— В Апуэлле есть интересное место — колодец желаний, нам обязательно нужно его увидеть, — сказал Фрэнк. — Вы верите в колодцы желаний, мисс Фэрфакс?

— Наверное, мне не слишком повезло в жизни — пока я не видела ни одного, мистер Черчилль, — ответила Джейн. — Но вообще-то я не суеверна и не верю в волшебное исполнение желаний.

Миссис Кэмпбелл, на секунду оторвавшись от чтения, что-то одобрительно проворчала.

Фрэнк с изумлением воскликнул:

— Вам не повезло в жизни? Но ведь вы наследница самого лучшего состояния в мире!

— Я, мистер Черчилль? Сирота, которой судьбой предназначено зарабатывать себе на жизнь преподаванием?

— О, я вовсе не об этом, — взволнованно проговорил он. — То есть я, конечно, знаю, что вы сирота, у вас нет ни отца, ни матери, и это, конечно, очень грустно. Но вам посчастливилось жить в семье, которая вас искренне любит — это видно всякому, — и кроме того, множество случайностей еще может повлиять на ваше будущее; кто может предсказать, что нас ждет впереди? Взгляните на себя и на меня, мисс Фэрфакс, наши судьбы во многом похожи, мы оба оказались вырванными из хода событий, предназначенного нам судьбой, и помещены в совершенно другое место; мы с вами — компаньоны в неожиданных обстоятельствах, разве нет?

Как странно, подумала Джейн, что он повторил практически слово в слово то, что она думала несколько минут назад.

И она стала смотреть на Фрэнка Черчилля с чуть большим интересом. Оказалось, что он вовсе не глуповат, хотя она никогда не стала бы относиться к нему с таким же безусловным восхищением, как к мистеру Найтли или Мэтту Диксону.

В Мэтте чувствовалось что-то непринужденное и необузданное: природный ум и теплота, никак не связанные с воспитанием и обучением. Бедный Фрэнк Черчилль научился дважды подумать, прежде чем говорить; он овладел искусством угождать, и хотя это далось ему легко, как и его отцу мистер Уэстону, к нему все же невозможно испытывать такое же восхищение и уважение, как к Мэтту, который всегда говорит, что думает, независимо от того, какое впечатление произведут его слова на слушателей.

— Если бы вам было обещано исполнение желания, мисс Фэрфакс, — продолжил Фрэнк Черчилль, — а так, конечно, и будет, когда мы приедем в Апуэлл и выпьем воды из колодца, что бы вы загадали?

На мгновение на месте смеющегося лица Фрэнка перед мысленным взором Джейн возникло другое лицо, так часто являвшееся ей в детских мечтаниях. Она представила, как перед ней появляется мистер Найтли на своем черном жеребце Бруте, ведя в поводу маленькую кобылку Дусетту, и говорит: «Пойдем, Джейн, пойдем со мной». А потом, несясь на лошади рядом с ним через Хайбери, она услышит, как он произносит слова, которые она уже сотни раз слышала в своих фантазиях: «Джейн, ты станешь моей женой?»

Напрасные мечты.

Очень серьезно она повернулась к Фрэнку и сказала:

— Но, мистер Черчилль, вы не должны об этом спрашивать. Во всех сказках говорится, что если произнести желание вслух, его услышат злые богини судьбы, вмешаются, и оно не сбудется.

— Я и не знал, что вы так упрямы, мисс Фэрфакс. Только что вы дали мне понять, что являетесь самой рациональной из всех известных мне юных леди.

Она задумчиво посмотрела на свои руки, затянутые в перчатки.

— Думаю, даже у самого рационального в мире человека имеется какое-то суеверие. Полковник Кэмпбелл, например, ни за что не станет править экипажем, который везет черная лошадь без белого носочка. Можете смеяться, но так оно и есть.

— У меня и в мыслях не было смеяться, — заверил ее Фрэнк, но лицо его говорило об обратном. — У меня тоже имеется большая неприязнь к таким животным, и я ни за что не допустил бы появления такого в своей конюшне. Но все же, мисс Фэрфакс, сейчас, когда наше путешествие подходит к концу, скажите, могу ли я рассчитывать на честь быть вашим партнером в двух танцах на сегодняшнем балу? Возможно, это будут первые два контрданса?

Решив немедленно начать претворение в жизнь своего плана более дружелюбно относиться к Фрэнку Черчиллю, Джейн приняла его предложение. И молодые люди на время расстались.

К немалому волнению и раздражению Рейчел, которой хотелось многое обсудить с Джейн, Шарлотта и леди Селси во второй половине дня явились с визитом в «Йорк-Плейс», где провели за беседой около часа.

Леди Селси много надо было рассказать сестре об обществе, собравшемся у лорда Форчунсуэлла, о беседах, прогулках, музыке, картах, яростной неприязни между супругой лорда и его сестрой, старомодных идеях его матери, предосудительном поведении сына:

— Он попросту щенок, сестра, уверяю тебя: моя дорогая Шарлотта сразу увидела, что скрывается под лживостью его претенциозных манер и томных взглядов — а также под утомительной манерностью и высокомерием его дочерей. Только потому, что их дед был герцогом, они считают себя вправе относиться к моей дорогой Шарлотте, будто она никто.

— Да? — удивилась миссис Кэмпбелл. — Зачем же ты посещаешь дом, где, судя по всему, тебе не рады и ничто не доставляет удовольствие?

— Как! Но, сестра, это же самый изысканный дом в южной части страны! У них собирается половина общества, и было бы странно, если бы мы проигнорировали такое мероприятие.

А тем временем Шарлотта, маленькие глазки которой не упустили ни одной детали скромного туалета кузины, оживленно болтала, тогда как Рейчел сидела и слушала ее с выражением отвращения и непонимания на лице.

Обе леди, конечно, полностью игнорировали Джейн. Та же сидела в углу и всем сердцем желала оказаться в другой комнате и подобрать на фортепиано «Робина Адэра» — любимую песню Мэтта.

Когда визит наконец завершился, леди Селси сказала:

— И мы будем с нетерпением ждать встречи сегодня вечером на балу, сестра.

— Ни при каких обстоятельствах я туда не поеду, — ответила леди Кэмпбелл. — Уверяю тебя, мне есть на что потратить свое время с гораздо большей пользой. Но, полагаю, там будет Джеймс. Он считает своим долгом сопровождать девочек и, конечно, нашу мать и миссис Консетт.

— Ах да, мама!.. Как она? — полюбопытствовала леди Селси, до сих пор не выказывавшая интереса к здоровью или местопребыванию собственной матери.

— Она подружилась с миссис Черчилль, и теперь они пробуют на себе новую процедуру — горячий душ из морской воды. Она, несомненно, все тебе подробно расскажет сегодня вечером.

Нежно распрощавшись с сестрой и кузиной и слегка кивнув Джейн, гостьи ушли.

— Шарлотта — отвратительная особа! — в сердцах воскликнула Рейчел, оставшись наедине с Джейн. — Ты знаешь, она коллекционирует предложения! Она говорит, что ей сделали уже пятнадцать предложений, но в ней нет и намека на истинные чувства, она как будто собирает открытки или фантики!

— Пятнадцать предложений руки и сердца? — изумленно воскликнула Джейн. — Я этому не верю. Или же их сделали несерьезные поклонники. Не думаю, что разумный мужчина захочет на ней жениться.

— Нет. Она эгоистичная и бессердечная особа. Знаешь, она похвалила мою прическу (о моем платье она говорить не стала, посчитав его недостойным ее высочайшего внимания). А когда я сказала, что прическу сделала ты, похоже, сначала она была ошеломлена, а потом скривила губы и заявила: «Что ж, тогда Джейн всегда может рассчитывать на место горничной. Если, конечно, мой дядя не захочет дать ей приданое». После этого она уставилась на меня горящими от любопытства глазами.

— А что ты ей сказала?

— К счастью, в этот момент тетя встала и начала прощаться, так что я только с ненавистью взглянула на нее.

Тяжело вздохнув, Джейн сказала:

— Знаешь, жаль, что я не могу получить место горничной. Мне кажется, это все же лучше, чем учить испорченных недорослей. Большинство леди хорошо обращаются со своими горничными — иначе им приходится постоянно страдать от уколов и щипков и ходить взлохмаченными. Мне бы понравилось элегантно одевать леди, красиво причесывать. К прическам, я думаю, ты согласишься, у меня определенно талант.