Раздражение вырастало из обиды. Выходит, он нашел меня вовсе не потому, что хочет продолжить знакомство, у него какое-то дело? Схватив поднос, я бросилась к угловому столику и сгрузила пиво. Цезарь поймал меня на обратной дороге, сжав железными пальцами запястье, привлек к себе.
– В твоих же интересах пойти со мной, – повторил он. – Помнишь, что я сказал тебе тогда? У тебя есть шанс проявить себя. Одному очень богатому человеку нужны твои услуги…
– Ах, услуги нужны?!
Это уже ни в какие ворота не лезло! Мало того что ему до меня и дела нет, он еще думает, что я готова с каждым встречным?.. Да пошел ты!
Но, думая про это, я смотрела прямо в его смуглую мускулистую грудь под небрежно расстегнутыми верхними пуговицами рубашки, и это сбивало. Сразу вспомнилось, как я гладила его, взгляд невольно скользнул ниже… Усилием воли я остановила мысли, напомнив про штрафы нерасторопным официанткам. Менеджер лепил эти штрафы направо и налево, так что приличные чаевые к концу вечера заметно таяли. И главное, возмущаться не имело смысла: за дверью стояла очередь студенток, ищущих работу.
Воспоминание о работе охладило меня, я подавила возмущение и смогла ответить вежливо:
– Спасибо, конечно, за предложение, тот вечер был чудесный, но только после работы, о’кей? А сейчас пусти, у меня будут неприятности, если… эй! Ты чего?!
Он вырвал поднос у меня из рук и шваркнул на столик, следом швырнул крупную купюру. И пошел к выходу, расталкивая танцующих, ведя меня за собой, как на буксире. Оглянувшись, бросил:
– Повторяю: для тебя же будет лучше пойти со мной. Честно!
В его голосе было столько уверенности и… черт – еще искренности. Я вдруг почти поверила ему. Поняла, что так будет лучше. Официантка, пфе! Не для меня эта работа, не такого я хочу!
Поэтому, когда у двери на нас внимательно глянул охранник, я сказала:
– Все нормально, Гриша.
– Уверена?
Гриша у нас манерами не отличался, как и богатым лексиконом. Зато отличался любвеобильностью и постоянно приставал к официанткам, которые за глаза называли его мастодонтом. Он был статным, с красивым, хотя и грубым лицом, и большинство девушек не имело ничего против ухаживаний. Не успела я устроиться на работу, как Гриша положил глаз и на меня, а потом попытался положить руки, за что в начале смены схлопотал по морде. Теперь он поглядывал на меня, бегающую по залу с подносами, со смешанным выражением. Взгляд выражал злость и желание немедленно затащить строптивую девчонку куда-нибудь в подсобку.
– А я не уверен, – с этими словами Гриша заступил нам дорогу, и его широченная фигура целиком скрыла проем. – Ты чего ее тягаешь, дядя?
– В сторону, – бросил Цезарь с легкой досадой. Он не отличался хлипкостью, но охранник был лишь незначительно ниже и заметно массивнее.
– Назад сдай! – Гриша вытянул руку, пятерней толкнув Цезаря в грудь. – Это че, похищение людей? Щас ментов вызовем и разберемся, кто ты…
Дальнейшее случилось так быстро, что лишь позже я сумела восстановить в памяти, что произошло. Быстро и еще красиво. Даже изящно! Я как будто стала свидетельницей короткого танца. Рука Цезаря скользнула вверх, потом вбок, и лапища охранника будто отлетела от его груди. Но не просто отлетела – как-то странно вывернулась, хрустнув плечевым суставом, и через миг оказалось, что Цезарь сжимает толстую волосатую кисть, выворачивая руку, а Гриша сгибается, наклоняясь вперед все сильнее. Не выпуская его кисти, Цезарь мягко протанцевал в сторону и нанес два удара – свободной рукой и коленом. Потом своими сильными пальцами снова обхватил мое запястье и потянул за собой, перешагнув через лежащего на полу, утробно мычащего Гришу. В баре зашумели.
Снаружи было темно, горели фонари, мимо проносились машины. Возле тротуара маячил черный автомобиль.
– Ты ему руку сломал! – ахнула я, переводя дух.
– Только вывихнул, – пожал плечами Цезарь. – А ты все-таки упрямая кошка, Аня.
– Не называй меня Аней!
– Почему? – удивился Цезарь. Заслонив дверь широкой спиной, чтобы я не могла вернуться, он скинул кожаную куртку, протянул мне: – Надень, холодно уже.
Дверцы припаркованного «БМВ» открылись, оттуда вышли двое мужчин очень телохранительного вида – костюмы не скрывали, а подчеркивали ширину плеч и накачанных шей. Уж не знаю, как мужики ухитряются накачать шею… Они встали по сторонам от меня.
– Это кто такие? – проворчала я, все еще под впечатлением от стремительной расправы с мастодонтом Гришей.
– Я же сказал: один очень богатый человек предлагает тебе работу. – Цезарь, похоже, начинал терять терпение. – Поехали.
Я покосилась на молчаливых истуканов, возвышавшихся справа и слева.
– Если уж я так вам нужна, то передашь богатому человеку, что я вставлю в счет годовую зарплату официантки. Потому что, считай, меня уже уволили, понял?
После этого я закуталась в его куртку. Было действительно прохладно – а я в короткой юбочке и в футболке.
– Садись наконец в машину, – попросил он. – По дороге все объясню.
В бар можно не возвращаться, мою сокурсницу со свистом выперли за меньшую провинность, чем самовольный уход в разгар смены. Цезаря я знаю худо-бедно – можно и поехать. Я покосилась на шкафов-телохранителей. Если «человек» Цезаря действительно богат – что ж, ему придется компенсировать мне увольнение и это… умыкание. И с самим Цезарем еще поговорю по поводу манер. Ну, посмотрим, что там мне предлагают.
Один из телохранителей на удивление легко скользнул к машине и открыл заднюю дверь. Пришлось забралась внутрь. За мной влез Цезарь, комфортно развалился на мягком кожаном сиденье. Все случилось так стремительно, что я чувствовала себя довольно обескураженной. И держалась напряженно, вспомнив, что вообще-то у меня в предках вроде как демон пробегал. Правда, Цезарь не прыгал на меня с оружием, странных взглядов не бросал – видимо, я все же человек. И если промолчу о позорном демоническом пятне в биографии, то никто ничего и не узнает.
К тому же… будь с собой честной, девочка: ты все время надеялась на то, что Цезарь появится. И вот теперь, когда он возник на горизонте, события развиваются совершенно не так, как в фантазиях.
По Московскому проспекту наша машина выехала из города и направилась в сторону Петродворца. Цезарь не спешил ни предложить мне выпить, ни рассказать, зачем вытащил с работы. Вздохнув с затаенным разочарованием, я спросила:
– Так что произошло?
– У этого богатого человека, в машине которого мы едем – будем звать его Роберт, – есть сын. И с сыном случилось то же самое, что и с тобой, когда мы встретились.
– В него тоже вселился суккуб?
– Инкуб.
– Какая разница? И почему ты не можешь изгнать ее?
Цезарь закашлялся.
– Порой неопытность бывает мила, но сейчас ты перегнула палку, Анна. Помнишь, что я сделал в тот раз?
Мне не надо было напрягаться, чтобы вызвать в памяти нашу встречу. Дыхание невольно ускорилось.
– Соберись, девочка, я не о том! – Цезарь сказал это почти раздраженно, однако в глазах промелькнули лукавые искорки, он положил ладонь мне на голую коленку и шепнул: – Я не прочь повторить.
– А о чем? – Тут уже пришлось приложить усилия, чтобы не поддаться волне тепла, распространившейся вверх от его горячей ладони. И теплому чувству в груди. Цезарь помнит о том, что у нас было!
– Сконцентрируйся на суккубе. Чем все закончилось.
О, я отлично помню, чем все закончилось… но он, кажется, имеет в виду не постель. Хотя тогда была именно постель… Я убрала руку Цезаря со своей ноги, чтобы сосредоточиться.
– Ну, я хватанула ее по башке своим медальоном, и он сломался.
– А перед этим?
– Перед этим ты долго и страстно меня целовал! – сердито сказала я.
– Вот именно. – Цезарь откинулся на кожаную спинку. – Ты понимаешь, о чем я.
– Нет, не понимаю! Ты сказал, что я изгнала суккуба бабушкиным медальоном, очень вовремя шандарахнув эту озабоченную демоницу. И что? Не вижу связи!