— Все слышали? Честным словом подтвердите городовому, что я никого не бил?
— Да, — машинально ответили поражённые свидетели схватки, ударов Андрея действительно никто не видел, а парни позднее даже спорили, что тот так ни разу не ударил.
— Батюшке подтвердите, что Христом-богом клялись? — снова уточнил немец, исправно ходивший в церковь вместе с другими заводчанами, на сей раз у самих Шадриных.
Тем ничего не оставалось, как промычать утверждение, после чего оба немца спокойно ушли, оставив злых драчунов подниматься с травы под напряжённое молчание свидетелей своего позора. Утром Андрей подождал отца Шадриных у церкви, поклонился ему, снимая шапку, затем долго о чём-то беседовал с ним. К удивлению зевак, старший мастер выслушал немца, но, содержание разговора никому не сказывал, даже своим домашним. Однако своих сыновей приструнил, пообещав женить всех троих до Рождества, начал строить дом старшему. Первым вывод из увиденного сделала Валентина, подбившая своих друзей напроситься в ученики к Андрею, в надежде, что и её добрый немец не выгонит, а покажет пару приёмов.
Последнее время отвергнутые женихи не давали прохода девушке, обещавшей в скором времени стать красавицей. Чёрные, как смоль, прямые брови и длинные ресницы, резко выделялись на белом лице. Мать приучила Валю с детства умываться обратом, молоком, прошедшим сбивку сливок, потому лицо у девушки выделялось редкой классической красотой и мраморной кожей. Русая коса до пояса подчёркивала стройную фигуру Вали, чью талию, казалось, можно обхватить двумя ладонями. Пробовать желающих не было, девушка слыла редкостной недотрогой, без раздумий отвешивала нахалам оплеухи. Руки её, несмотря на стройность, были сильными, до двухсот дружков пудовых вёдер ежедневно приходилось поливать девушке в огороде, да работы по хозяйству, добротному, с двумя коровами, свиньями и гусями, придавали её оплеухам должную силу.
— Говори, — спросил Андрей, сидя спиной к подходившей по тропинке девушке, словно видел её, хотя не оборачивался.
— Как ты меня увидел? — совсем не это хотела спросить сбитая с толку Валя.
— Не то говори, что надо? — продолжил немец, что-то перетирая на доске.
— Выучи нас драться, как ты братьев Шадриных побил, — выпалила девчушка приготовленную фразу, набравшись духа.
— И тебя тоже, как понимаю, — повернулся к ней улыбающийся сосед, затем добавил, — приходите сейчас все ко мне, пойдём по вашим отцам. Если они дозволят, буду учить. Но, драться, как я вы сможете года через три, не раньше, если будете упорно заниматься, согласна?
? Мы мигом, — уже упорхнула Валентина, не дослушав последнего слова.
Неделю обходил Андрей весь околоток, заглянул и в соседние улицы, разговаривал с отцами и матерями подростков, пожелавших заниматься рукопашным боем. Долго разговаривал, выгоняя посторонних из дому, о чём, никому не говорил. В результате Тихону Калинину и Антохе Беспалому заниматься у немца отцы запретили. Зато с Валентиной разрешили ходить Федьке, младшему брату, ему десять лет весной стукнуло. У Быньки и Чебака тоже младшие братья упросили отпустить их к немцу. Всего набралось восемнадцать подростков, от десяти до шестнадцати лет, среди них Валя оказалась одной девушкой. Занятия начали со строительства ещё одного большого сарая в огороде Андрея, благо, кроме травы, ничего там не росло. Сперва выровняли площадку, на которой начали тренировки, как стал называть занятия Андрей, там и занимались, под открытым небом, если погода позволяла.
Вместо платы за обучение отцы подростков привезли из лесу брёвен на стройку, помогли собрать стены и подвести под крышу. Тут Иван Палыч пришёл, уговорил Андрея заниматься с парнями его околотка, тех набралось двадцать четыре здоровенных лба. Они и занялись крышей сарая и прочей отделкой, с помощью родных. У ребят сразу два тренера появились, так велел немец себя и Палыча называть во время занятий. Палыч стал помощником у Андрея, ребята с удивлением заметили, что он не стеснялся сам учиться у немца приёмам. Бывало, пока все учат какое движение ногами или руками, Андрей вовсю валяет Ивана Палыча, даром, что оба старые мужики. Чтобы не терять тренеру время, каждый день, по очереди, парни приходили помогать Андрею в его опытах. Порой, чтобы веселее было, сразу по двое-трое прибегали, чему немец только рад был, да обучал ребят своей химии, как он называл опыты.
За лето ребята притёрлись друг к другу, несколько человек ушли, кого родные не отпустили, кому просто надоело. К концу Успенского поста занимались всего тридцать парней и одна девушка, все старше четырнадцати лет, из малышей один Федька остался, шибко упрямый, весь в Валентину. Их Андрей уже серьёзно стал обучать не только рукопашному бою, но и своей химии, объяснял, откуда что берётся, что такое кислота и щёлочь, как металл травить и прочее. Учил считать не на пальцах, как все умели, а письменно, на берёсте, потом в уме, не только вычитать и складывать, но, делить и умножать. Обещал, что заставит выучить таблицу умножения к Рождеству, ребята не спорили, учение их завлекало не меньше тренировок. Теперь, когда у Андрея столько помощников оказалось, он с ребятами каждый вечер занимался, часа по два-три, благо вечерами солнце подолгу над лесом стояло.
Осенью вместе с ребятами он выкопал свой урожай, объяснил всё про картошку, помидоры и подсолнухи. Те, жёлтые цветы, точно за солнцем всё лето крутились, как телята за коровами. Тогда же, ребята, по указанию тренера натаскали с берегов пруда сухого камыша. Из этого камыша сварили в котле настоящий кисель, его Андрей назвал мудрёным словом целлюлоза. Когда кисель смешали с азотной кислотой и высушили, тренер объявил, что ребята приготовили пироксилин, новый порох. Под этот порох на маленьких станочках накрутили из листовой меди сотню гильз для ружья. Тут же из тонкого медного листа выдавили почти тысячу капсюлей, их Андрей сам заполнял белым порошком, который изготавливал один. После этого тренер показал им своё ружьё, обучил, как обращаться с ним, как заряжать патроны, как целиться и стрелять. По воскресеньям стал брать по пять учеников в лес, где ребята учились стрелять из ружья. Израсходованные патроны ребята подбирали, чтобы на неделе заново снарядить. Они же и пули отливали, потом тренер доверил самим из целлюлозы порох получать.
Два месяца по очереди, до первого снега, водили тренеры ребят в лес, стрелять. Видать, кто-то приметил такие отлучки, да выследил немцев с учениками в последнее воскресенье октября. Палыч в этом деле строго смотрел, чтобы проверялись, всегда выставляли сторожей, но шум выстрелов в лесу далеко слышен. Во вторник и пришёл к Андрею городовой. Фролу Аггеичу пожаловался кто-то на стрельбу в овраге, он и наведался к Андрею. Немцы не скрывали, что у них ружья есть, зимой три раза на охоту ездили, двух лосиных коров привозили, мясом городового и батюшку с доктором угощали. Любят эти трое угощения дармовые, все в посёлке знали. Кроме них, стрелять попусту возле посёлка никто не стал бы, начальство по выходным дням в кампании управляющего гуляет. Заводская охрана вся на виду, солдаты в лес не пойдут стрелять, чего им бояться. Да и поручик Жданов команды на стрельбу не давал, а ветераны самовольства не допускали. У других жителей посёлка были несколько ружей, да так часто стрелять может только немецкое, эту диковинку ещё зимой в посёлке долго обсуждали. Получилось, что искать особо не надо, сразу городовой понял, кто стрелял в лесу.
О чём тренер с городовым беседовал, ребята не слышали, долго они сидели, до темноты. Потом Андрей Фрола Аггеича домой вышел проводить, видать, подпоил немного, тот выпить любитель. Андрей же дома в стеклянных бутылях немало всяких настоек держал, от разных болезней и просто для души. Ребята даже травы для него собирали, когда просил, мухоморы разные и чагу, наросты на берёзах. После того случая городовой немца не беспокоил, знать, нашёл тот к нему подход, но ребятам ничего не говорил. Зато стрельбы с той поры ближе к посёлку проводить стали, за неделю патроны ребята снарядят, а выходного ждут — не дождутся. Так парням нравилось по лесу бегать, в войну играть. Андрей редко в лес ходил, всё больше Иван Палыч, тот, не меньше ребят удовольствие получал от беготни по чащобе, да со стрельбой по мишеням. Он не просто по лесу с ребятами ходил, обучал их воинскому искусству. Как врага заметить, выследить в лесу, как засаду на него поставить. С какого места удобнее стрелять, в кого стрелять сперва — в последнего или первого, в командира или пушкарей? Много интересного знал Палыч, не зря столько лет воевал.
