойдёт на переговоры с японцами, если опаздает, то получится дипломатический скандал. Говорю, что чёрт с ним, со скандалом, жизнь дороже. Генрих умолкает и понимает, что просто так я настаивать не буду. Хорошо, надеюсь причина моего опаздания существенная? Говорю, что слишком.

Пока Генрих добирается до ресторана сходил ещё раз к читильщику обуви, а затем переоделся и переобулся в номере.

Когда я спустился в ресторан, Генрих уже подпрыгивал как на сковородке.

– Ты кого привёл?

Спросил я.

– Это же полный псих. Только что пытался наброситься на меня и его увезли в больницу, вряд ли довезут живым.

Генрих испугано спросил:

– Не Вы ли его так?

– Нет, что ты. Я его пальцем не тронул, но ты же знаешь китайцев. После всего случившегося они не захотят оставлять недобитого бандита в живых.

– То есть, Вы.

Генрих указал на меня пальцем,

– Позаботились о том, чтобы Вильгельма не довезли до больницы живым?

– Что ты такое говоришь, Генрих?

Укоризнено посмотрел на него я.

– Как можно, человек сильно поранился, когда потянулся через столик, потерял равновесие и упал, а ты грешишь на меня. Ты лучше, вот что скажи, для наших с тобой дел, это хорошо или плохо?

– Не, понял. Нам с тобой какая разница, удивился Генрих.

– Ну, как же, когда преремены, то курсы акций и валют колеблются. А, наше с тобой положение тоже будет сильно колебаться от этой смерти. Понял?

– Не совсем.

Растолковывал как больному. Предположим, что кто-то накатал телегу о твоих родственниках евреях. Ничего страшного, пытался я успокоить побледневшего Генриха, подумаешь, снимут с должности и выкинут из банка. Ничего плохого не случится. У тебя же есть кое какие накоплния, не пропадёшь.

Откуда ты всё это знаешь, выдавил из себя Генрих через силу. Ничего я не знал, просто говорил наугад. Когда много лет живёшь вместе обязательно появятся хоть далёкие, но родственники из евреев. Попытаешься это скрыть, но заместитель, претендующий на твоё место, напишет кляузу и начнётся проверка. Конечно, кое что подтвердится. Будешь оправдываться, что ничего не знал, но всем, оправдания до лампочки. Все бояться за свою жопу. Ели донос не подтвердится, то на тех, кто проверял, тоже могут быть посланы доносы. Так, что спокойнее донос подтвердить.