Ит’с вери импотент фор ми. До победы, но пасаран и всякое такое.

Внезапно открывшийся дурацкий волшебный дар и в классе не давал мне покоя. Пирожки с мясом, капустой и творогом, блинчики с яблоками и бананами, мятное драже (чтоб ты лопнула, Семенова!), и не мятное тоже, шоколад и домашний пирог с рыбой. Бутерброды с сыром. Про то, что у соседа по парте (кстати, он у нас единственный мальчик в классе, мой друг) в мешке половина помидора, а не целый, я поняла внезапно. Смотрите, как просто: целый-то помидор не вынюхаешь! А давать человеку в школу меньше половины — злодейство какое-то, да? Вот, я тоже так думаю!

Ну, я теперь понимаю, как Шерлок Холмс развил свои дедуктивные способности. Он просто, наверное, часто без денег сидел и все время о еде думал.

Ясное дело, что о моем плане быстро узнали все. Я еще и сама подтвердила, чтобы уж точно не отступить. Так что я теперь была просто обязана довести все до конца. Даже, я бы даже сказала, особенно учитывая маму с грушами.

Мама груши взялась покупать все время и еще виноград. Хотя я знаю, что дорого (теперь все дорого!). И папа тоже хорош! Пришел, такой (вечером, ага, когда особенно в животе кошки поют!) и говорит: может, ты кашки поешь гречневой? В ней ничего нет!

Ну, не враг?

Однокласснички еще лучше. Зла на них нет. Экскурсии повадились на меня водить. Из параллельных классов. У нас, тем более, некоторые уроки вместе, так вообще никакой жизни не стало. То говорят «это вредно». То: «а это не вредно?» То: «ух ты, круто!» (а то я сама, можно подумать, не знаю!). А то опять начинают про ту девушку в телевизоре, которая худела-худела и умерла.

Посмотрим-посмотрим.

Я точно бы довела план до конца. Даже несмотря на то, что на третий день у меня изо рта стало вонять ацетоном. Тут просто главное рот не раскрывать, а если очень нужно, рукой прикрыть.

Другое дело, что голодать, наверное, все-таки экстренная мера. Просто надо есть нормально. А не выдумывать всякое. Ну, мне учиться же как-то надо? Надо же это учитывать.

Эта трезвая мысль пришла мне в голову, когда я домой шла, по лестнице поднималась. Утром на трамвай кое-как доползла, с трудом отсидела (хорошо, у нас два урока отменили, всего пять вышло!) и, не приходя в сознание, домой поехала.

Тут, чувствую, в ушах звон какой-то. И голова то ли кружится, то ли тошнит.

И, в общем, если бы не великий прыжок через три ступеньки, который каким-то чудом получилось совершить из последних сил, прямо не знаю, что бы было. Спиной назад на лестнице удачно упасть — это уметь надо, а я еще и спорт не люблю.

Хорошо, эти четыре ступеньки последние были. Я в дверь позвонила, папа открыл и говорит:

— Может, все-таки кашки гречневой? Полмисочки.

А я такая:

— Без масла.

— Ну, конечно, без масла. Может, тебе морковку почистить?

Я говорю, давай. Я тогда твердо решила: каши, морковку — и больше ни крошки! Но потом как-то задумалась, прибрела на кухню и слопала супа полкастрюли. И винегрет (не люблю винегрет, это случайно так вышло). И капустку тушеную с сосиской. Надо же, самая простая еда, а так вкусно!

Ну, и в варенье залезла. Потом, вечером.

Пропало, короче, все.

Нет, голодовка — не выход. А тогда как же? Смешно надеяться просто так похудеть, когда на свете существует теплый батон за двадцать две копейки и простые булочки за три. Не говоря уже про гигантские свежие бублики и «ушки» — такие, знаете, немножко еще сырые, облитые сиропом и сахаром посыпанные.

Где мне взять силы с ними покончить? У меня, может, одна радость только и осталась: мягкая горбушка, оторванная от батона и намазанная маслом. К чаю. Или без масла, прямо так, по дороге из магазина съесть.

Но жить-то так тоже нельзя. Мне вон джинсы тесные хочется, чтобы как вторая кожа сидели. И платьев коротких. И шорты белые.

Ну, и что теперь, всего этого не будет? Только потому, что булки за три копейки? (Ох, булки!).

Тоже, знаете ли, не дело.

Но я нашла выход. Тесные джинсы, облегающие, как вторая кожа, помогут мне похудеть. Уж не знаю, как, но знаю, что так будет.

Тем более, что, как там теткина подруга говорила, с моим телосложением полнота не страшна.

И вообще! Нигде не сказано, что красота обязательно в худобе! Нигде, ясно?

Дело было рискованным. Не люблю, когда на меня пялятся. Но тут еще в одной хорошей книжке написано, что нужно вырабатывать к себе правильное отношение. Любить себя такой, какая есть. И не стеснятся окружающих. Вот, я не буду стесняться.

Штаны налезать не хотели, но это так и задумано. Их можно лежа надевать, так легче. И живот сам втягивается. С трудом застегнув штаны, я посмотрела в зеркало. Потянула скособоченную молнию. Молния уехала обратно. Ладно, пусть остается. Потом растянется, заодно и дышать легче будет.

Ну-с, что у нас получается? Крупная кость, конечно, свисает, но ее и не видно — она под джемпером. Живот затянут. А все остальное как будто и неплохо! И очень даже!

Правда, на улице какой-то водитель выскочил из грузовика, догнал меня и попробовать ухватить сзади, чем привел в такую ярость, что наверняка потом ехал без остановки. До самого этого самого. Куда ему там надо было. Надеюсь, по дороге он сорвался с моста и утонул. Или врезался в поезд. Ну, в общем, ему не позавидуешь.

Гораздо важнее, что, собственно, скажут в лицее. Там у нас не то, чтобы с формой строго, а так. Выдали всем черной ткани, разрешили сшить из нее костюм какой хочешь. Все (ну, девочки) как бросились шить себе пару пиджак-шорты! Короткий такой пиджак, знаете? Половину портнихи уговорили на… это такой немного странный предмет: юбка-шорты. А короткие пиджаки почему-то все, как один, оказались больше похожи на куртки. То есть, они не чуть выше талии заканчиваются (как вообще-то было задумано), а как раз наоборот: чуть ниже ее. Это потому, — объяснила моя портниха, — что для короткого пиджака (он болеро называется) нужна идеальная, даже, пожалуй, худая, фигура. Таких очень мало. А на других такой пиджак не сидит. Я ей говорю, шейте, похудею. А она опять: тут похудеть не поможет, тем более, что это трудно, тут зависит от типа фигуры. А у вас кость, говорит, крупная.

И, в общем, у меня теперь пиджак-куртка какого-то полувоенного вида, с клапанами на груди, и юбка-шорты.

У нас полкласса такие получились.

Куратор наш посмотрел и пошутил: недобрюки, говорит, перетрусики.

Но, в общем-то, форму носить необязательно. Можно что хочешь, только чтобы белый верх, темный низ. Ну, или хотя бы светлый верх, темный низ. Ну, или хотя бы не джинсы.

Учителя-то уже поняли, что бороться с джинсами бесполезно (не будешь же за всеми бегать!), а вот директрисе лучше на глаза не попадаться. Очень она у нас свирепая. Такая квадратная тетка с белой прической, в красной блузке и красных туфлях на шпильках. Я, кстати, думаю что она ведьма.

Правда, сама видела. Вы же знаете, да, что на первое сентября всегда солнце светит? Так вот. Тут у нас, впервые за всю историю (то есть, за прошедшие девять лет) на первое сентября тучи случились. А Эльвира Карловна всегда начинает свою праздничую речь так:

«Дорогие друзья! В этот солнечный день…»

Говорят, за девять лет ни разу по-другому не было.

А тут тучи. Эльвира Карловна такая выходит на своих красных шпильках, становится на самое видное место и начинает:

— Дорогие друзья! В этот…

И такая на небо смотрит. А там тучи. Пауза. Толпа молчит, и только новенькие (которым уже все рассказали) тихо хихикают. А Эльвира Карловна возвела свои бесцветные очи к небу и с нажимом с таким продолжает:

— …солнечный день…

Тучи разошлись, засветило солнце.

Таких аплодисментов Эльвира Карловна, может, больше никогда и не слышала.

Короче, вы сами понимаете, что на глаза ей лучше не попадаться.