взрываются: их конечности и внутренности разбрызганы по стенам.

Я отшатываюсь, прикрывая рот рукой. Только что на моих глаза исчезло пять жизней. Этого

не могло произойти. Я борюсь с собой, стараясь сохранять спокойствие. Я не могу отступить, не

сейчас, не когда я так близко к разгадке стратегии.

— Так быть не должно, — говорит Сибил химику по ту сторону экрана, девушка на много

моложе Марик, и она, кажется, как и я, потрясена тем, что только что произошло. — Уберите всё и

запишите результат. Внесите коррективы. Нам надо больше живых объектов.

— Живых объектов, — говорю я, так как не могу удержаться. — Я думала, они были

Скрытными.

— Большинство.

— А остальные?

— Остальных мы просто получили. Разве это важно?

— Это важно, так как, может быть, именно поэтому нас атакуют снова и снова. Мы украли

некоторых из их вида. Неужели никому и в голову не пришло, что они нанесут ответный удар? —

Я знаю, мои слова граничат с риском, но сейчас я не могу себя остановить. — Все это можно было

бы предотвратить, а вы наоборот стоите здесь и просите еще больше. С таким же успехом мы

можем прямо сейчас позвонить Зевсу и договориться о следующей атаке.

— Достаточно, — говорит Сибил, сильно хватая меня за руку и выталкивая из лаборатории.

— Они атакуют, потому что они жадные и нетерпеливые. Древних не волнует, будут ли люди жить

или умрут: их волнует только заселение Земли. Как они считают, сейчас настало их время. И ты

должна хорошо запомнить, что ты здесь гость и отражение своего отца. Ты должна смотреть.

Безмолвно. Поняла?

Я качаю головой, сильно прикусывая губу, чтобы остановить себя от дальнейших споров.

— Хорошо. Теперь идем в третью лабораторию, — говорит Сибил.

Она входит в комнату с высоко поднятой головой. Однажды она станет прекрасным

лидером Оперативников — властным и лишенным каких-либо эмоций. Я заставляю себя

последовать за ней и рассмотреть третью лабораторию. Поначалу я думаю, что моя психика в

безопасности, что в третьей лаборатории никого нет. Затем звучит сигнал, и в комнату входит

группа из десяти мужчин, женщин и детей. У меня открывается рот.

— Подождите, это же дети, — говорю я Сибил, мой голос переполнен страхом.

— Конечно. Нам нужна гарантия, что оружие сработает на всех поколениях Древних.

Некоторые полагают, что молодые сильнее и способны к большему сопротивлению. Мы должны

гарантировать их полное уничтожение.

Полное уничтожение. Я должна сейчас же найти Джексона, прежде чем…

Настенный таймер доходит до нуля. Мои глаза перемещаются к комнате. Ничего не

происходит. Древние ютятся, защищая друг друга, все они заметно трясутся. Время идет, секунды

превращаются в минуты. Я смотрю на свои часы. Прошло десять минут.

— Ничего не происходит, — шепчу я Сибил, но мне отвечает химик. Он моложе

большинства своих коллег, у него темные волосы и кожа.

— Подожди, — говорит он. — Сибил, это самая настоящая магия.

Сибил широко ему улыбается, все наше внимание приковано к комнате.

— Этот процесс, — говорит мне Сибил. — Практически невидим. Мы распыляем в

воздухе нейротоксин, и как только он вступает во взаимодействие с ксилемой, он медленно и

постепенно их отравляет.

Они хотели распылить по воздуху что-то, что бы смешалось с ксилемой. Вот и их стратегия.

Нейротоксин, по своему обычному определению, отравляет нас, воздействуя на нервную систему.

Это то, чем занимались химики из экологического отдела в течение многих лет, начиная с

Четвертой Мировой Войны, когда много людей было убито нейротоксинами, вызванными

атомными бомбами. Должно быть, мы думаем, что слишком умны, собираясь применить то же

самое на Древних.

Но в этот раз, у нейротоксина не будет возможности кого-нибудь убить. Я обеспокоенно

стучу ногой по полу, теперь я могу передать стратегию Джексону и остановить все это

сумасшествие. Я удерживаю взгляд на комнате, ожидая, когда что-нибудь произойдет, но Древние

все еще хорошо выглядят. Хм, может быть, на них это не действует, или их тела могут

противостоять яду.

Затем это происходит.

Высокий мужчина с длинными каштановыми волосами начинает кашлять. Маленькая и

очень симпатичная женщина рядом с ним озадаченно на него смотрит, а затем его тошнит прямо

на нее, ее светлые локоны покрываются оранжевой жидкостью.

Она задыхается: ее руки застывают на полпути к волосам. Она зовет другого мужчину на

помощь, но, не сделав и шага, он падает на землю, и его тоже начинает тошнить.

Вокруг все химики восклицают, делая заметки и раскачиваясь на каблуках, получая

удовольствие от развернувшейся перед нами сцены. Я хватаю Сибил за руку, приготовившись

попросить ее остановить это, когда мои глаза натыкаются на детей, забившихся в угол, они кричат

и плачут. От ужаса у меня в горле застывают слова. Интересно, это их родителей они мучают,

пытают ли это целую семью. Но Сибил была права: дети кажутся более выносливыми…

Затем мою мысль обрывает самый маленький круглолицый ребенок с большими голубыми

глазами. Он падает на колени, трясясь и плача, а затем перламутровая жидкость вырывается из его

рта. Я сразу узнаю ксилему. Эффект точно такой же, как если бы из него лилась кровь. Все

Древние падают на землю, как домино — сначала один, два, а потом уже и все десять, они бьются

в конвульсиях, и из них вытекает смесь ксилемы и рвоты. В итоге, их тела настигает смерть.

Я выбегаю из лаборатории, мчась со всех сил к лифту, ведущему в папин офис, с силой

нажимая на кнопку несколько раз, чтобы закрыть двери. Когда они открываются, я выбегаю и

падаю у стены, возле лифта, пытаясь дышать сквозь всхлипы.

Двери лифта открываются, и из-за них появляется Сибил.

— Ты в порядке? — спрашивает она меня. — Знаю, наше занятие может быть… тяжеловато

для твоего желудка. Тебе следовало сказать мне раньше, что ты такая чувствительная. Я могла бы

дать тебе что-нибудь от тошноты.

У меня пропадает дар речи. Она думает, что я убежала, потому что это сцена вызвала у меня

тошноту! Что не так с этими людьми?

Сибил выглядит заинтересованной.

— Ари, это нормально, если сегодня тебе надо уйти домой пораньше. Завтра я возьму тебе

таблетки от тошноты.

Она направляется к лифту, собираясь проанализировать успех третьей лаборатории. У меня

кружится голова: все плывет перед глазами.

Мне удается начать двигаться в сторону выхода. Находясь, как в тумане, я практически

врезаюсь в Джексона, открыв дверь, чтобы выйти наружу. Он уже стоит с распростертыми для

меня объятиями, в которых можно раствориться. Не понимаю, как он узнал, но я бегу вперед, пока

слезы текут по моему лицу. Я никогда не забуду то, что увидела. Больше никогда я не смогу

спокойно спать.

— О… о… они… Все они… Ты должен помочь, — мне удается сказать.

— Знаю, но уже слишком поздно.

— Нет, помоги им. Пожалуйста, помоги им. Я не могла… — затем мои глаза резко

подлетают вверх. — Подожди, ты знаешь?

— Ари, мне надо кое-что тебе сказать…

Но за нами открывается дверь, и из нее выходит Оперативник. Мы молчим, пока он не

исчезает из предела слышимости.

— Идем.

Он держит меня за руку, направляя прямо к трону, подальше от этого жуткого места, где

только что истребили целую семью Древних.

Я обессилена во всех отношениях, но я знаю, что не смогу заснуть. Мы едем в троне в

полной тишине. Джексон перебирает мои волосы, и время от времени шепчет успокаивающие

слова. Он ведет меня по улице, но внезапно останавливается, не дойдя до моего дома.

— Что-то не так? — спрашиваю я, прослеживая за его взглядом, направленным вдоль по

улице, но все кажется нормальным.