– Не понимаю…

– А вот представь, что спустя лет тридцать заявляется какая-нибудь дурёха, называет себя новой Белой Бестией и творит то, что тебе сильно не нравится!

Трюкачу такой пример пришлось порядочно обдумывать. В итоге он пришёл к выводу, что та вымышленная дурёха достойна лишь назвать шлюхой, и пороть таких надо. Короче, он меня прекрасно понял.

Спустя час стало довольно светло. Впереди показались невысокие горы, я надеюсь, к ним мы и едем. Местность походит на пустыню: кругом лишь бурая трава, ни единого дерева, земля угольная, мёртвая, вокруг ни души. Я бы не сыскал более укромного места обстряпывать тёмные дела.

По мере приближения к горам и по мере того, как поднимается солнце, всё отчётливее видны постройки вдалеке. Шахтёрский посёлок, отработанная порода, растущая новой горой, сама шахта. Я ни разу не был в подобном месте.

Понадобилось порядочно времени, чтобы добраться до места, но вот вокруг оказались бараки, заборы и шахтёрские будни. По мере приближения к жерлам в приземистой горе, на глаза попадается всё больше работяг. Худые, сутулые, в чёрных, как смоль, робах и в причудливых касках с масляными фонарями, растущими, подобно рогу, изо лба. Все с инструментами и флягами с маслом. Некоторые шахтёры выглядят, как дети… Наверно, это дети и есть.

Колонна остановилась на пятачке перед шахтой, из которой в этот самый момент мулы тянут вагонетку с породой. Пассажиры посыпались из экипажей. Наша шестёрка постаралась скучковаться поодаль ото всех и не привлекать внимания. Все, кроме меня – мне-то нужно подслушивать за Пито.

Коротышка вытер вспотевшую макушку платком и нахлобучил обратно громадный цилиндр.

– Скажете, что не впечатлены – назову Вас лжецом, месье Креже, – самодовольно обвёл он руками свою вотчину. – Шестая в Каледонии шахта по объёмам добычи при том, что по размерам – месте на двадцатом. Соотношение цены и качества, как говориться.

– Не цены вовсе, месье Пито, но я понял Вашу мысль. Да, пожалуй, то, что я вижу, весьма недурно.

– Весьма недурно – говорите, как трезвый финдалиец, ха-ха! Когда мой отец передал мне это сокровище, я матерился от восхищения! Отец меня, разумеется, лупил за это, а я снова матерился от восхищения, а он снова лупил… В общем, грандиозное место моя Палежская шахта!

Зашуршали камушки за спиной – подкралась Виктория, чуть позади неё стоит Трюкач и оглядывается. Дочь старательно натягивает цилиндр, дабы спрятать женское лицо.

– Гурман, Стриж и Дени сейчас устроят так, чтобы мы оказались поближе к Джакомо.

Я только сейчас заметил, что эти трое исчезли. Даже проследив за взглядом Трюкача я нигде не обнаружил бандитов Виктории.

– А что они сделают?

– Переполох устроят, – ответила дочь. – Главное, когда начнётся, держаться ближе к коротышке.

– Неплохо бы сказать, что должно начаться, – проворчал я.

– Как только перестанешь убивать людей Пито, буду тебя во всё посвящать.

– Блистательно!

Трюкач подобрался поближе, Виктория спряталась между нами, дабы не выдавать вызывающе мешковатую форму и не очень уж похожую на мужскую внешность. Я вернулся к хвастливому меценату.

– Я возлагаю большие надежды на уголь, что мы здесь добываем. Гляжу, Вам не терпится ознакомиться со свежими образцами, месье Креже. Они порадуют… что за чертовщина, месье Бернадоте?

Хладнокровию Пито можно позавидовать! Когда в сотне ярдов отсюда громыхнул взрыв, большинство чуть не попадало от страха, а карлик лишь недовольно обернулся на звук. Вопя так, что не разобрать ни слова, из-за бараков побежали шахтёры. Затем раздались выстрелы.

– На шахту совершили нападение, – подпрыгнул к Джакомо Рамон.

– Это я вижу. Идите разберитесь с этим, – иронично протянул коротышка указывая обеими руками в сторону шума.

– Слушаюсь! Вы трое – не отходить от месье Пито ни на шаг.

И Рамон побежал, подхватив ещё горстку охранников, пресекать беспорядки, устроенные бандитами Виктории. А расчёт её оказался чертовски хорош: теми тремя, кого Бернадоте приставил прикрывать зад Пито, оказались я, Бестия и Трюкач. Мы даже браво расправили плечи и схватились за револьверы, изображая непоколебимую охрану.

– Месье Пито…

– Бросьте, месье Креже, – прервал карлик панику перемешанную с возмущением, – ну стоит ли бояться каких-то дуболомов с динамитом? Вы же сами пользуетесь услугами людей Рамона – они всякий сброд скручивают на раз.

– Но это всё равно небезопасно…

– Да кто вообще приносит на штурм шахты динамит? Исключительно кретины, а чего нам с Вами бояться кретинов? Но если Вам так уж неспокойно, давайте поскорее спустимся.

– Это будет разумным. А Вы уверены…

– Нужно человек двести, чтобы хоть как-то нам угрожать.

На входе в шахту нас встретил начальник, который должен отвести нас в нужное место. За спиной не стихает пальба, и все, кроме Пито, с опаской оборачиваются. Наша троица не исключение.

Подключились ещё двое работников с фонарями – всего нас столпилось восемь человек. Мы двинулись по тёмным тоннелям, нагло шагая посереди рельсов. Пыль придушила, на языке появился дурной привкус. Кривобокие тени оплетают стены и пол, а от большого числа источников света видно только хуже.

Карлик не умолкает про величие своих охраны и шахты, его голос порождает гулкое эхо. И чем глубже, тем сильнее я себя накручиваю, что в его голосе играют нотки неземного шипения. Я ни на секунду не позволяю себе забыть, что передо мной аронакес. Попытки вспомнить про него хоть что-то не удаются: чужая память не подчиняется.

Провожатый свернул в незаметный проход, теряющийся в тени, по нему мы добрались до просторного лифта. Что примечательно, шахта лифта уходит не только вниз, но и вверх. Вся восьмёрка уместилась, колоколом был дан сигнал, и нас отправили наверх.

Прошло совсем немного времени, как лифт стал до невозможного громко скрипеть, что Джакомо очень не понравилось:

– Почему звук такой, будто мы едем на помирающей свинье?

– Мы это исправим, месье Пито, – сконфужено проблеял начальник шахты.

– Исправите! Вы слышали, месье Креже? Они вечно всё исправляют, но только если их мордой ткнуть! Вроде думаешь, я – человек умный, но остальные сильно глупее быть не могут. А вот нате опровержение.

– Ещё недавно…

– Я последний раз там был больше четырёх месяцев назад! – с ором перебил несчастного лилипут. – А без меня ты туда не суёшься!

– Виноват, месье.

– Да заткнись ты уже.

Застыженный до полусмерти повиновался, а скоро даже лифт вступился за него и примолк. В относительной тишине мы добрались до верхнего уровня, где освещения оказалось в раз больше – лампы развешены в непозволительных количествах. Их свет выдёргивает из темноты массивную неказистую дверь, обитую кожей. С определённых ракурсов она скорее напоминает древний ростовой щит.

К ней двинулась наша восьмёрка. Двое шахтёров пригодились, чтобы справиться с махиной. За ней обнаружилось прелюбопытное помещение.

Это огромная пещера, разделённая надвое стеклянной перегородкой. С нашей стороны помещение благоустроено, прекрасно освещено, своды укреплены толстыми металлическими балками, пол устлан листами железа, в потолке видны многочисленные вентиляционные отверстия. Вдоль стен стоят столы с весами, перегонными кубами, горелками и прочими штучками алхимиков, которым мне названия не вспомнить. Я сказал «алхимиков» – висящее в воздухе таинство обязывается.

За стеклом же что-то блестит… похоже на воду, причём её там полно. Какой-то бассейн оборудован прямо в недрах горы. Прямо над ним отверстия труб, ими усеян весь потолок, как сито дырками. Если из них течёт вода, что набирает бассейн, она должна это делать за секунду.

Но, хоть убейте, я не соображу, что здесь к чему. Как вода может литься с вершины горы? Зачем она вообще нужна в таких количествах на шахте?

В плотных кожаных костюмах по этой лаборатории ходят рабочие, их всего трое. Один из них заметил гостей и двинулся навстречу, с трудом стягивая пропотевшую маску. Горбоносый алхимик приветствовал Пито с Креже кивками, но ни слова не произнёс.