Теперь ничто на свете не сможет заставить ее поверить, что эти два трагических события не связаны друг с другом. Она не верила в совпадения, во всяком случае — не до такой степени. Так что же произошло на самом деле? Где находилась она в ту злополучную ночь, Когда убили ее отца? И как она очутилась в Лондоне?

Внезапно возникшая мысль лишила ее сил, заставив прислониться к дверному косяку, чтобы устоять на ногах. Возможно, в Челфорде полагали, что это она убила собственного отца и сбежала, дабы уйти от ответственности. И что могла она сказать в свою защиту? Возложить ответственность на Голос? Кто же он такой? Где его искать?

Время шло, но Джессика не в силах была сдвинуться с места. Она напряженно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, что помогло бы ей приблизиться разгадке тайны трехлетней давности, однако затуманенное сознание ничего не смогло ей подсказать. И она поняла, что должна опираться лишь на факты, информацию о которых придется ей добыть самой. До сих пор ей удалось узнать, что незадолго до убийства Лукас Уайльд поссорился с ее отцом. Джессика не могла также забыть выражения лица Лукаса в тот момент, когда она сообщила ему, что вернулась, чтобы отыскать убийцу. Видимо, ему было что скрывать, потому он и предупредил ее, что заставит ее уехать.

Он не был единственным, кто гнал ее прочь. Поверенный в делах тоже посоветовал ей начать новую жизнь где-нибудь подальше от родных мест. Казалось, что среди добропорядочных жителей Челфорда ни у нее, ни у ее отца не было друзей. За последние три дня никто не навестил ее. Ни один из прежних знакомых и друзей не появился в Хокс-хилле, чтобы поприветствовать ее в стенах родного дома. Такое она представить себе не могла. Быть может, к здешней жизни она так же не приспособлена, как и к жизни в монастыре?

Когда она осознала, куда могут ее завести подобные мысли, Джессика распрямила плечи и гордо вскинула голову. У нее не было ни лишнего времени, ни лишних сил, чтобы тратить их на бесполезную жалость к себе. Ведь она возвратилась в Челфорд с определенной целью и постарается не забывать об этом.

Она отошла от двери адвокатской конторы всего на несколько шагов, когда из-за угла Уотерсайд-стрит выехал всадник на лошади, сворачивая на Шип-стрит. Всадником был Лукас. Он не видел ее, и Джессика быстро шагнула в дверь мануфактурной лавочки, откуда могла наблюдать за ним, сама оставаясь незамеченной.

Лукас восседал на прекрасном жеребце, но на сей раз красота коня не смогла затмить великолепия его хозяина. Лукас держался в седле с непринужденной грацией и уверенностью — на него было приятно посмотреть. Честно говоря, на него всегда было приятно смотреть. Он был одет безукоризненно — в темно-серую куртку и замшевые бриджи. Мощные мускулы на его ногах и бедрах напрягались, когда он управлял своим конем. Сегодня на нем была шляпа, а под ее широкими полями расплывалось в улыбке его чисто выбритое, красивое лицо.

Улыбка предназначалась для простого городского люда, который занимался торговлей на Шип-стрит. Многие громко приветствовали его, пока Лукас проезжал по улице, направляясь к вершине холма.

Джессика понимала, что Лукас Уайльд лучше кого бы то ни было подходил на роль убийцы, но она не сомневалась в том, что он был бы последним, кого стали бы подозревать в совершении злодеяния. Именно об этом предупреждал ее Голос во время вечерни.

Люди всегда были так глупы. Они смотрели на него — и считали его именно тем, кем он хотел казаться. Никто никогда не подозревал его в убийстве. Он был слишком умен для них.

Свирепая решимость внезапно овладела ею. Она сорвет с него маску. Бог свидетель, она сорвет маску с Голоса! Он убил ее отца выстрелом в спину — предательским выстрелом, словно отец был преступником. Он не заслужил такой смерти! Голос был чудовищем.

Всего на один миг она ощутила такой внезапный резкий прилив печали, что ей захотелось громко рыдать, До сих пор Джессика не думала о жертве в видении, которое Голос разворачивал перед ее взором. Все, что она испытывала, — это естественное сожаление и ужас. Скорее всего, такие чувства она испытывала 6ы к любому, кто погиб насильственной смертью. Однако теперь она впервые задумалась о том, что творилось в душе ее отца в последние мгновения его жизни. Он испугался? Страдал? А может, его последние мысли были о ней?

Развернувшись на каблуках, Джессика быстро кинула лавку и энергично зашагала по направлению к Чейпел-стрйт. Она собиралась пойти вовсе не в ту сторону, но у нее не было ни малейшего желания столкнуться лицом к лицу с лордом Дандасом. Сделав небольшой крюк, она все равно окажется у ворот «Черного лебедя» — той самой таверны, название которой упомянул мистер Ремпель и где в свое время поссорились Лукас и ее отец. Сегодня, по пути в контору адвоката, она проходила мимо нее и даже остановилась на несколько минут, чтобы посмотреть на представление о Робин Гуде, которое бродячие актеры давали на берегу Темзы.

Был рыночный день, и у коновязи во внутреннем дворе «Черного лебедя» стоял, казалось, целый эскадрон лошадей. Через приоткрытые ворота Джессика вошла во двор, а затем смело поднялась по нескольким ступеням, ведущим к двери таверны. В главном зале не было ни живой души, зато из-за стеклянной двери слева доносился гул многочисленных голосов. Недолго думая, девушка толкнула дверь и, потеряв всю свою отвагу, застыла на пороге. В комнате было полным полно народу, однако за исключением нескольких молодых женщин, в расслабленных позах сидевших за столом, здесь не видно было ни одной дамы из общества.

За спиной Джессики кто-то громко произнес ее имя, и целое море голов вдруг повернулось к ней. Стараясь не обращать внимания на глазевших на нее мужчин, она огляделась по сторонам, пытаясь представить себе ссору, которая произошла здесь между Лукасом Уайльдом и ее отцом три года тому назад.

Она стояла на пороге довольно большого помещения, безусловно помнящего времена Тюдоров, с крохотными оконцами и низким потолком, поддерживаемым почерневшими от копоти поперечными балками. В зале царил полумрак. Напротив входной двери вдоль стены тянулась длинная стойка бара с выставленными на ней высокими, заполненными пивом, кружками. За стойкой выпивали мужчины.

Это была знакомая сцена — она давно и очень отчетливо запечатлелась в ее сознании. Однако сейчас нечто тревожное нарушало давнюю картину и пугало Джессику. Когда-то она уже побывала здесь — но тогда она была совсем юной девушкой, почти ребенком… И из-за чего-то отчаянно несчастной…

Лукас покинул компанию своих друзей и подошел к ней.

— Тебе здесь не место, Джесс, — тихо произнес он.

Джессика не знала, сохранились ли в ее памяти Эти слова, или это просто игра ее воображения.

— Тебе здесь не место, Джесс, — повторил Лукас.

Тяжелая рука легла на ее плечо. Повернув Джессику лицом к себе, Лукас Уайльд сердито смотрел на нее сверху вниз. Но это не был тот Лукас, о котором она мечтала, а совсем другой — опасный и коварный. Ей потребовалось одно мгновение, чтобы прийти в себя и отличить реальность от игры воображения. Она даже удивилась, откуда он взялся в «Черном лебеде»? Ведь он поехал по Шип-стрит…

— Вы преследовали меня! — гневно сказала она.

Он совершенно проигнорировал эту вспышку негодования.

— Ради Бога, Джесс! — воскликнул он. — Какого черта ты здесь делаешь?

— У меня здесь дела, — резко ответила она.

— Дела, которые творятся здесь, не придутся по вкусу, поверь мне, — сурово произнес Лукас.

Движение на лестнице в дальнем углу мрачного помещения привлекло его внимание, и Лукас, сделав шаг вперед, попытался скрыть от Джессики картину которая только что предстала его взору. Но, разгадав его нехитрый маневр, девушка встала на цыпочки и бросила быстрый взгляд поверх его плеча. По лестнице спускались мужчина и молодая женщина. Он обнимал ее за талию и, наклонившись, шептал ей что-то на ухо, она, никого не стесняясь, на ходу приводила в порядок шнуровку на своем корсаже. Когда пара подошла к стойке, Лукас снова обратился к Джессике: