Если бы он только знал. Она пожала плечами.

— По крайней мере, я спасла тебя от поездки верхом обратно в конюшню.

— Боже мой, ты пытаешь быть смешной. Ты ударилась головой сильнее, чем я думал. — Он покачал головой. — Не приведи господь вновь увидеть тебя верхом на лошади.

— Позволь тебе напомнить, если бы ты не флиртовал с той хорошенькой блондинкой, этого бы никогда не случилось.

Его взгляд метнулся вниз к его рукам, и он сглотнул. Кэм зашла слишком далеко. В её животе все упало. Она потянулась к его ладони, но он поднялся и отступил назад.

— Я выйду, чтобы ты могла одеться. Буду ждать снаружи.

Блин.

— Трой, я всего лишь пошутила…

Но он уже ушёл.

Трой вышел во двор Хортонов и сделал глубокий вдох. Он скрестил на груди руки и посмотрел вверх, всё ещё потрясённый тем, насколько ночи здесь холоднее. Вдалеке послышались раскаты грома. Мгновение спустя на западе небо осветила молния. Влажность воздуха увеличилась — буря надвигалась позже, чем прогнозировалось. Свет в его с Кэм спальне моргнул над его головой.

Сегодня он едва не потерял самообладание. Увидев Кэм на земле, с распластанной поверх неё Эмили…

Они стали его семьёй, его единственной настоящей семьёй, задолго до того, как он посчитал, что нуждается в ней. Он убеждал себя, что запаниковал именно по этой причине. Даже сейчас Трой всё ещё боялся, что Ковичи откажутся от него. Хотя, в тишине ночи, он знал, что это ложь.

Где-то в промежутке между правильным и неправильным, между другом и членом семьи — Камрин становилась кем-то большим. Предупреждающие колокольчики прозвенели ещё в его доме, ещё даже до того, как они отправились в Колорадо — когда она врезалась в его стол. Когда он к ней прикоснулся. Повернув голову, Трой посмотрел на то место во дворе, где они целовались.

Он покачал головой. Из-за его невнимательности Эмили или Камрин могли пострадать. На земле нет таких сил, которые позволили бы ему простить себя, если бы это произошло.

С тех пор, как его отца посадили, когда ему было восемнадцать, Трой заключил договор с самим собой: он никогда не станет монстром, каким был его отец. Никогда не поднимет руку, никогда не выпьет больше одной бутылки пива, никогда не причинит боль другому человеку. При любой возможности будет шутить, свободно улыбаться и показывать свои чувства тем, кого любит.

Честно говоря, вероятно, из-за его пакта он никогда не позволял себе влюбиться по-настоящему. Любовь приводит к браку, который, в свою очередь, приводит к детям… И, хотя это вызывало у него отвращение, в его крови струилась ДНК его отца. Понадобится всего секунда, чтобы потерять контроль и повторить цикл насилия.

За его спиной хлопнула дверь. Он обернулся и увидел Фишера.

— Почему ты до сих пор не спишь?

Фишер засунул руки в карманы и встал возле него.

— Могу спросить тебя о том же.

Трой посмотрел на горизонт.

— Я всё ещё вижу их перед глазами, лежащих на земле.

— Я тоже.

— Я так сильно сожалею, Фишер. Мне следовало быть более внимательным.

Фишер повернулся к нему лицом.

— Я не за этим сюда вышел. Это был несчастный случай, Трой. Ничего более. И, к счастью, не имеющий серьёзных последствий.

Фишер был более снисходительным, чем он.

— Тогда что ты хочешь сказать? Я знаю тебя. У тебя что-то на уме.

Фишер посмотрел на окно их спальни, а затем на свои ноги.

— Эмили и Камрин не единственные, кого я продолжаю видеть перед глазами. Тебя тоже. Взгляд на твоём лице, когда ты увидел, что она упала. И тот, что был у тебя в больнице. — Он заглянул ему в глаза. — Ты никогда не смотрел на женщину так, как смотрел сегодня на неё. Так что я не против того, что происходит между тобой и Кэм.

Трой захлопнул рот и внимательно изучал лицо Фишера. Вытянутое, идеально выбритое, с ямочкой на правой щеке. Широко открытые глаза, смотрящие на него, предлагали Трою предельное доверие. Если он становится таким очевидным для Фишера, то что должна думать Камрин? Трой не мог ничего сказать сквозь ком в горле, но его разум стремился выложить своему лучшему другу всю правду.

Никто ничего не сказал. Но, если честно, Трой бы предпочёл, чтобы Фишер на него злился.

Фишер кивнул.

— Спокойной ночи.

Трой пристально смотрел на дверь, пока та не закрылась, а потом уставился в небо, когда пошёл дождь.

Камрин в одиночестве сидела на кровати, грызя ноготь, и ждала возвращения Троя. Она хотела стереть тот взгляд на его лице, который появился из-за неё в больнице. Кэм всегда считала, что Трой слишком непрошибаем, чтобы принимать что-либо всерьёз. Может быть, он скрывает свою вину так же, как она прячет своё недовольство.

За окном сверкнула молния, освещая комнату ярче, чем лампа. Она увидела его снаружи и включила свет, чтобы он понял, что она не спит. Их не оставляли наедине с приезда из больницы. А то, что она должна была сказать, было только для его ушей.

Он пришёл несколькими минутами позже, бросил на неё взгляд, а затем стянул с себя влажную рубашку. Каждый раз, когда он снимал рубашку, ей хотелось провести ладонями по его груди, чтобы узнать, какова она на ощупь. Все эти твёрдые мышцы и гладкая, загорелая кожа. Её собственная кожа разгорячилась, когда он встал возле кровати, уставившись на неё, словно не знал, что делать дальше.

— Я не имела в виду то, что сказала, Трой. — Он ничего не ответил и просто продолжал смотреть на свою сторону кровати. — Посмотри на меня. — Когда он взглянул на неё, она едва не разразилась слезами. — Это было не смешно, и я очень сожалею.

Проходили секунды, пока они продолжали смотреть друг на друга, и ей вспомнилось, как однажды ночью, будучи ребёнком, она лежала в постели и слушала плачь Троя через стенку. Она всю голову себе сломала, пытаясь придумать способ, как заставить его почувствовать себя лучше, глупый ребёнок. Она никогда не испытывала подобной печали. У неё странные родители, но они никогда её не обижали. Как ужасно, что единственный человек, который должен тебя любить, так сильно тебя ненавидит.

Она пробралась в спальню, которую он делил с Фишером, и увидела, что её брат спит. Трой быстро вытер лицо и сел на нижней койке. Не желая смущать его, она подошла к полке и вытащила синий пикап «Матчбокс»[18]. Потом вручила ему игрушку. «Возьми его, чтобы он напоминал тебе, что в один прекрасный день ты будешь достаточно взрослым, чтобы уехать, — прошептала она. — Ты ни в чём не виноват».

Она не думала, что тогда это помогло ему, и, вероятно, это не помогло бы и сейчас.

— Ты не виноват.

Вздрогнув, он моргнул, затем сглотнул. Его взгляд метнулся к большим стеклянным дверям балкона, а затем обратно к ней.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Со мной всё в порядке, Трой. — Ему необходимо было знать это, поэтому она повторила: — Я в порядке.

— Что-нибудь болит? Тебе нужны ещё лекарства?

— Нет и нет. Я в порядке.

Уголок его рта изогнулся. Он снова посмотрел на двери: наверное, вспоминал их поцелуй в прошлый вечер. Зная Троя, он, скорее всего, пытался соскрести это воспоминание из своей памяти.

— Ощущаешь головокружение или тошноту?

Она вздохнула.

— Трой…

Он подошёл к её стороне кровати и посмотрел на неё сверху вниз.

— Просто ответь на вопрос.

— Нет, я….

— Отлично, — проговорил он. — Хорошо.

Прежде чем она успела сообразить, какого чёрта происходит, он подхватил её и перебросил через плечо. Перед её глазами тут же замелькали образы того, как ему требуется операция на позвоночнике.

— Опусти меня вниз. Иначе ты тоже в конечном итоге окажешься в отделении экстренной медицинской помощи.