Михаил впервые слышал про «гоночное племя» и быстроходы, но цефан, хоть и упрощенный, остается цефаном — было совершенно понятно, что быстроход — аналог квадроцикла, а «гоночное племя» — ватаги, где у каждого есть быстроход, нечто вроде байкеров, пользуются преимуществом в скорости, чтобы обделывать разные темные делишки по мелочам.

— У них не только быстроходы, но и моторные трейлеры, — объяснял Рути. — Будь у них одни только быстроходы, уже бы нас догнали. Но и с трейлерами они быстрее нас.

— А откуда известно, что они грабят охотников? — спросила Ниара.

— Они ограбили ватагу Гишула.

Дилун хмыкнул:

— Гишул же в южном приполярье охотится.

— Да, — кивнул Рути, — выгоняли пушных зверей из нор взрывами и загоняли в сети.

Богач аж возмутился:

— Тогда так им и надо! От взрывной охоты же детеныши гибнут!

Рути не стал спорить или соглашаться, продолжил:

— Ниргун отобрал у ватаги Гишула не только добычу и кругляши, все отобрали. Даже теплую одежду. Оставили только четыре трейлера, ватага едва добралась до Южного Перегона. А Ниргун шесть отобранных трейлеров бросил посреди степи. Видимо, спешил.

— И вы считаете, что он спешил, чтобы нас ограбить? — спокойно спросил Мигур.

Рути кивнул:

— Ватага Ниргуна уже пересекла и Южный Перегон, и Большой Перегон. Даже не продавали шкурки. Даже не выпили по кружке, чтобы отпраздновать удачу с Гишулом. Как будто не «гоночное племя».

— Точно не «гоночное племя», дзоку они теперь, — пробормотала Ниара. — Но раз они спешат… значит, им есть, куда спешить. Вы думаете, что их цель — наша ватага?

Рути снова кивнул:

— Наша ватага очень выгодная цель. Самая выгодная среди охотничьих ватаг. У нас много панцирей.

— А торговые ватаги?

— Ниргун больше не рискнет связываться с торговцами. Он уже один раз не учел, что торговцы делятся прибылью с дорожной стражей. Кроме тех, кто связан с дзоку. С сильными ватагами, посерьезней Ниргуна. Кроме того, если Ниргун нашел способ выслеживать охотничьи ватаги, то наверняка будет это делать.

— Да, но откуда они знают, что у нас много панцирей? — поднял брови Мигур. — Никто из наших проболтаться не мог… Разве что пьяный был… нет, наши не могли проболтаться, у нас все предпочитают слушать, а не болтать.

Лгресс крякнул:

— Не добыть мне больше ни одной креветки — это торгаши с Выси нас выдали. Вот кому выгодно, чтобы нас ограбили. И Ниргуну надо куда-то девать панцири, когда их у нас отберет… если их у нас отберет. Небось, приборчик вручили какой-нибудь, чтобы наш след на мху выискивать! А Ниргун первым делом Гишула ограбил, его легче было выследить.

И снова Рути кивнул:

— Торговцев с Выси видели на Большом Перегоне. В обжорном доме, где Аргун поваром. Он и видел их. Обычно они появляются только в Ордынске, чтобы купить у охотников панцири. Значит, у них другие дела на Бэдэй. И весьма вероятно, что они связались с Ниргуном.

— Много вы у «длинного уха» спрашивали, — отстраненно протянул Богач. — Мы теперь, наверное, у половины Бэдэй в должниках.

Рути не стал комментировать. А Дилун разочарованно вздохнул:

— И что, придется охоту сворачивать?

— Сворачивать? — удивилась Богачка.

— Лучший выход, — включился наконец-то в разговор Бетлун. — Вернуться на Перегон, сдать панцири ростовщикам, а лучше — на хранение в Ордынске. И переждать, пока ватагу Ниргуна не переловят, или она не разбежится. Но мы не успеем, Перегон слишком далеко.

Дилун резко повернул голову:

— Точно не успеем?!

— Если Ниргун уже идет по нашему следу, то не успеем, — с достоинством подтвердил Бетлун.

Лгресс вставил:

— А может, он уже узнал, что мы были на стоянке торговцев, тогда ему и по следу петлять не надо до самой этой стоянки. Тогда у нас еще меньше времени!

— И что делать? — спросила Богачка. — Может, дать ему часть панцирей? Оставить посреди степи, может, перестанет нас преследовать?

— Не перестанет, догонит, и отберет все остальное, — спокойно возразил Рути. — Хотя, если здесь замешаны торговцы с Выси, может оставить нам трейлеры и оружие, чтобы мы дальше охотились на креветок.

— А может и перестанет, — добавил Бетлун. — А потом снова за нами погонится, чтобы мы снова откупились панцирями. А потом — снова.

— А может, нам попросить у кого-то помощь? — подала еще одну идею Богачка. — У дорожной стражи, у других дзоку… Заплатим им…

Рути покачал головой:

— Дорожная стража не имеет права покидать Перегон. Остальные, кого мы можем попросить о помощи, просто не успеют. Даже «гоночное племя» — мы слишком далеко от Перегона.

Все вышесказанное Михаил и так знал в общих чертах — чутьем выведал. И чувствовал себя виноватым, что не смог предупредить ватажников раньше, когда они еще могли успеть попросить помощи или добраться до Перегона, чтобы свернуть охоту. Мог же, если бы раньше решился признаться, что обладает даром предвиденья.

— А если нам вернуться на стоянку торговцев? — осторожно предложил Богач.

Лгресс аж дернулся:

— Я уже вижу, как дзоку нас грабят и сразу продают добычу этим торгашам. У нас на глазах!

И с этим тоже трудно не согласиться.

Наступила пауза. Все понимают, что мирного решения нет, но не хочется им по людям стрелять, даже по дзоку. Дзоку — тоже люди. И большинство из дзоку не приняли кровь жизни, молоды еще, а в мирах Большой Протяженности убивать «смертных» считается недопустимым. Воспитание ватажников не соглашается на вооруженный конфликт.

Но — либо сдаться, либо драться, других альтернатив нет. А если все альтернативы неприемлемы, нужно пересмотреть императив, как в народе говорят. И кто рискнет предложить пересмотр императива? Рути — и тот боится. Бетлун уже рот открывает, но на главе ватаги и так слишком много ответственности нагружено, потому Михаил принял решение часть этого веса с Бетлуна снять, спросил Рути:

— Чем они вооружены?

Все уставились на Михаила. С осуждением — поняли намек. Но и с облегчением — наконец-то слово сказано. Возмущенной реакции в стиле: «Защищаться от бандитов — грех!» — не последовало, вот и хорошо.

Рути ответил:

— У них скорострельные винтовки. Кроме того — дробовики, чтобы отпугивать лэнгов, пистолеты, самострелы, ножи, цепи.

— А лучевого оружия у них нет?

— Нет, — качнул головой Рути. — Лучевое оружие слишком дорогое. Только очень богатые ватаги дзоку могут его купить.

— Так, — веско сказал Михаил. — Обычные винтовки бьют на полтора рывка, наши охотничьи — на все три. Сколько у них человек в ватаге?

— Не больше семидесяти, — спокойно ответил Рути. — Да, у нас есть преимущество, но…

— Но кто тут сможет стрелять в человека? — перебил Лгресс. — Содит и Яни? Кроме нас с вами только Чинк способна… убить.

Михаил удивленно вытаращился на Лгресса, другие тоже. Хотя не все Бетлун — с осуждением глянул, мол, нельзя до такой степени не разбираться в людях. А Рути даже пояснил:

— Чинк не сможет убить. А Содит — сможет, он достаточно решительный человек.

Лгресс смущенно почесал нос.

Михаил мягко успокоил:

— Мы все, вся ватага, достаточно хорошо стреляем. Нам не обязательно убивать насмерть, мы можем только ранить. Или расстреливать их быстроходы, оружие из рук выбивать.

— Наши винтовки недостаточно скорострельные, — неуверенно возразил Богач. Не хотелось ему воевать. Никому не хотелось, всем страшно.

— Зато дробовики у нас многозарядные, — ответил Михаил. — Их же можно в винтовки превратить, так?

Бетлун вопросительно поднял бровь — жест, который можно понять и: «Как вы догадались?» — и: «С чего ты взял?!» — смотря, что ответит Михаил. Почему-то возможность превратить дробовики в дальнобойное оружие ватажники скрывают. Вероятно — из общих соображений, как козырь в рукаве.

Михаил ответил:

— На наших дробовиках крепление под оптический прицел, такое же, как на винтовках.

Бетлун протяжно хмыкнул, признавая правоту и наблюдательность Михаила.