В парадных залах кипела жизнь. Множество слуг старательно мыли полы и окна, вытирали пыль, вешали на место занавески. Непонятно, откуда в замке появилось сразу столько людей, но кто-то любезно пояснил любознательной чужеземке, что по приказу короля и за счет казны по такому случаю на помощь тем, кто уцелел и тем, кто вернулся, позаимствовали прислугу из ближайших домов. Разумеется, сегодняшняя уборка влетит казне в копеечку и, как выяснилось вскоре, не только уборка. Но ведь не зря говорят, что богиня победы не жалует скупердяев, и если платить приходится лишь деньгами, можно считать — повезло.

Самая тяжелая и грязная работа, за которую вовсе не собирались платить, досталась, как водится, военнопленным. Те, кто не погиб при штурме и вовремя сдался, теперь вытаскивали во двор тела убитых и складывали в крытые повозки. А заодно смывали кровавые лужи и собирали с пола отрубленные части тел, при виде которых служанки бледнели и падали в обморок.

Кассандра помнила, как обыскивали захваченных в плен — ни секретных документов, ни устрашающих амулетов при них не обнаружилось, а вот золоченые подсвечники и серебряные ложки сыпались дождем. Как оказалось, для всех, кто с оружием в руках служил заговорщикам, возможность слегка (то есть не доводя дело до выноса мебели и не покушаясь на сокровищницу) пограбить замок была чем-то вроде премии, доплаты к основной цене найма. То, что растащили драгоценные безделушки, а бархатные шторы пустили на портянки — это еще понятно. Но кому понадобились отвоеванные в последний момент полведра хрустальных подвесок с люстры, так и осталось выше всякого разумения.

Пленники среди всеобщего оживления опознавались сразу не столько по растерзанному, сколько по унылому виду. В очередной зал Кассандра вошла в разгар уборочных работ и даже подумала — наверное, при виде разгромленного замка, измученных слуг и изрядного количества захваченных наемников, лично поспособствовавших и разгрому, и мучениям, Роланду пришла в голову благая идея, что общественно-полезный труд чрезвычайно важен для нравственного исцеления. Или король попросту разозлился за учиненный бардак и пристроил к делу всех виновных, чтоб знали. На запястье у каждого "уборщика" позвякивал браслетик, отчего хмурые мужики выглядели как особенно циничная пародия на экзотических танцовщиц. В чем практическая польза браслета, оставалось загадкой, но раз нацепили их пленникам маги, значит, при попытке побега польза сразу станет видна, слышна и, возможно, даже забрызгает стены.

Надзиратель, стражник из городского гарнизона, присматривал за ходом работ и вежливо — все-таки в зал вошла благородная дама — подгонял особо нерадивых.

— Хватит ломаться, бездельники! Шевелитесь, не мне же трупы таскать!

Он подмигнул появившейся в дверях служанке. Девица с синяком под глазом важно прошествовала мимо и как бы невзначай, а на самом деле с очень даже мстительным видом уронила увесистую латунную ступку на ногу одному из пленных. Ушибленный истошно заорал. Значит, заслужил, скажи спасибо, что не на голову, подумала Кассандра, не собираясь вмешиваться в конфликт. Она поманила довольную девицу пальцем. Та немедленно подскочила и сделала реверанс перед фальшивой герцогиней.

— Где тут у вас кафе?

Глаза служанки округлились, пришлось уточнить:

— Ну, ресторан, столовка? Куда мог отправиться благородный лорд по имени Морис насчет пожрать?

— О, лорд Морис, — радостно воскликнула девчонка, — я проводила его на кухню. Показать госпоже дорогу?

— Показать, — кивнула госпожа.

Судя по всему, Морис успел и в этих краях произвести неизгладимое впечатление. Интересно, чем он так очаровал прекрасную обладательницу фингала? Сказал, что фиолетовый цвет ей к лицу? Но разглашать столь интимные подробности красотка не торопилась.

Под застенчивое молчание служанки они прошли несколько залов и свернули в помещения, похожие на комнаты для прислуги. Во всяком случае, гораздо более скромные в сравнении с покоями, которые остались за спиной. Кассандра была не прочь перекинуться парой слов со своей провожатой о том, как тут проводили время заговорщики. Вдруг что интересное всплывет, да и просто любопытно познакомиться со здешними обитателями не из тех, которые носят (или размечтались носить) корону. Но представительнице простого народа, похоже, и в голову не приходило, что можно запросто поболтать с благородной госпожой. Она лишь молча открыла большую дверь, из-за которой доносился шум голосов и текли такие запахи, что желудок начинал требовательно колотить в хозяйский живот, напоминая о самых неотложных надобностях.

За дверью было что-то вроде огромного обеденного зала, но, уж конечно, не для придворных. В неярком свете ламп, свисавших с закопченного потолка на длинных цепях, шустро сновали прислужницы с подносами, и можно было поклясться, что вид у них совершенно счастливый. Пожалуй, радость этих женщин в возрасте от барышень до бабушек крылась в очень простой причине. Наконец, несмотря на обилие народа, никто не швырялся объедками и бутылками, не задирал раздатчицам юбки и не хватал "за места", по крайней мере, без позволения.

Длинные деревянные столы стояли в несколько рядов, за ними сидели солдаты, которые участвовали в штурме и теперь остались свободны от караулов, королевские курьеры (их Кассандра уже узнавала по сине-зеленой форме), оруженосцы знатных господ, сражавшихся вместе с королем, и прочая разношерстная публика. А над огнем в трех здоровенных очагах поварята только и успевали поворачивать вертела, унизанные дичью и целыми поросячьими тушками.

Из разговоров вокруг стало ясно, что это Роланд велел, не скупясь, обустроить и накормить всех своих сегодняшних помощников, да еще и заплатить за минувший бой жалованье за месяц в счет расходов казны. Тем более, этим людям еще предстояло задержаться в Алуа на несколько дней, а жизнь в столице никогда не баловала дешевизной.

Морис нашелся там, где и ожидалось — поближе к еде, то есть к очагу с будущей новой порцией мяса и двери на кухню, откуда то и дело выносили наполненные блюда и кувшины с вином. Рядом с ним за столом сидели оба дознавателя, те, что допрашивали лорда Экхарта. Полицейский и Невидимые стражи быстро нашли, о чем поговорить, Кассандра застала своего друга за вдохновенным, почти что в лицах, пересказом очередной байки:

— Завелся как-то в нашем городке сексуальный маньяк. Ничего особенного, все, так сказать, естественно, без летальных исходов и развешивания кишок на ветках… Ну, отловили засранца, оказалось — заезжий псих, считал, что он человек-кот, а тут март, как на грех…

Сыщик-маг довольно ухмыльнулся и нацелился было рассказать историю из жизни здешних маньяков, но тут заметил "герцогиню". Оба Невидимых вежливо поднялись из-за стола, даже Морис, чтобы не выбиваться из рядов галантных кавалеров, оторвал себя от скамьи. Старший поприветствовал даму, как будто не видел ее полчаса назад:

— Доброго дня, миледи!

— И пусть за ним последует добрая ночь! — Кассандра тоже не теряла времени зря, осваивая здешние "ритуальные фразы", предписанные хорошим тоном.

— Наконец-то, моя драгоценная госпожа, — без тени ехидства сообщил Морис, — вас называют собственным именем!

Кассандра едко улыбнулась в ответ. Когда-то, будучи не вполне трезвой, она разболтала, что в прежние годы сослуживцы наградили ее прозвищем Миледи, и Морис уже успел поведать об этом новым знакомым. Но юмора Невидимые не поняли.

Перед Кассандрой поставили чистую тарелку и разложили приборы. Выбор на столе превосходил все ожидания, чем она и воспользовалась. Пока молодой маг зачарованно смотрел, как чужеземка с аппетитом впивается белыми зубами в сочную куриную ножку, его старший товарищ снова завел мудреную беседу с Морисом. Вернее, Морис начал первым:

— Нам пришлось прокатиться по вашей стране, повидали мы достаточно. Всякое, конечно, бывает, но и не так уж плохо, народ не жалуется. Во всяком случае, на короля. А здесь и вообще красота.