Когда наступало время исповеди, этот священник задавал мальчикам бесчисленные вопросы. Чем невиннее они выглядели, тем тщательней допрашивал он из мрака исповедальни. Самого священника, сидевшего там, коленопреклоненные мальчики не видели. Голос его звучал сквозь перекладины решетки:

Бывают у тебя сексуальные фантазии? Думаешь ли ты о женщинах? Пробовал ли ты вообразить себе, как выглядит обнаженная женщина? Что ты делаешь по ночам? Ты когда-нибудь трогал себя? Ты когда-нибудь ласкал себя? Что ты делаешь, когда встаешь утром? У тебя бывает эрекция? Ты когда-нибудь подглядывал за мальчиками, когда они одевались или купались?

Мальчики, не знавшие ничего, вскоре узнавали, что от них ждут. Мальчики наслаждались, исповедуясь в своих грезах и фантазиях, в деталях описывая происходящее. Одному мальчику сны снились каждую ночь. Он никогда в жизни не видел голых женщин, но однажды сделался невольным свидетелем того, как индейцы совокупляются с vicujna, похожей на тощую косулю. Ему снилось, что он делает то же самое, и каждое утро с ним случались поллюции[19]. Старый священник поощрял мальчиков, когда те исповедовались в подобных вещах, и выслушивал их с бесконечным терпением. Одному мальчику, который все время онанировал, было велено вдвоем со священником пройти в часовню и окропить свой пенис святой водой, дабы таким образом очиститься. Эта церемония состоялась ночью в глубочайшей секретности.

Был там один крайне необузданный мальчик, напоминавший мавританского принца, смуглокожий, с тонкими чертами лица, королевской осанкой и телом, столь гладким и прекрасным, что он никогда не производил впечатления худого, стройный и сложенный, как статуя. Этот мальчик взбунтовался против правила, гласившего, что спать нужно в ночном белье. Он привык спать голышом и не выносил никакой одежды. Каждый вечер он, как и остальные мальчики, облекался в рубашку, но чуть позже стаскивал ее под одеялом и засыпал без всего.

Каждую ночь старый иезуит совершал свой обычный обход, проверяя, чтобы никто не перебрался в чужую постель, не онанировал и не разговаривал в темноте с соседом. Приблизившись к постели того непослушного мальчика, он медленно и осторожно приподнимал одеяло и смотрел на голое тело. Если мальчик просыпался, священник отчитывал его:

— Я пришел взглянуть, не спишь ли ты опять без белья!

Однако если тот не просыпался, старик ограничивался долгим взглядом на юное спящее тело.

Как-то раз во время урока биологии, когда он стоял за кафедрой, а женоподобный мальчик со светлыми волосами сидел и смотрел на него, шишка под одеянием священника сделалась видна всем.

Он спросил светловолосого мальчика:

— Сколько у человека костей?

Светловолосый мальчик послушно ответил:

— Двести восемь.

Из дальнего угла классной комнаты донесся голос другого мальчика:

— А у отца Добо их двести девять!

Вскоре после этого случая мальчики отправились на экскурсию. Десять из них заблудились. Среди них оказался и тот худенький светловолосый мальчик. Они углубились в лес и ушли далеко от учителей и остальных учеников. Они сели отдохнуть и стали размышлять, что же теперь делать. Переговариваясь, они ели ягоды.

Никто не знал, как все началось, но только через некоторое время они уложили светловолосого мальчика на траву, раздели его, перевернули на живот и по очереди вошли в него, вошли жестоко, как если бы он был шлюхой. Наиболее опытные воспользовались анальным отверстием, тогда как менее опытные просто терлись пенисами у него между бедер, где кожа была нежной, как у женщины. Они слюнили пальцы и натирали свои члены. Светловолосый юноша кричал, брыкался и плакал, но они крепко держали его и пользовались до тех пор, пока все не кончили оргазмом.

В Перу у индейцев существует обычай при помолвке обмениваться кольцами, которые каждый хранит с давних пор. Иногда эти кольца имеют форму цепочки.

Один очень красивый индеец влюбился в перуанку испанского происхождения. Ее семья была настроена крайне против помолвки. Индейцев считали лентяями и дегенератами, производящими на свет слабых и ненадежных детей, особенно если они женились на испанках.

Вопреки этому протесту, молодые обручились в присутствии друзей. Во время церемонии объявился отец девушки и стал угрожать, что если он хоть раз увидит индейца с кольцом, уже полученным им от невесты, то сорвет кольцо с пальца самым кровавым образом и не отступит, даже если придется палец отрезать. Этот скандал расстроил праздник. Все разошлись по домам, а молодые разлучились, дав друг другу обещание встретиться в укромном месте.

Однажды вечером, преодолев множество сложностей, они встретились и целовались долго и страстно. Женщину эти поцелуи сильно возбудили. Она была готова отдаться. Она чувствовала, что, быть может, сейчас они видятся в последний раз, потому что ярость ее отца росла с каждым днем. Однако индеец твердо решил жениться на ней, а не ограничиваться тайными свиданиями. Вдруг она заметила, что на нем нет ее кольца. Она вопросительно посмотрела на него. Он шепнул ей на ушко:

— Кольцо находится там, где его нельзя увидеть и где оно не позволит мне вступить в близость с тобой или с любой другой женщиной до тех пор, пока мы не поженимся.

— Я не понимаю, — сказала женщина. — Где кольцо?

Он взял ее за руку и провел ею между своих ног. Сначала она почувствовала его член. Потом он помог ее пальчикам нащупать кольцо, насаженное на ствол. Когда она дотронулась до него, пенис окреп и мужчина вскрикнул, потому что кольцо очень больно его сдавило.

От ужаса она чуть не упала в обморок. Казалось, он хочет подавить и уничтожить свое собственное желание. Вместе с тем мысль об окольцованном члене очень возбудила женщину, тело ее сделалось жарким и восприимчивым ко всевозможным эротическим фантазиям. Она продолжала целовать жениха, а он умолял ее перестать, потому что боль становилась все отчаяннее.

Через несколько дней боли появились снова, однако снять кольцо ему не удалось. Он был вынужден обратиться к врачу, который спас его тем, что взял кольцо и распилил.

Снова к нему явилась женщина и предложила бежать вместе. Они раздобыли лошадей и скакали всю ночь, пока не добрались до города. Там он спрятал ее в комнате и пошел устраиваться на работу по хозяйству. Она не покидала комнату до тех пор, пока отец не устал ее разыскивать. О ее местонахождении знал только городской сторож. Был он довольно молод и помогал ее прятать. Из своего окошка она видела, как он прохаживается с ключами от всех домой и кричит:

— Ночь чиста, и все спокойно.

Когда кто-нибудь возвращался домой поздно, то хлопал в ладоши и звал сторожа, который приходил и открывал дверь. Пока индеец был на работе, сторож и женщина проводили время в беседе.

Он поведал ей о преступлении, недавно совершенном в их городе. Индейцы, спустившиеся с горы и бросившие работу по хозяйству, ушли в джунгли, одичали и озверели. Лица их изменились, и благородная утонченность сменилась звериной уродливостью.

Подобная метаморфоза произошла и с одним индейцем, который некогда был самым красивым мужчиной в их деревне, грациозным, молчаливым, наделенным своеобразным чувством юмора и сдержанной чувственностью. Он ушел в джунгли и стал зарабатывать на жизнь охотой. Домой он вернулся из-за обуявшей его ностальгии. Он был беден и нигде не мог найти себе пристанище. Никто не узнавал и не помнил его.

Однажды он изловил маленькую девочку и разрезал ей половые органы длинным ножом, которым обычно пользуются для снятия шкур с животных. Изнасиловать он ее не изнасиловал, а просто воткнул в нее нож и раз-другой провернул. Вся деревня взбунтовалась, но люди не могли договориться о том, как его наказать. Ради него хотели воскресить один очень древний индейский обычай. Нужно было вскрыть ему язвы и залить их воском, смешанным с особой кислотой, известной индейцам, что удваивало боль. После этого его следовало засечь до смерти.