— Ах, как бы мне хотелось, чтобы сестры и мальчишки могли побывать здесь, — задумчиво проговорила она.

— Почему? — удивился Лукас. Она одарила его одной из своих редких застенчивых улыбок, которая тронула его до глубины души.

— Потому, — ответила она, — что они во всем мне помогали, даже танцы разучивали вместе со мной. А вы вообще представляете, как это сложно, когда вашими партнерами бывают монахини или маленькие мальчики?

— Как тебе удалось уговорить мальчишек танцевать с тобой? — Лукасу трудно было в такое поверить.

— О, я, говорят, способная девушка. Увидев однажды, умею воспользоваться уроком, — гордо заявила Джессика. — Так вот, уговаривать не пришлось, подкуп — вещь неплохая, хотя на практике оказалась дорогой. Пенни за танец — и вопрос решился сам собой. Правда, сейчас я должна по шиллингу каждому из них. Не скрою, у нас были определенные трудности, когда мы разучивали вальс, Монахини считали, что неприлично обниматься с мальчишками. В конце концов Джозеф все уладил.

— Джозеф?.. — в изумлении пробормотал Лукас. — Как?..

— Ох, довольно просто. Он протанцевал вальс с сестрой Эльвирой, — сообщила Джессика и улыбнулась, вспоминая комичность ситуации. — Это было очень забавно, все громко хохотали, а мальчики превратили урок в настоящее развлечение. Потом никто уже не мог думать о вальсе как о серьезном бальном танце — для нас он стал шуточным представлением.

В полном недоумении Лукас покачал головой.

— Иногда я думаю, что Хокс-хиллом управляют достопочтенные монахини Девы Марии, но временами мне кажется, что там хозяйничают веселые и немножко сумасшедшие женщины, — задумчиво промолвил лорд Дандас.

— О, нам тоже иногда так кажется, — ответила Джессика.

Улыбка вдруг исчезла с лица мужчины, и девушка тоже стала серьезной. Он отошел от балюстрады и протянул руки к Джессике.

— Джесс, — произнес он с волнением в голосе, — давай посмотрим, что такое вальс на самом деле…

Она хорошо помнила тот день, когда он застал ее со шваброй в объятиях, вальсирующей на кухне, и то чувство неловкости, которое охватило ее, когда она отказала ему станцевать с ним вальс. А все из-за того, что он всегда появлялся некстати, застигая ее врасплох и заставляя краснеть от смущения. Но сегодня вечером все было иначе. На этот раз на ней не было грязного передника, и она не прижимала к груди тряпку на деревянной палке. Сегодня на ней было платье, ничуть не хуже сшитое и не менее красивое, чем на других девушках, оно даже могло соперничать с платьем Беллы, да и молодые люди, с которыми она танцевала, были благородными джентльменами.

Будучи уверена в своих силах, не боясь опозориться, Джессика с ослепительной улыбкой сделала шаг навстречу мужчине и оказалась в его объятиях. Отбросив перчатки, Лукас одну руку положил ей на талию, другую же протянул, ища ладонь девушки. От его прикосновения Джессика почувствовала, как в глубине ее тела зарождается тепло, готовое вспыхнуть пламенем. Улыбка медленно угасла, и она едва расслышала его слова:

— Положи левую руку мне на плечо, а правую вложи в мою ладонь.

Он говорил тихо, но Джессика подчинилась, не думая сопротивляться. Ее руки по локоть закрывали белые перчатки, но девушке казалось, что руки у нее полностью обнажены. Мужская рука, большая и сильная, уверенно сжимавшая ее хрупкие пальчики, вызывала внутреннюю дрожь и еще какое-то странное ощущение, назвать которое Джессика не умела.

— А теперь посмотри на меня, Джесс, — хриплым шепотом потребовал он.

У нее перехватило дыхание, но она послушно подняла глаза на Лукаса. Затуманенный взгляд его полуприкрытых глаз гипнотизировал ее, лишая остатков воли. Чувствуя странную сонливость, она прикрыла веки.

— Только не забывай дышать, — предостерег ее Лукас и, усмехнувшись, увлек за собой.

Музыки не было, да и не нужна она ей была вовсе. Джессика двигалась свободно и уверенно. Она всем телом ощущала упругие мышцы мужчины, в объятиях которого чувствовала себя естественно и безопасно. Его сильные ноги касались ее юбки, когда они двигались в ритме, который могли слышать только они. Чей-то смех долетел издали, но она не обратила на это никакого внимания.

Мужчина коснулся губами ее уха, шепча:

— Пока хватит, — и крепкие руки медленно отпустили ее.

Она открыла глаза и, приходя в себя, посмотрела в его смеющееся лицо.

— Ах, Джесс, не смотри на меня с таким укором, — попросил он. — После ужина будет еще один вальс. Прощу, оставь его за мной.

Туман, царивший у нее в голове, развеялся не сразу. Поняв наконец смысл его слов, она встрепенулась и сказала:

— Но я уже обещала этот вальс другому. Мне очень жаль, Лукас…

— Что ты сделала? — переспросил он, словно не понял ее.

Джессика молча смотрела на него.

— Ты должна отменить свое обещание, — твердо заявил Лукас.

— Я не могу, ведь я обещала… — возразила Джессика, опуская глаза.

— Кому? — внезапно вспылил Лукас, но быстро взял себя в руки. — Думаю, это Перри. Он сделал это, чтобы досадить мне, потому что я предупредил его… Я предупредил их всех. Первый вальс я был обязан танцевать с хозяйкой бала. Но второй…

— Мне очень жаль, — вздохнув, повторила Джессика, — но это не Перри. Надо было предупредить и меня.

— Тогда кто же это, черт возьми? — разгневался Лукас.

— Один из лондонских друзей Беллы, — спокойно ответила Джессика.

Его звали Родни Стоун, и он первым танцевал с ней в этот вечер. Он был злегантен и учтив, он выделялся среди мужчин, особенно среди жителей Челфорда, и Джессике льстило его внимание. Она с удовольствием внесла его имя в свою бальную карточку, когда он попросил ее оставить за ним второй вальс.

— Кто он, черт возьми? Как его зовут? — требовал Лукас, не обращая внимания на ее слова.

— Вам необязательно знать это, — вспылила Джессика, подозрительно посматривая на рассерженного Лукаса.

— Ты так считаешь? — холодно осведомился он и пояснил: — Мне же надо ему сказать, что ты по ошибке обещала ему мой вальс.

Она едва не задохнулась от возмущения.

— Как это по ошибке?! Вы этого не сделаете! — воскликнула девушка.

— Еще как сделаю! Вот увидишь! — пообещал он.

— Это бестактно, невежливо и… и… против всех правил… — прошептала она, запинаясь.

— Каких еще правил?! — взорвался Лукас.

— Правил хорошего тона, — ответила Джессика. — Эти правила ваша матушка и Анна Ренкин всю неделю вбивали мне в голову, а теперь…

— У меня есть собственные правила, — заявил он не терпящим возражений тоном.

— Лукас, — умоляюще попросила Джессика, стараясь смягчить его улыбкой, — я не могу нарушить обещания, но…

— Ради всего святого, Джесс, — перебил он ее. — Я же не прошу тебя разорвать помолвку. Это всего лишь вальс.

— Да, но… — она пыталась подыскать подходящее объяснение, — но ведь будут еще другие танцы, и я буду счастлива танцевать с вами…

— Я не деревенский попрыгунчик, — резко бросил Лукас.

— Вам не нравятся эти танцы? Но почему? — удивилась Джессика, стараясь скрыть свою обиду.

— Фигуры деревенских танцев всегда казались мне скучными… — мрачно пояснил Лукас.

— Тогда почему вы не попросили меня оставить за вами второй вальс? — допытывалась Джессика, предчувствуя неладное.

— Потому, моя маленькая притворщица, что я никак не ожидал, что ты… — Он вдруг замолчал.

— Вы считали, что я буду в одиночестве подпирать стену… — догадалась Джессика, и плечи ее безжизненно опустились.

— Я правда не ожидал, что ты будешь пользоваться успехом. Вот и все, что я имел в виду, — сказал он.

Джессика оглянулась на большую стеклянную дверь, выходившую на террасу, и подумала о том, что, если не считать мистера Стоуна, она на самом деле весь вечер провела, танцуя с друзьями Лукаса и Перри. Только теперь она поняла, что все это устроил Лукас и сделал он это ради нее. Он был хорошим человеком, но она предпочла бы одиночество. Никогда больше она не позволит, чтобы ее жалели.