порталу до пяти часов. Уверен, там будет слишком много людей, да и в Сидии есть только один

портал. У них есть целители. Она…

— Что? — кричит мама. — Она туда не пойдет. Как ты мог принять такое решение, даже не

посоветовавшись с нами? Мы ее родители!

Он начинает отвечать, но останавливается. По его выражению лица я понимаю, что он

собирается сказать. Он не действовал без совета моих родителей. Папа знает о плане.

Мама качает головой в приступе гнева, но затем внезапно останавливается все еще с

каменным лицом.

— Лоуренс, откуда ты знаешь, как связаться с Лог?

Его глаза бегают от мамы ко мне, не зная, что она может знать, и что бы я хотела от нее

скрыть. Я киваю. Время проявить уважение к моей маме, она этого заслуживает.

— Мм… — начинает он, но я его прерываю. Она должна услышать это от меня.

— Мама, технически, Джексон — Древний лишь наполовину.

У нее открывается рот.

— Наполовину Древний?

— Да, — говорит Лоуренс. — Его мать — человек.

— И как ты…? — спрашивает мама.

Ло пристально на нее смотрит.

— Потому что он мой брат.

Мама начинает расспрашивать Лоуренса о его прошлом. Почему он тоже не Древний? Это

же просто. Его отец — человек. Почему его мать отказалась от Джексона? И еще много и много

вопросов о Лог, и последнее, что она спрашивает: был ли Лоуренс когда-нибудь на Лог. Я думаю,

что он скажет «нет», но когда он медлит, прежде чем ответить, я сразу поднимаю на него глаза.

— Не был до сегодняшнего дня, — говорит он.

— На что это похоже? — спрашиваю я, не в силах остановить себя.

Он снова делает паузу, собираясь с мыслями.

— Будто сон… только лучше. Я даже поймал себя на желании… — Он опускает голову. —

Что ж, на желании быть отправленным туда вместо Джексона.

Я собираюсь ответить, но одновременный стук из папиного личного входа и главной двери

отрывает нас от разговора. Мама и Ло встают, когда папа вбегает в комнату.

— Они пришли раньше. Они здесь. Я пытался добраться быстрее.

В воздухе повисает страх и ужас. Химики ищут инфекцию, но им даже не надо меня

проверять: очевидно, что я инфицирована. Сердце колотится в груди. Раньше мне не было

страшно, но теперь, когда смерть практически стучится ко мне в дверь, мне хочется иметь больше

времени. Мне необходимо больше времени. Мои глаза бросаются к заднему дворику. Может, я

могу убежать. Я пытаюсь встать, но падаю назад, мои ноги не достаточно сильны, чтобы меня

удержать.

Лоуренс хватает меня на руки.

— Я вынесу ее наружу. Скажите им, что ее здесь нет. Они должны будут вернуться, чтобы

ее проверить. Вы главнокомандующий. Они не будут спорить.

Папа хватается за голову.

— Снаружи ей будет только хуже. Там более ядовитый воздух. Она может…

— Грексик, разве у нас есть выбор? — говорит мама и кивает Лоуренсу.

Ло наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Постарайся не дышать. Помни: ты — сильная.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Я слышу, как открываются двери во двор, и

чувствую обволакивающий меня воздух. Словно внезапное пищевое отравление. Живот крутит,

тело трясет. Я раздумываю над тем, чтобы открыть глаза, но понимаю, пока они закрыты, Лоуренс

хотя бы не увидит, насколько все плохо.

Он спускается по лестнице и бежит в лес, чтобы нас никто не увидел. Я вспоминаю, как

гуляла с Джексоном между этих деревьев, всегда их боясь, а теперь они меня защищают.

Поразительно, какой ироничной может быть жизнь. Я делаю слабый вдох, пытаясь втянуть как

можно меньше воздуха, но в ту же секунду мое тело пронзает насквозь. Я это не переживу.

Моя голова падает на грудь, и я чувствую, как балансирую между реальностью и потерей

сознания. Я вижу свою семью, Лоуренса, Гретхен… Джексона. Вижу свою жизнь до него и то, как

она усложнилась после его появления. Я бы хотела спросить у него, почему. Но уже слишком

поздно. Почему больше не имеет значения. Я чувствую, что Ло движется, и пытаюсь открыть

глаза, чтобы увидеть происходящее. Я напрягаю слух, но слышу только мягкое жужжание. Воздух

вокруг меняется. Мы вернулись в дом, где лишь немного легче дышать. Лоуренс кладет меня на

диван.

— Детка, — произносит мама, беря в руки мое лицо, — ты меня слышишь?

Она продолжает говорить, ее слова звучат то громко, то тихо, как если бы она была где-то

далеко.

— Я тебя слышу, — говорю я, хотя не уверена, прозвучали ли эти слова на самом деле, или

я о них только подумала. Моя щека становится влажной. Мама плачет. Я хочу сказать ей

остановиться, что все будет хорошо. Глаза не открываются, голова становится тяжелее. Я не хочу

больше этих страданий.

— Ари, поговори со мной, — настаивает она. — Пожалуйста, поговори со мной, — она

трясет меня, затем говорит что-то папе, и я чувствую, что она уходит. Она возвращается через

несколько секунд и что-то шепчет то ли себе, то ли мне, я не уверена. — Пожалуйста, пусть это

сработает. — И я чувствую острую боль от укола и жар от новой инъекции.

Кажется, прошла уже вечность, а так ничего и не происходит. Я слышу, но не могу ничего

сказать или открыть глаза. Никто не произносит ни слова, но я точно знаю, что они здесь. Они

ждут моей реакции. А потом… потом возникает такое ощущение, будто в комнату ворвался поток

свежего воздуха, наполняя мои легкие и помогая мне дышать. Я делаю глубокий вдох и открываю

глаза. Я оглядываюсь вокруг и вижу Гретхен, должно быть, я долгое время была без сознания.

Мама возвращается в комнату как раз в тот момент, когда я смотрю по сторонам, и мчится

ко мне, слезы струятся по ее лицу.

— Боже, спасибо! — она начинает смеяться, и мне начинает казаться, что она сошла с ума,

пока я не смотрю вокруг и не вижу бледного как снег отца и Ло с круглыми глазами. Должно быть,

они думали, что я умерла.

— Можно мне что-нибудь поесть? — спрашиваю я, понимая, что голодна.

После того, как мама дает мне какую-то еду и немного воды, все успокаиваются. Мое

состояние настолько улучшилось, что мне даже страшно в это поверить, поэтому я жду, когда мне

снова станет плохо. Но через полчаса мне становится еще лучше, и я могу уже сама стоять на

ногах.

— Что ты мне дала? — спрашиваю я маму.

— Я была так напугана, — говорит она. — Этот препарат еще не тестировали. Я не

представляла, что может произойти, и когда ты проснулась, я думала… думала… — Она

прочищает горло. — Это исцеляющая сыворотка, как исцеляющий гель, только сильнее. Я тебе о

нем рассказывала. Я работала над ним месяцами. Я не уверена, как долго продлится его действие.

Я киваю, в меня пробирается беспокойство. Улучшения могут быть временны. Я подхожу к

окну, выходящему на улицу, и выглядываю из него, наслаждаясь солнечными лучами. Я бы хотела

выйти наружу, но боюсь. Я уже собираюсь отойти, когда кое-что попадается мне на глаза. Снаружи

каждого дома стоят Оперативники, они вооружены.

— Что они…?

Из дома Романов, стоящего напротив нас, доносится пронзительный вопль. Охранник

выносит из дома их десятилетнюю дочь, ее мать кричит и бьет Оперативника, но затем путь ей

преграждает другой Оп. Мы все подбегаем к окнам и отодвигаем шторы, чтобы целиком увидеть

чудовищную картину.

В конце нашей улицы стоит грузовик с черной открытой дверью. По всей улице

Оперативники выносят или выводят людей из домов: там есть и молодые, и старые, все они очень

напуганы. С обеих сторон улицы идут колонны инфицированных, направляясь под дулом

пистолета в грузовик. Семьи и друзья кричат из каждого дома, но Оперативники не дают им

пройти. Я бегу к двери, но меня останавливает Ло.

— Нет, ты не можешь выйти отсюда. Они узнают.

— Меня это не волнует. Мы не можем стоять здесь и ничего не делать.