В тот день Элли заметил меня, когда я входил в здание. Будучи сам себе хозяином, потому что работы у него было мало, он придумал этот двусмысленный способ возобновления нашего с ним знакомства.
— Ну ты даешь! — сказал он, направив лифт вверх. — Такой умный парень болтается в офисе муниципальных работ! Я намерен прибрать тебя к рукам!
Он остановил подъемник на верхнем этаже и сделал мне знак следовать за ним. Я так и поступил, а он открыл отмычкой дверь пентхауса и пригласил меня внутрь.
Это оказались роскошно меблированные апартаменты, представляющие собой нечто среднее между жилой квартирой и офисом. Подойдя к бару, Элли взял наугад несколько бутылок и смешал нам два больших коктейля. Мы чокнулись, и я с величайшей осторожностью уселся рядом с ним на обитое кожей кресло.
— Кто здесь живет, Элли? — спросил я. — Только не говори, что это твое жилье!
— Нет, оно принадлежит одному нефтяному магнату. — Он безразлично пожал плечами. — Но он бывает здесь всего неделю в месяц. А что тебя так беспокоит? Я же никогда не втягивал тебя в неприятности, верно?
— Нет, конечно! — согласился я. — Если не считать случая, когда ты подбил меня надеть штаны того копа, да еще той истории, когда ты втянул меня в банду Капоне, да, пожалуй, последнего раза в Линкольне, когда ты обманом вынудил меня увести для тебя такси.
Элли усмехнулся и взял бутылку. Я спросил его, как ему удалось тогда смыться из ночного клуба.
— Да ничего особенного, — небрежно бросил он. — Я дал привратнику подержать свою сигару, а сам усадил бабенку в такси и был таков.
— Так и уехали в чем мама родила?
— Да ведь было очень тепло. Правда, по дороге мы оделись... Кстати, об одежде, пойди-ка сюда.
Мы прошли в одну из спален, и Элли отодвинул скользящую дверцу стенного шкафа. Там висела по меньшей мере дюжина мужских костюмов и пальто, а внизу красовались ряды всякой обуви и куча галстуков. Элли предложил мне выбрать себе одежду.
— Может, костюмы не очень подойдут тебе по размеру, зато они весьма и весьма респектабельные, И не спорь. Ты просто одолжишь его на сегодняшний вечер.
— Зачем? Я не могу...
— А как ты собираешься издавать журнал? Быть представителем крупного братства?
— Хорошо, но...
— Тогда делай, что тебе говорят, а я пока закажу нам обед.
Больше я от него ничего не добился, поэтому, поколебавшись, я сменил свои лохмотья на один из великолепных костюмов из этого гардероба. За исключением туфель, которые были немного велики, все сидело на мне отлично. К тому моменту, когда я закончил одеваться, прибыл официант с нашим обедом — два огромных филея с различными закусками, подходящими для скромного банкета. Элли подписал чек (разумеется, указав фамилию хозяина пентхауса), включив пять долларов чаевых для официанта.
— Этот парень никогда не просматривает счета, — пояснил он, когда мы уселись за стол. — Я все время привожу сюда гостей.
Он продолжал объяснять с несколько извиняющейся интонацией, что он вовсе не опустился до честной работы, хотя внешне так кажется. С помощью лифтеров и горничных, которые служат ему агентами, он помаленьку, но с приличной выгодой занимается разными делишками в этом здании — принимает ставки, торгует лотерейными билетами и все в таком роде, забирая себе разницу в цене от продавцов лотерейными билетами. И не стоит и упоминать, что помаленьку занимается кражами.
— Ничего крупного, понимаешь. В одном месте почтовых марок на несколько баксов, в другом — ленту для пишущей машинки или коробочку канцелярских принадлежностей и все такое. У меня есть парень, который покупает эту мелочь, давая мне небольшую прибыль.
Я пожал плечами:
— Элли, что заставляет тебя продолжать воровство? Почему бы тебе не изменить свою жизнь? Ты же умный пострел. К тому же приятный и внешне очень привлекательный парень. Если бы у тебя хватило здравомыслия и ты перестал быть дешевым воришкой...
Он тонко усмехнулся и смерил меня презрительным взглядом:
— В самом деле, Джимми? Ну и что бы я тогда имел? Разъезжал бы на крышах вагонов? Ел дрянную пищу за десять центов и работал бы на рытье канализационных канав? Одевался бы во всякое тряпье, а спал на подстилке из сена?
— Все это так, — упрямо вел я свое, — может, сейчас у меня дела идут не так уж хорошо, но я выберусь. Я...
— Ты прав, — кивнул Элли. — Сейчас ты как раз подошел к тому, чтобы выбраться. После сегодняшнего вечера твои дела пойдут отлично.
— Каким образом? Что я должен делать?
— Ты ведь все знаешь о рекламе, верно? Как насчет того, чтобы начать издавать маленький журнал?
— Ну, я бы не сказал, что так уж все знаю...
— Во всяком случае, ты в этом разбираешься. Так что не мешай и позволь мне представить тебя этим парням как знатока журналистики. А остальное сделаю я.
И снова мне не удалось добиться от него никаких разъяснений. Он твердил и даже клялся, что не пытается втянуть меня в какую-либо неприятность, и мне пришлось этим удовлетвориться.
Мы закончили обедать. Посоветовав мне самому выбрать себе напиток, Элли прошел в гардеробную и переоделся. Он вернулся с чемоданчиком, набитым бутылками из бара.
Естественно, к этому моменту я уже был слегка навеселе и стал менее восприимчивым к угрызениям совести, которые меня всегда терзали в присутствии Элли Иверса. Я уже говорил, что очень его любил. Элли по-своему всегда старался быть со мной добрым и великодушным, и сейчас, я надеялся, в час моей нужды он вытащит жирного кролика из шляпы фокусника.
Мы вместе спустились вниз и на такси подъехали к какому-то дому на Бродвее. Там мы вылезли, и я последовал за ним в гостиную на втором этаже. Мужчины, которым он меня представил, были, на мой взгляд, более или менее преуспевающие дельцы среднего класса — хозяева парикмахерской, владельцы закусочных, старшие бухгалтеры и все в этом роде. Добродушные люди, по-своему довольно умные, но не очень сведущие в других областях. Казалось, Элли пользовался их любовью и уважением. Когда он отозвался обо мне как о «известном авторе и издателе», собравшиеся стали взирать на меня со смущающим благоговением.
