И она его не останавливала.

Почти там. Его руки нырнули под её платье, обхватили попку и развели бедра. Она ахнула, обхватив ногами его талию. Её руки держались за его плечи, массируя мышцы напряжёнными пальцами. Она делала это каждый раз, когда он её целовал, и тогда, во время секса прошлой ночью. Ещё одна из многих её особенностей, которая сводила его с ума.

Он помедлил возле её входа, глядя ей в глаза, испытывая нужду. Губы неподвижно зависли над её ртом в ожидании…

Там.

— Вот этот взгляд, Кэм. Просто прекрасен, — прошептал он, накрывая её рот своим и вторгаясь внутрь.

Она вскрикнула, но звук был заглушен его поцелуем. Такая горячая. Её пальцы сжали его плечи, прежде чем схватить в кулак его волосы. О, такая горячая. А затем её пятки впились в его спину, привлекая его ещё глубже внутрь её настолько, насколько это было в человеческих возможностях, и, блин…

Он полностью потерялся в ощущениях. Растворился.

Больше не было никакой размеренности, только неукротимые животные инстинкты. Он оперся рукой о стену и вонзался в неё со всей силы, пока её тело не напряглось, и он не почувствовал, как она сжалась и уплотнилась вокруг него.

Трой был со многими женщинами, но ни одна из них не кончала так, как Камрин. Быстро, лихорадочно, и со всеми этими эмоциями, которые она пыталась сдержать. Кэм заставила его захотеть ждать, балансируя на грани между мукой и облегчением. Доставлять ей удовольствие снова и снова, чтобы просто наблюдать за её таинством.

Трой разорвал поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, и спрятал своё лицо в мягкой коже за её ухом. Ухватив Кэм сзади за шею, он услышал её надрывный стон и почувствовал, как она вздрагивает, сотрясаясь напротив него, прежде чем сам полностью освободился.

Сглотнув, Трой обнял её, совершенно потрясённый. Он стоял, держа её на руках дольше, чем им потребовалось времени, чтобы сделать дело.

— Святые угодники, Кэм, — произнёс Трой, не в силах сказать большего. Кэм издала непонятный звук в знак согласия.

И прежде чем у него могли отказать ноги, он отнёс её к кровати и посадил себе на колени. Трой избавился от презерватива и расстегнул её платье, желая почувствовать её кожу своим телом. Её руки без колебаний поднялись, позволяя ему стянуть платье через голову.

Она задрожала, поэтому он потянулся ей за спину и обернул их одеялом. И, удерживая её на своих коленях, он откинулся на спинку кровати, а она припала щекой к его груди. Это было намного лучше, чем гоняться за ней в душевую. Хотя, может быть, позже…

— Начинаю привыкать к этому, — сказала она.

Он посмотрел вниз на её макушку.

— К чему?

— К этим объятиям.

— Ты обычно не обнимаешься после секса? — Она не ответила. — Я говорил тебе, Кэм, что сегодня вечером мы поговорим.

Она подняла голову.

— И именно поэтому мы занимались сексом? Чтобы ты мог развязать мне язык и отметить пунктик в своём списке?

Он сжал челюсти, пока его коренные зубы не заскрипели.

— Я говорил это прежде и повторю ещё раз. Секс с тобой не входил в мой план, Камрин. Я занимаюсь им просто потому, что хочу этого.

Или потому, что какой-то моей внутренней части это необходимо.

Она посмотрела на него, вероятно, обдумывая, стоит ли сохранить эту информацию в своей голове. А он задавался вопросом, сколько ещё раз у них должен быть секс, чтобы она ему поверила.

Он вздохнул.

— Мы сыграем в «двадцать вопросов». По моим правилам. Двадцать вопросов, и на все из них ты должна ответить честно.

Она уронила подбородок на его грудь.

— И какое отношение всё это имеет к твоему списку?

Он ответил просто:

— Чтобы ты излила свою душу.

— Излила свою душу, — механически повторила она. — Отлично. Я сыграю в твою игру, если я тоже смогу задать тебе вопросы. Без ограничений.

Ему это не понравилось. Без сомнений, она его перехитрит, но честно так честно. К тому же, в зависимости от того, что она спросит, быть может, его открытость повлияет на неё и приободрит.

Он кивнул.

— Я начну первым. Ответь на мой предыдущий вопрос. Ты никогда не обнимаешься после секса?

Её взгляд потух.

— Нет.

Он ждал, что Кэм разовьёт тему, но она не стала. Трой понял, что это не она не хотела близости, а мужчины, с которыми она была. На протяжении многих лет Камрин привыкла к сексу больше как к акту, чем наслаждению.

— Тебя никогда не держали в объятиях после секса? — Она покачала головой. — И поэтому ты закрылась от меня прошлой ночью?

Она пожала плечами, но кивнула. Трой знал, что это не вся история, но пока не стал заострять на этом внимание.

— Не делай этого, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо меня жалеть, ладно? Не все такие эмоционально открытые, как ты.

— Поверь мне, то, что я испытываю, — не жалость.

— Ты задал уже три вопроса. Моя очередь.

Отличная попытка.

— Уточнение ответа не является дополнительным вопросом.

Она прищурила глаза.

— Это не было оговорено в правилах.

Он улыбнулся.

— Теперь оговорено. Задавай свой вопрос.

— Кто такая Линдси? — Даже не задумываясь.

Интересный, однако, первый вопрос, и тот факт, что она задумалась о другой женщине. Она, что, ревнует? Он не думал, что Кэм способна на такие необузданные эмоции.

— Женщина, с которой я недолго встречался год назад.

Её брови приподнялись.

— И ты до сих пор с ней спишь?

— Нет. Почему Эмили назвала тебя уродливой?

Её взгляд метнулся вниз, а затем обратно к нему. На её лице отразилась борьба, а затем она наконец неохотно ответила:

— Она услышала, как я это произносила.

Трой так и подозревал, хотя и надеялся на иной ответ. Он принял её незащищённость за самоуверенность.

— Объясни.

Она уставилась на его грудь.

— Я примеряла отвратительную одежду, которую Хизер купила для меня в бутике. Это было после того, как они заставили меня осветлить пряди и подстричь волосы. Я пробормотала самой себе: «Нельзя исправить уродство». Эмили услышала.

— Ты же не считаешь…

— Моя очередь, — произнесла она, прерывая его. — Сколько женщин у тебя было?

Что такое со всеми этими вопросами о его интимной жизни?

— Много. Однако не так много, как ты думаешь.

— И ты никогда не хотел жениться на ком-нибудь из них? Ты хотя бы помнишь их имена?

Это прозвучало как оскорбление, завуалированное в вопрос.

— Нет, я никогда не хотел жениться ни на одной их них. И да, я помню всех по именам. Карен была первой — на заднем сидении её автомобиля после выпускного. Нет смысла перечислять их всех, но я помню каждую из них. Они все были особенные, но не для меня, в долгосрочной перспективе.

Она посмотрела на него с искренним удивлением.

— Они были тебе небезразличны, верно?

— Да. Ты же не считаешь всерьёз себя уродиной, не так ли?

Она вздохнула.

— Уродина — это сильное слово…

Он оттолкнулся от спинки кровати, садясь прямо, и заглянул ей в глаза.

— Ответь на вопрос, Кэм. Ты считаешь себя уродиной?

Она схватила простыню, лежащую рядом с ними, и слезла с его колен. С особой тщательностью она завернулась в неё и легла на спину. Её действия являлись таким же ответом, как если бы она сказала прямо…

— Да. Ну, нет. Не уродиной, но также и не красавицей. Я обычная. Одна из тех, мимо которых другие проходят и едва ли замечают. И мне это нравилось.

Его взгляд метнулся к её глазам, изучая её, но она не посмотрела в ответ. Он бы заметил её в комнате полной женщин, даже если бы они никогда не встречались. Настолько она выделялась. Но со временем она привыкла прятаться. И это подкинуло ему несколько идей для его списка.

— Нет, Кэм. Ты не уродина. Кто вообще сказал тебе…?

— Что произошло в тот день? — спросила она, снова перебивая его, чтобы отвлечь внимание от себя. Её тон смягчился, когда она пояснила: — В тот день, когда они забрали твоего отца насовсем?