В качестве послесловия к этой главе я должен добавить то, что содержащиеся в ней аргументы не направлены против всех тарифов, включая пошлины, собираемые в основном для пополнения государственного дохода или предназначенные для поддержания жизнеспособности оборонных отраслей; не направлены они и против всех аргументов в пользу тарифов. Они направлены против ошибки, которая заключается в полагании того, что тариф в итоге «обеспечивает занятость», «повышает заработную плату» или «защищает американский стандарт жизни». Никаких таких функций он не выполняет, а в отношении заработной платы и уровня жизни выполняет прямо противоположную функцию. А изучение пошлин, взимаемых на другие цели, уведет нас слишком далеко от рассматриваемого нами вопроса.

Нет для нас необходимости здесь изучать воздействие импортных квот, валютного регулирования, двусторонних договоров и других средств сокращения, изменения структуры или ограничения международной торговли. Эти средства имеют в целом такое же воздействие, как высокие или запретительные тарифы, а часто даже еще худшее воздействие. Они представляют собой намного более сложные темы, но их итоговое воздействие можно определить, используя тот же самый вид рассуждений, который мы использовали в этой главе в отношении тарифных барьеров.

Патологический страх перед импортом присущ всем нациям, эмоционально его превосходит лишь патологическое стремление к экспорту. Трудно найти что-нибудь другое столь же логически противоречивое. В долгосрочной перспективе импорт и экспорт должны взаимоуравновешиваться (рассматриваемые оба в широком смысле, включая такие «невидимые» позиции, как расходы туристов, расходы на морские перевозки и все другие позиции в «платежном балансе»). Именно экспорт оплачивает импорт, и наоборот.

Чем больше объем нашего экспорта, тем больший объем импорта мы должны иметь, если ожидается, что наши товары когда-то будут оплачены. Чем меньше наш импорт, тем меньший экспорт мы можем себе позволить. Без импорта мы не можем позволить себе экспорт, поскольку у иностранцев не будет средств, чтобы покупать наши товары. Когда мы принимаем решение сократить объем нашего импорта, мы по сути принимаем решение также сократить и объем нашего экспорта. Когда мы принимаем решение увеличить объем нашего экспорта, мы в сущности принимаем решение также и об увеличении нашего импорта.

Обоснование этого элементарно. Американский экспортер продает свои товары британскому импортеру и получает платеж в английских фунтах стерлингов. Но он не может использовать английские фунты, чтобы выплатить заработную плату рабочим, купить жене одежду или приобрести билеты в театр. Поэтому английские фунты будут бесполезны для него, пока он не использует их сам, чтобы приобрести товары английского производства, или не продаст их (через свой банк или другого агента) другому американскому импортеру, планирующему использовать их для приобретения английских товаров. Что бы он ни предпринимал, эта сделка не может быть завершена до тех пор, пока американский экспорт не будет оплачен равным объемом импорта.

Подобная же ситуация возникла бы при проведении сделки в долларах США вместо английских фунтов. Английский импортер не смог бы рассчитаться с американским экспортером в долларах, если бы некий английский экспортер ранее не получил приход в долларах за поставленный нам товар. Расчеты в Америке в иностранной валюте, одним словом, это клиринговая сделка, в которой долларовые долги иностранцев погашаются за счет их долларового прихода. В Англии долги иностранцев в фунтах стерлингов погашаются против их прихода в фунтах стерлингов.

Нет никакого смысла обсуждать технические детали всего этого — их можно найти в любом хорошем учебнике по международным валютным отношениям. Но необходимо отметить, что в этом нет никаких особых таинств (кроме тех, в которые так часто завуалировывают эту тему) да и в сущности в этом нет практически никаких различий от того, как это происходит при внутренней торговле. Каждый из нас вынужден что-то продавать, даже если для большинства из нас речь идет скорее об услугах, чем о товарах, для получения покупательной способности, которая, в свою очередь, используется на приобретение различных товаров. Внутренняя торговля в основе своей осуществляется путем обмена чеками и другими формами требований друг к другу через банковские расчетные палаты.

Это верно, что при международном золотом стандарте при несбалансированности импорта и экспорта этот вопрос иногда регулировался отгрузками золота. Но его в такой же мере можно регулировать отгрузками хлопка, стали, виски, парфюмерии или любого другого товара. Основное различие заключается в том, что когда существует золотой стандарт, то спрос на золото является бесконечно растяжимым (отчасти потому, что оно полагается и принимается в качестве резервных международных «денег», а не какого-то иного товара), а также в том, что государства не воздвигают искусственных препятствий на получение золота, которые распространены при получении всего остального. (С другой стороны, в последние годы государства возводят все больше барьеров на пути экспорта золота в сравнении с экспортом любых других товаров, но это — отдельная история.)

Те же самые люди, сохраняющие ясный и здравый ум, когда вопрос касается внутренней торговли, как только речь заходит о внешней торговле, могут стать невообразимо эмоциональными и бестолковыми. В этой области они могут с самым серьезным видом защищать или уступать в принципах, которые сочли бы безумием применительно к отечественному бизнесу.

Типичным примером этого является убежденность в том, что правительство обязано предоставлять огромные займы зарубежным странам для наращивания своего экспорта, вне зависимости от реальности их возврата.

Американским гражданам, конечно же, разрешено предоставлять зарубежные займы, но на свой собственный риск. Правительство не должно возводить произвольные барьеры на пути предоставления частных займов странам, с которыми мы находимся в мире. Как индивиды, мы должны испытывать стремление помогать благородно, исходя лишь из гуманных соображений, тем, кто испытывает нужду или умирает от голода. Но мы всегда должны ясно отдавать себе отчет относительно того, чем мы занимаемся. Нет никакой мудрости в том, чтобы оказывать благотворительность иностранным гражданам, находясь под впечатлением, что осуществляемая хитрая деловая сделка происходит исключительно в силу наших собственных эгоистических интересов. Это может привести только к недопониманию и плохим отношениям впоследствии.

Тем не менее, среди доводов, выдвигаемых в пользу предоставления огромных займов зарубежным странам, одна ошибка всегда превалирует. Она заключается в следующем.

Даже если половина (или весь целиком) займ, предоставленный иностранным государствам, прогорит и не будет возвращен, стране выгоднее его предоставить, поскольку это даст огромный стимул нашему экспорту.

Должно быть сразу же понятно, что если мы предоставляем займы иностранным государствам с тем, чтобы они могли покупать наши товары, а эти займы не возвращаются, то получается, что мы отдаем товары даром. Страна не может стать богатой, отдавая товары даром. Она может сделать себя только беднее.

Никто не будет оспаривать этого утверждения, когда оно применяется в частном порядке.

Если автомобильная компания предоставляет займ частному лицу в размере 5000 долларов на покупку автомобиля по этой цене, но займ не возвращается, автомобильная компания не становится богаче от того, что автомобиль был «продан». Она лишь теряет сумму, в которую ей обошлось производство автомобиля. Если себестоимость производства автомобиля составляет 4000 долларов и лишь половина займа возвращается, в этом случае компания теряет 4000 минус 2500 долларов, или 1500 долларов в итоге. Ей не удается компенсировать через торговлю то, что было потеряно через плохие займы.