– В доме должно быть не меньше, чем во дворе, так что там за полсотни.

– Ещё собаки, – буркнул я, глянув сквозь одолженную у Роде трубу.

– С чего ты взял? – спросила дочь.

– Дерево видите? Самый высокий клён. Под ним земля изрыта – скорее всего, собаки.

– Верно, – недовольно брякнул Штиль.

– Может, хозяйский коккер-спаниель? – в шутку предложил Роде.

– Ага, а у охраны деревянные револьверы, и вообще сегодня они все лягут спать. К собакам лезть будет неприятно.

– Штиль прав, – еле заметно кивнула Виктория, – надо чем-то сбить запах – укроп, если не ошибаюсь, сбивает собак с толку.

– Где мы его сейчас достанем? – хмыкнул я.

– В том-то и дело, лучше бы отложить до завтра.

– Я откладывать не могу. Как стемнеет, пойду один.

В ту секунду я считал, что, в самом деле, готов пойти один. Признаться самому себе всё же пришлось: я просто не оставляю товарищам выбора.

Ночь приняла вахту где-то через час. На небе появился раскалённый добела полумесяц, освещающий так ярко, что можно книги читать. К счастью, ночь сжалилась над нами, пустив по небу густые рваные облака: как только одно из них закрывает луну, наступает кромешная тьма. Пользуясь подарочком, мы в три броска добрались от леса до забора.

Притаившись в разросшихся кустах смородины, мы долго разглядывали сквозь голые ветви, как двор патрулируют охранники. Обследовав местность, мы выяснили, где соглядатаев меньше всего. Правда, пробраться на территорию здесь непросто, но только не для иоаннитов и бравых бандитов.

Собак мы так и не заметили, хотя лай их раздавался пару раз. Надеясь, что судьба нас с псинами не столкнёт, мы дождались очередной плотной тучи и резво пошли на штурм забора. Ловкачи Бестии понеслись по прутьям, как обезьяны – я ещё и оказался отстающим. В конце концов, все благополучно перемахнули на ту сторону и нырнули за растущие в ряд клёны.

– Через три секунды явится, – удалось Роде в лунном свете свериться с часами.

И как в отрепетированной постановке, точно через три секунды из-за угла появился охранник. Патрулируя территорию, он решил променять бдение на разбрасывание кленовых листьев ногами. Видимо, решив, что растяпа окажется лёгкой добычей, Штиль взялся за нож. Передумал он, однако, тотчас.

Когда охранник убрался, под руку нам наступила темень. Мы в момент добежали до коттеджа, Штиль чуть согнул ноги и упёрся ладонями в стену, я не без труда взобрался ему на плечи. Дальше наступила очередь Виктории: взяв её за руку, я подкинул дочь вверх – получилось достаточно высоко, чтобы она ухватилась самыми кончиками пальцев за балкон на втором этаже. Она ловко взобралась наверх, а мы спрятались в тёмной нише неподалёку.

Прошло много времени, пока мимо шастали патрульные, а тучи не желали закрывать луну. Наконец нам представился шанс собраться под балконом.

– Виктория, – шепнул я.

– Да, я тут. Дверь заперта. Кидаю верёвку.

Перед самым моим носом оказался конец верёвки. Мы все уцепились в него покрепче, и Виктория без труда подтянула нас наверх. Стараясь не шуметь, мы рассыпались по тесному балкону.

Дверь перед нами ведёт в зал, который, судя по отсутствию света, должен быть пуст в это время. От него совсем несложно добраться до комнаты для гостей, где, как мы предполагаем, должен находиться Андре Ремап. К несчастью, короткий путь закрыт.

– Что скажешь, Роде? – кивнула Бестия на дверь.

Щербатому хватило меньше минуты:

– Нет, за валарийский замок[21] даже браться не буду.

– Если просто высадить дверь? Может, не услышат.

– Я на такой риск не пойду, – ответила дочь. – Давайте на крышу.

Это был наш запасной вариант, и он мне дико не нравится. Но пришлось-таки повторить сработавший ранее манёвр, Виктория подтянула нас на покатую крышу коттеджа.

И началось самое неприятное: черепица молчать не желает, ноги скользят. Кажется, что ты двигаешься медленнее черепахи, но громче несущегося сквозь чащу лося. Бандиты дали мне рекомендации, как двигаться, чтобы черепица не гремела, но у самих-то не то чтобы получалось.

Вместе с тем, внизу ещё никто тревогу не поднял, и пули не полетели.

Мы добрались до конька. Доковыляв до каминной трубы, мы закрепили на ней верёвку. Затем настало время спускаться, что выглядит уж совсем ужасно. Охранников внизу не видно, небо совсем расчистилось, а шуму при движении вниз только больше. Как же быстро я устаю материться сквозь зубы.

Цепляясь за верёвку, мы тихо соскальзываем вниз – чешуйчатая крыша шелестит под нами. Впереди всех оказался Роде. Стоило ему добраться до края ската, как он высунулся на секунду и тотчас под знак подняться.

– Двое, чуть левее, – прохрипел он, когда мы взобрались повыше.

– А балкон? – прошептала Белая Бестия.

– Нам нужен тот, что справа?

– Нет, тот, что слева.

– Но сейчас-то он справа от нас?

Виктории пришлось мысленно разворачивать заученный план здания.

– Ах да, верно, Роде. Так где он?

– Нам нужно взять ярда четыре вправо.

– Ты уверен? – недоумённо произнёс Штиль. – Что-то много – четыре ярда.

– Уверен, все четыре.

Пришлось отползать в сторону, чтобы приземлиться точно на гостевой балкон. Оттянув верёвку, мы снова чуть спустились, а разведка Роде донесла, что путь свободен, тем более что тучи вернулись нам в помощь. Щербатый первым соскочил вниз, но через секунду он нырнул в угол, укрываясь от невидимой напасти.

Мы чуть было не бросились прочь, заслышав непонятный звук, испугавший Роде, но вскоре разобрали, что так внезапно зазвучало в комнате для гостей. Это оказалась скрипка.

Роде вернулся к верёвке и натянул её, чтобы остальным было проще спускаться – прошло около минуты, как все мы собрались на балконе. Скрипка (а теперь очевидно, что струны поют прямо за дверью) только разгоняется. Виктория первой прильнула к замочной скважине и доложила:

– Да, это профессор музицирует.

– Ещё кто есть? – спросил Штиль.

– Нет, он один.

– Если его резко оборвать, обратят внимание, – хмыкнул Роде.

– Будем здесь сидеть до конца композиции? – я припал к перилам, всматриваясь в неуютную темноту. – Мы здесь как на ладони.

– Он скоро закончит, – пообещала Виктория. – Роде, готовь хлороформ.

Широкоплечий разбойник достал из внутреннего кармана бутыль и капнул на тряпицу снотворного. Виктория тем временем попробовала открыть дверь – та оказалась не заперта.

Скрипка выдаёт все новые части композиции, а бандиты-каледонцы, ближе знакомые с произведением, постепенно напрягаются. Под нами топают патрульные, лишь чудом не замечающие четвёрку недоброжелателей на балконе. Я готов к неприятностям, на спине мурашки водят хороводы.

Наконец фальшивящий скрипач дал финальную трель, просигналив тем самым разбойникам. Не по комплекции проворно влетел в помещение Роде и прыгнул на профессора. Тот не успел и звука издать, как ему ткнули в лицо тряпку, пропитанную хлороформом – он попытался вырваться, но щербатый его крепко сцапал.

Я замкнул атакующий порядок, поспешил захлопнуть дверь, чтобы свет не привлёк внимание. Виктория уже успела занять позицию у двери в комнату, а Штиль кинулся проверить прилегающую ванную. Насколько я помню, к комнате ведёт длинный коридор, в котором можно расставить хоть дюжину охранников.

Насколько возможно тихо я подкрался к дочери.

– Что в коридоре? – шепнул я.

– Человек прямо за дверью, – и тут же она повторила информацию товарищам, но уже особым жестом. Те кивнули и принялись вести себя тише.

Оставив дочь, я на цыпочках двинул в сторону Роде. Профессор в его лапищах уже не сопротивляется.

– Отключился?

– Да, даже не пикнул.

– Ну-ка, давай пройдёмся по ящикам, – шепнул Штиль и двинул обыскивать комод.

Пришлось присоединиться. Я взял на себя стол, принявшись сгребать со столешницы бумаги и совать себе во внутренние карманы. Письма, записки, какие-то чертежи – я без разбора хватаю всё, что мне кажется самым необходимым. Сложно сказать, насколько полезной макулатурой в итоге это окажется.