Исчез Фарух. Не пришел ночевать, не отвечал по мобильному. Ярослав позвонил гурии с журнальной обложки. Та ничего не знала. Господи, не наложил бы на себя рук, некрещеная душа. Пришлось Борису выйти на свет и всё как есть выложить. Чем занимаются три дамочки в Викиной квартире и какую Ольгу он, Борис, повстречал. Дальше более-менее понятно. Версия Бориса с небольшими измененьями была принята. Так вот: Ольга в безрукавом венецианском плаще приперлась во двор к Фаруху. В подвал не пошла - там отец Александр. Знает кошка, чье мясо съела. Чудеса – дело церковное. И ты со своим ведьминским рылом не лезь. Увела Фаруха с собой. В Викином нечистом жилище три ведьмы закружили бедного Фаруха, ровно Наинины чудные девы – Ратмира. Защекотали точно русалки. Боже милостивец! Профессор удрученно помовал головой. Три дни думали, что предпринять. Еще ничего не придумали – Фарух появился. Молчит, но Ярославов журнал выбросил в мусорный бак. Нет худа без добра. Трудно нехристю против ведовства. Тут, глядишь, перекрестил ведьму – она и притихла. А от ихнего мусульманского складыванья ладоней лодочкой никакого проку.
В ирреальном повествовательном времени кончается год. В короткие дни его ведьмы спешат поболе накуролесить. Вызывают снежную бурю, надевая сапог не на ту ногу. (Фарух надрывается, ломая лопаты.) Портят навигатор в Олеговой машине, засылая в него Викин адрес. Крутой Олег держится, ездит без навигатора. Не с его осторожным характером соваться к ведьмам в логово. Борис сидит в осмоловском кабинете, открывает патриарший сайт, а ему на экран лезут черти с рогами и мерзкие предложенья от незнакомых людей, с фотографиями еще того гаже. Степановна соображает, как бы провести со всей огромной семьей праздники на даче, в новом доме, где еще нет отопленья. Но Леонид с Павлом по прежним питейным строительным каналам уж раздобыли две электропечки, что стояли в кабинах советских подъемных кранов. Зверь печка. Подключаться будем с «крокодилами» к голым проводам на забористом морозце. Авось не сгорим. Что разрешает Степановна, то и можно. Поедем в четыре машины – Ярослав отдал Юре давно стоявшие на приколе старенькие жигули. А елочка, вытянувшаяся за лето, ждет не дождется, когда ее нарядят.
Рождество на промерзшей даче. Пахнет горелой пылью от бог знает где завалявшихся электропечек. Пахнет горелым воском – на елке настоящие свечи. Елка из лесу, а та, у калитки, стоит вся в снегу и в серебряной мишуре. Отец Александр как всегда по великим дням отсутствует: он при исполненье. Иван Николаич вычитывает за него: на земле мир, в человецех благоволенье. Алеша спит в большой картонной коробке на Серегином тулупе. Маша вьется над сыном, круглоликая, ни дать ни взять мадонна Корреджо. Острый месяц – ловко подвешен – качается меж ветвей. Нет, это ветки яблонь качаются. Год кончается, и ведовство не успело нам причинить вреда. Живем дальше.
Тринадцатое января, старый новый год, одиннадцатый час. Ясная ночь, небо что твой звездный атлас, только мифические фигуры не нарисованы. Скользко, но пробок нет – все сидят провожают. Олег едет в подвал, в свой родной андеграунд. Весь день в магазине была толчея. Устал как последняя кляча. Тойота его не слушается, поворачивает по давно скурвившемуся навигатору. Выкрутил руль до упора – никакого эффекта. Вроде еще не пил, а еду точно с автопилотом. Звонить Игорю – пусть выручает, берет на буксир. Мобильник тоже дурит: вместо Игорева кажет номер Виктории. Олег видит в зеркале – на заднем сиденье женщина. В машину он, крест на пузе, ее не сажал. Дама сверлит его, Олегово, отраженье жесткими зеньями. Видел Олесю Олег только раз, на ее же свадьбе. С тех пор она, как и Ольга, сильно переменилась. Наколдовали они себе красоты воз и маленькую тележку. Подумавши. Олег всё же спросил: Олеся, вы? куда вас везти? Молчит. А едем к Виктории. Олег оставил рулить и покорился судьбе.
Каким путем вошли в квартиру – Олег себе отчета не отдавал. Полное впечатленье, что в стельку пьян, хоть с рождества в рот не брал. Стол накрыт, а кушать не подано, и трапезующих не видно. Завезла его ведьма на ужин, а уж его ли будут потчевать или им кого потчевать – это как решит треугольник. Время идет неверно, полночь бьет, а ехали всего ничего. Игорь в подвале ему, Олегу, уж обзвонился, и никому кусок в горло не лезет. Отец Александр читает одними губами: «Помяни, господи, царя Давида и всю кротость его». Что Олега по следам Фаруха заманили ведьмы – ни у кого сомнений нет. Умоляют Фаруха рассказать, каково ему в ихнем поганом вертепе гостилось. Но у того словно язык отнялся. Милицию, полицию, или как там ее, против ведовства не позовешь. А ведь когда-то отец Александр сам кропил углы Викиного жилья святой водой. Тьфу да и только. Вражья сила взяла верх. По грехам нашим. Всё деньги стяжаем – казнится батюшка. Казнись, казнись. Сам распустил Викторию, не окоротил вовремя. Теперь пожинаю плоды. Мысли отца Александра от осужденья собственной слабости перешли к печальной констатации общей несостоятельности нонешней церкви и тем самым приняли опасное направленье. Отец Александр одернул себя и воззвал к Игорю, умеющему творить добрые дела без лишних разглагольствований: «Господин доктор, скажите бога ради, можно ли чем горю помочь». Игорь ответил не долго думая: «Конечно, обидно, что мы провожаем год без Олега, а бабы там над ним издеваются. Заставляют голым бегать на четвереньках, ездят на нем верхом в том же голом виде. Могу себе представить. Но хорошо уж то, что мы знаем, где он. Рано или поздно его отпустят, с угрозыском иметь дело не захотят». Атеист он и есть атеист. Ни в бога ни в черта. Но всем стало покойней от его уверенности. Олег вернулся на следующий же день. Сказал ворожеям – дорогой за себя дам откуп. А ворожейки уж привыкли много тратить. Выпустили пленника, но в режиме ведьмпилота довезли до ближайшего банкомата. Очень современные колдуньи. Рассказывать об их тайных ритуалах Олег отказался. Даже заикался, отнекиваясь. Пришлось оставить в покое.
Ярослав крепко задумался. Если так играть – откуплюсь, чем только пожелаешь, - то следующим будет он. Похитят его. Нужно принять меры. Опередить их. А то вишь – шаровую молнию к носу. Шутка ли. Попрыскать машину святой водой? пустое. Опрыскали целую квартиру – и такое в ней развелось. Живучи у отца Александра, Ярослав всё же не мог с ним посоветоваться. Обратился к своим фотомоделям. Характер у них был тот еще. До ведьминского не дотягивал совсем немножко. И Ярослав решил: подобное – подобным. Собрал их, тринадцать, у себя в кабинете. Взаимная ненависть красоток стояла в воздухе – хоть топор вешай. (Вот это мне и нужно.) Вострите уши, мои длинноногие. Клянусь говорить правду и только правду. И рассказал всё по ряду. Как шаровая молния стояла перед его, боссовым, носом. Как Борис ходил вызволять украденную книгу. Как три дня пропадал Фарух и по возвращенье выбросил журнал с Марининой фоткой. (Очень кстати упомянул – Марина вся передернулась.) Как околдовали Олега, и машину его, и мобильник, а в конце концов развели на приличные бабки. Девочки, вы ведь не дочери лоха. Не в монастыре воспитаны. Предложите, небесные ласточки, верный способ переиграть трех немолодых теток. Слушаю вас. (А что ему сказали – мы, право, не слыхали, но дело завертелось, счет времени пошел.)
Чернокнижником Виктория прозвала Бориса во дни сравнительно мягких отношений. Борис и впрямь сильно смахивал на Фауста. Был похож на что угодно, только не на себя- недавнего выкреста. Иван Николаичу понравилось данное Викой прозвище, и он долго смеялся. Потом отодвинул часть книжного шкафа, отпер потаенную дверцу, и взору Бориса предстали фолианты по черной и белой магии на нескольких языках. «Только, Борис, не обольщайтесь. Не ждите слишком многого. Не тратьте времени на постиженье вздора, смысл коего темен и невнятен. Просто выньте из шкафа, как снимают икону со стенки. Подержите в руках – возымеет действие. Сколько фаустов склонялось над этими томами. Это стоит намоленной иконы. Однако интуитивное деревенское ведовство намного результативнее. Им культурные люди тоже интересовались. Не одним лишь фольклором или народным лексиконом. Показал на непереплетенные книги с ятями времен Елены Блаватской. «Ну и крестный у меня», - подумал Борис с восторгом и ужасом.
